- Что? – угрюмо откликнулся друг.
- У тебя была финка – я видел. Дай её, пожалуйста, мне.
Михаил подал мне ножик, который, как и многие, носил за голенищем сапога.
Я поднёс нож к лицу бандита, и увидел, как побледнели его глаза.
- Хочешь, я начну резать тебя на куски? Или просто ткну сюда. – Я приставил кончик лезвия к зрачку бандита, и тот невольно подался назад. – Хочешь? А ещё я могу засадить тебе нож в ногу и проворачивать его до той поры, пока ты мне свою родословную не изложишь.
- Ты не сделаешь это! – испуганно произнёс Трубка.
Было видно, что он сдрейфил, но пока ещё держится.
- Уверен? – хмыкнул я и замахнулся ножом, намереваясь выполнить обещания и засадить финку в его ногу.
Трубка зажмурился.
Внезапно, мою руку перехватили. Я обернулся – это был бледный как мел Миша.
- Жора, ты что творишь?!
- А ты не видишь? – с яростью бросил я.
- Жора, так нельзя. Мы – работники уголовного розыска. Я не позволю тебе его пытать!
- Не дури, Миша! – попросил я. – Не дури. Как друга тебя прошу! Из-за этого гада может погибнуть дочка Чалого. Если эта падаль не желает с нами говорить по-хорошему, я заставлю его развязать язык любым способом! И, если понадобится марать об него руки, я их вымараю до плеч – будь уверен, Миша!
- А я тебе не позволю, - Михаил встал между мной и Трубкой. – Если хочешь пытать – пытай, но сначала тебе придётся убить меня.
- Мишка, твою мать! Долбанный гуманист! Ты чего! – Я взъярился. Происходящее меня просто бесило, выводило из себя. – Думаешь, мне самому это нравится? Человек может погибнуть, а ты здесь в милосердие играешь!
- Это не милосердие. Это закон. А мы с тобой советские люди. Если станем калечить и пытать людей – чем мы тогда лучше тех, с кем боремся? – запальчиво выкрикнул мне в лицо Миша.
- Миша, уйди, - попросил я. – Уйди, пожалуйста. Если тебе противно на это смотреть – топай на улицу. Я всё сделаю сам.
- Хрен тебе, Жора! Я этого не позволю.
Его револьвер оказался уставленным на меня.
Я горько усмехнулся:
- Твою ж мать! Да что за жизнь такая пошла! Уже второй раз свои же на меня револьверы направляют.
- Прости, Жора. Я не могу иначе! – жалобно, но при этом твёрдо сказал друг.
- Дурак ты, Миша! – сплюнул я. – Надо было переиграть – тебя с трупом оставить, а Чалого взять с собой. Не ожидал, что ты у нас такой мягкотелый.
- Это ты дурак, Быстров! И дурак вдвойне, если считаешь меня мягкотелым. Если понадобится стрелять в него, - он кивнул на Трубку, - я выстрелю не задумываясь, как это произошло недавно с тем типом у тебя на глазах. Тогда я находился в своём праве. Но пытать арестованных – это перебор, Жора. Мы советские люди, комсомольцы – нам нельзя превращаться в зверей!
- Господи! – обессиленно простонал я, хотя чувствовал справедливость Мишиных слов. – И что нам тогда делать? Трубка ни слова не скажет – он боится тех, кто у него за спиной.
- Миша, я не знаю! – всхлипнул напарник. – Я только знаю, что так – он посмотрел на нож, который я по-прежнему держал в руке, - неправильно. И я почему-то уверен, что ты найдёшь другой способ.
- Бл… Бл… Бл…! – выругался я и метнул финку в дощатую стенку сарая.
Она вошла глубоко в доску, почти до самой рукоятки.
Я сделал вдох и выдох, потом ещё раз и ещё.
- Другой способ… - бормотал я. – Другой способ! Сука, где я тебе его найду – рожу что ли!
Успокоившись, я шагнул к выходу, не забыв бросить злобный взгляд в сторону напарника:
- Хорошо, Миша! Я не стану пытать Трубку и, кажется, знаю ещё один способ… Но, чтобы это получилось, мне нужно узнать следующее…
Глава 19
Глава 19
Я выскочил из сарая, минут десять потоптался в стороне. Лишь бы только получилось!
Так, пора!
Я вихрем влетел внутрь и скорчил самую злобную рожу, на которую только мог оказаться способен.
- Не получилось ни хрена! А ну, колись, тварь!
Михаил виновато развёл руками перед Трубкой:
- Извини, я пас. Ты же видишь – это псих. Я сделал всё, что в моих силах. Извини, у меня нет желания смотреть на то, что он с тобой сделает.
Я выдернул финку из стены и, перекидывая из руки в руку, направился к Трубке. И тут его проняло. Он что было мочи заорал:
- Я всё скажу! Всё! Только уберите его!
Мы с Мишей переглянулись. Импровизация «хороший полицейский – плохой полицейский» была в ходу уже много лет. И при должном исполнении срабатывала даже на таких прожжённых негодяях как Трубка.
- Выйди, - попросил напарник.
Я зловеще оскалился, склонился над бандитом и угрожающе прошипел:
- Хорошо, я выйду… Но, если ты, сучёныш, станешь ваньку валять, то я от тебя ни одного живого места не оставлю. Так что советую быть благоразумным, иначе…
Недоговорив, я снова покинул сарай. От нетерпения у меня даже скулы сводило. Счёт шёл на минуты. Что если организаторы похищения узнали, кто убил их посланца, или не поверили «легенде», которую по моей просьбе должен был провернуть Чалый? Тогда судьба девочки решена.
По сияющему лицу напарника я понял, что Трубка сказал всё. Во всяком случае, всё, что нам было нужно.
- Ну, не тяни! – дрожащим от нетерпения голосом сказал я.
- Это Симкин, - сказал Миша.
Мне эта фамилия ничего не говорила, и я вопросительно вскинул подбородок:
- И?
- И тут самое сложное: Симкин – зам начальника губотдела ГПУ, - вздохнул напарник.
- Всё ясно – цепочка прослеживается: Левашов – бывший сотрудник ЧК, наверняка хорошо знает Симкина. И теперь понятно, откуда у Трубки и его подельников удостоверения сотрудников, - понимаю протянул я. – Ну, что – берём Симкина и вынимаем из него душу. Думаю, он организовал похищение, чтобы мы через Трубку не вышли на него.
- Не всё просто, Жора, - печально произнёс Михаил. – Симкин – фигура политическая. К нему так просто не подступишься. Нужна куча согласований, и прежде всего – с чекистами. А они могут не поверить показаниям Трубки, особенно, если он скажет, что мы угрожали ему пытками.
- Да, - кивнул я. – Проблема. Но судьба девочки висит на волоске. Знаешь, мне плевать на должность Симкина и долбаную политику. Я лично возьму его за жабры!
- Ага, пойдёшь брать штурмом ГПУ! – воскликнул Миша.
- Если понадобится – возьму! – запальчиво выкрикнул я.
- Не пойдёт, Жора. Симкин – не бандит вроде Трубки. За ним аппарат. Схема «берём Симкина, колем, находим девочку» - не сработает. Ты элементарно не сможешь к нему подступиться.
Я нахмурился. Михаил говорил правду. Сейчас день, Симкин наверняка на работе – из здания ГПУ его точно не выкрасть. Взять дома – так когда он ещё туда выберется? Особенно в свете последних событий – чекисты, как и мы, днюют и ночуют на работе. А девочка в опасности…
Сука! Ну как же её найти, как!
Стоп… ключевое слово «сука».
- Миша, у нас в губрозыске или в милиции кинологи есть?
- Кто-кто? – недоумённо захлопал ресницами напарник.
- Специалисты со служебно-розыскными собаками, - пояснил я.
- Чего нет, того нет, - ответил Мишка.
- Жаль, - опечалился я.
- До революции, правда, был один такой по фамилии Лаубе, из бывших. Что удивительно, остался в городе – я даже знаю, где он живёт, - подарил мне свет надежды напарник.
- Тогда пулей к нему. Только бы он дома оказался. И да… пока тело подстреленного тобой бандита не увезли в покойницкую, надо бы с собой прихватить что-то из его вещей.
- Сапог, - усмехнулся Миша, который понял ход моих мыслей. – А с Трубкой что делать?
- А Трубку оставим на попечение Чалому. Ты ж знаешь, он с него теперь глаз не спустит.
- Это точно.
Дом Лаубе находился в конце улицы и был обнесён высоким забором. На калитке висела табличка-предупреждение «Осторожно! Злая собака».
Стоило нам подойти к калитке, как дверь в доме отворилась и на крыльце показался седовласый мужчина в шинели, накинутой поверх плеч. Возле его ног стояла большая лохматая псина.
