кручу бедрами, ища его руку. Его костяшки, все еще находящиеся под моей юбкой, задевают чувствительный пучок нервов. Одного этого легкого касания достаточно, чтобы по моему телу прокатилось землетрясение.
Я стону, и это снова притягивает его к себе. Его рот впивается в мой, когда он исследует меня через нижнее белье, а я дергаюсь на клавишах, отбивая очередной страдальческий аккорд. Пианино переплетается со звуком моих низких, мучительных вздохов, создавая чувственную, земную гармонию, которая проносится по пустой комнате.
Во мне клокочут потребности, кипит желание и пульсирует хаос. Просто чувствовать его сквозь одежду уже недостаточно.
Я отстраняюсь и тянусь вниз, чтобы расстегнуть его джинсы, когда Датч замирает. Что-то меняется в воздухе, и я вижу, как в его глазах вспыхивает холодная, апатичная эмоция. Это все равно как наблюдать, как монстр превращается в нечто гораздо худшее.
Его рука исчезает из-под моей юбки, словно яд.
— Убирайся с глаз моих. — Рычит он.
Я останавливаюсь, откидываю голову назад, глаза расширяются. Мой мозг все еще затуманен, и мне требуется время, чтобы осознать и его отступление, и его приказ.
Датч резко отталкивается от пианино, и диссонирующие ноты издают печальный, жалкий мяукающий звук.
Он поворачивается ко мне спиной.
Я поднимаюсь на ноги, спуская юбку с бедер. Клавиши пианино влажные, и мои руки скользят по ним, когда я пытаюсь спрыгнуть.
У меня начинается хлыстовая боль. Секунду назад он лапал меня, играя под юбкой, как пианист в момент кульминации. А теперь он полностью отключился, оставив меня бездыханной и желающей большего.
Тот факт, что я влюбилась в него, влюбилась в это чудовище еще раз, вызывает во мне прилив гнева.
— Датч, какого черта ты делаешь?
— Ты что, не понимаешь по-английски, Брамс?
— Ты не можешь вот так просто поцеловать меня, а потом...
— А потом что?
Он отворачивается. Холодный как лед. Все жесткие линии и темные тени.
Мое тело дрожит.
— Ты думаешь, это что-то значит? — Его глаза скользят по моему телу. — Даже не мечтай об этом. У такого парня, как я, высокие стандарты. — Он делает паузу. — Даже когда он выбирает шлюху.
Мои ноздри вспыхивают. Гнев разгорается в моей груди.
Я подхожу к Датчу Кроссу с его прекрасным злобным лицом и даю ему пощечину.
Джинкс: Занимайтесь любовью, а не музыкой
Для всех тех, кто с нетерпением ждал раскрытия виновника гнилой поездки Прекрасного Принца, у меня есть хорошая и плохая новости.
Хорошая новость заключается в том, что преступник найден. Плохая новость заключается в том, что месть — последнее, о чем думает прекрасный принц, когда речь заходит о ней. К сожалению, мы не увидим, как наш наследный принц сгибает свои подлые когти и обрушивает ад на своих врагов, но вот небольшой утешительный приз.
Птичка, спрятавшаяся в костюмерной театра, услышала сегодня на сцене отличный саундтрек. Видимо, наследный принц и его Золушка нашли творческий способ побороть свои разногласия.
Вопрос: как отмыть жидкости с клавиш пианино? Спрашивает друг.
До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты — еще ближе.
— Джинкс.
10.
ДАТЧ
Мои руки рассекают воду, рассекая прозрачную голубую жидкость и толкая меня вперед.
Я ударяюсь ногами о стену бассейна, поворачиваюсь и кручусь в другом направлении.
Надо мной две фигуры, искаженные видом из-под воды.
Одна из них — Финн, который, когда я в последний раз всплывал, чтобы отдышаться, читал книгу на своем телефоне.
Другая — Зейн, который последовал за нами, потому что если только это не лекция мисс Джеймисон по литературе — ему так же неинтересно посещать занятия, как и мне.
Когда к моим братьям присоединяется третья фигура, я меняю направление и плыву к краю бассейна.
Глаза Сола встречаются с моими, когда я всплываю на поверхность и делаю глубокий вдох. Мои легкие горят. Ноги и руки тоже. Хлорная вода капает с моих волос и скользит по очкам.
— Это что-то новенькое. — Говорит Сол. Указав на меня, он спрашивает Зейна. — Это что-то новенькое, да?
Зейн поднимает глаза от своего телефона.
— Занятия уже закончились?
Сол кивает и пытливо смотрит на меня.
Я сдвигаю очки на макушку. — Как все прошло?
— Как что?
— Занятие.
Я провожу рукой по лицу, чтобы вытереться.
— Если тебе было так интересно, почему ты не пришел?
Я тяжело дышу, моя грудь то вздымается, то опадает.
— Мы были единственными, кто отсутствовал?
Он бросает на меня озадаченный взгляд.
— Только мы? — Настаиваю я.
— Он спрашивает, была ли там Каденс. — Сухо говорит Финн, проводя пальцем по своему телефону, чтобы перевернуть страницу. — Не отставай, Сол.
Я бросаю на брата грозный взгляд.
Он делает вид, что не замечает этого.
— Да, она была там. А что? — Сол оглядывается по сторонам. — Я что-то пропустил?
Зейн откладывает телефон, разворачивает ноги и опирается локтями о колени.
Одарив Сола озорной ухмылкой, он спрашивает: — Как она выглядела?
— Не знаю. Она сидела сзади. Не то чтобы я мог на нее смотреть.
Зейн застонал.
— Черт. Я думал, у тебя есть какие-то сведения. — Он тычет в меня пальцем. — Мы поймали Датча, когда он пытался пробраться в репетиционную комнату после того, как встретил ее. Нам пришлось оттащить его от гитары, пока он не испортил себе руку еще больше.
— Тебе запретили играть на гитаре? — Сол выглядит потрясенным.
— Потому что он травмирован. — Спокойно говорит Финн. — Он играл, пока его руки не стали в крови.
Сол обеспокоенно смотрит на меня.
Зейн проводит рукой по волосам.
— Парень — маньяк.
Я отмахиваюсь от Зейна.
Он возвращает жест.
— Так... ты говоришь, что этот случайный заплыв как-то связан с Каденс? — Финн не поднимает глаз от своей книги, когда говорит: — У них с Брамс была еще одна разборка сегодня утром.
— Но он не говорит нам, что произошло.
Зейн обижается.
Сол медленно моргает. А потом его взгляд фокусируется на мне. — Вообще-то, я поговорил с Каденс перед ее уходом из класса. Она выглядела немного потрясенной. — Он поднимает на меня бровь. — И у нее были синяки на шее.
Финн опускает планшет.
Зейн смотрит на меня ошеломленным взглядом. Напрягшись, он шепчет: — Ты... задушил ее?
— Я
