- Я никогда не поверю в вашу серьезность, - сказала Гертруда. - Вы слишком невероятны.
- Ах, так! - воскликнул Феликс. - После этого я могу говорить вам все, что мне угодно! Гертруда, я в вас без памяти влюблен!
8
Когда они добрались до дому, оказалось, что Шарлотта и мистер Брэнд еще не возвращались; к чаю пришла баронесса, а следом за ней и Роберт Эктон, который постоянно претендовал теперь на место за этой обильной трапезой или появлялся позже вечером. Клиффорд Уэнтуорт со свойственной ему юношеской насмешливостью не преминул это обстоятельство отметить.
- Что-то вы повадились к нам пить чай, Роберт, - сказал он. - Неужели вы не напились всласть чаю в Китае?
- С каких это пор мистер Эктон так к вам зачастил? - спросила баронесса.
- С тех пор, как приехали вы, - сказал Клиффорд. - Можно подумать, будто вы что-то вроде приманки.
- Вероятно, я диковина, - сказала баронесса. - Подождите, скоро я создам у вас салон.
- Все равно, как только вы уедете, все пойдет прахом! - воскликнул Эктон.
- Вы не должны так легко говорить об ее отъезде, - сказал Клиффорд. - Я могу впасть в тоску.
Мистер Уэнтуорт бросил взгляд на Клиффорда; он невольно обратил внимание на последнюю фразу сына и подумал, уж не учит ли его Феликс в соответствии с изложенной им программой ухаживать за женой немецкого принца.
Шарлотта пришла поздно вместе с мистером Брэндом; и Гертруда, которую Феликс в самом деле кое-чему научил, тщетно вглядывалась в лицо сестры, отыскивая в нем следы преступной страсти. Мистер Брэнд сел рядом с Гертрудой, и она сразу же спросила его, почему они с Шарлоттой не переправились на другой берег и к ним не присоединились.
- Жестоко с вашей стороны меня об этом спрашивать, - ответил он очень мягко. Перед ним был большой кусок торта, но он только колупал его ложкой, а есть не ел. - Мне иногда кажется, что вы становитесь жестокой.
Гертруда молчала; она боялась заговорить; в ней закипал гнев. Она чувствовала: еще немного, и она поверит, будто ее преследуют. Она права, твердила она себе, не позволяя ему внушить ей, что она виновата. Гертруда думала о том, что сказал ей Феликс. Она правда хотела, чтобы мистер Брэнд женился на Шарлотте. Не произнеся больше ни слова, Гертруда отвернулась. Мистер Брэнд принялся в конце концов за торт, а Феликс тем временем, сидя напротив него, описывал мистеру Уэнтуорту студенческие дуэли в Гейдельберге (*21). После чая, когда они разбрелись, как всегда, по веранде и по саду, мистер Брэнд снова подошел к Гертруде.
- Я не присоединился к вам нынче потому, что вы были не одна, - начал он. - Потому что с вами был ваш новый друг.
- Феликс? Теперь он уже старый друг.
Мистер Брэнд стоял несколько секунд, опустив глаза.
- Мне казалось, я готов к тому, что услышу от вас нечто подобное, продолжал он. - И все же мне это очень тяжело.
- Не знаю, что еще я могла бы вам ответить? - сказала Гертруда.
Мистер Брэнд молча шел рядом с ней; Гертруда хотела одного: чтобы он скрылся с ее глаз.
- У него множество достоинств, не спорю. Но думаю, я должен вас предостеречь.
- Предостеречь меня?
- Думаю, я знаю вашу натуру.
- Думаю, что нет, - сказала, мягко усмехнувшись, Гертруда.
- Вы стараетесь казаться хуже, чем вы есть... ему в угоду, - проговорил с тоской мистер Брэнд.
- Хуже... ему в угоду? Что вы этим хотите сказать? - спросила, остановившись, Гертруда.
Остановился и мистер Брэнд; он ответил ей с той же мягкой прямотой:
- Ему не дорого то, что дорого вам... не дороги высокие истины.
Гертруда, глядя ему в глаза, покачала головой.
- Мне тоже не дороги высокие истины; они выше моего понимания.
- Было время, когда вы этого не говорили, - сказал мистер Брэнд.
- Ну, - возразила Гертруда, - думаю, под вашим влиянием я говорила немало глупостей. И потом все зависит от того, - добавила она, - что называть высокими истинами. Есть истины, которыми я очень дорожу.
- Это те, о которых вы беседуете с вашим кузеном?
- Вы не должны настраивать меня против моего кузена, мистер Брэнд, сказала Гертруда, - это недостойно!
Почтительно ее выслушав, он с легкой дрожью в голосе сказал:
- Я был бы крайне огорчен, если бы совершил что-нибудь недостойное, но я не вижу ничего недостойного в том, что нахожу вашего кузена легкомысленным.
- Подите и скажите это ему самому!
- Думаю, он не станет этого отрицать, - сказал мистер Брэнд. - Да, да, он будет держаться именно так; он этого не стыдится.
- Ну, так и я этого не стыжусь! - заявила Гертруда. - Наверно, тем он мне и нравится. Я и сама легкомысленна.
- Вы стараетесь, как я уже сказал, всячески себя принизить.
- Я стараюсь хоть раз быть естественной! - не сдерживая себя больше, вскричала Гертруда. - Вею свою жизнь я притворялась; я вела себя нечестно. И все по вашей вине! - Мистер Брэнд смотрел на нее оторопев, а она продолжала: - Почему мне нельзя быть легкомысленной, если я этого хочу? Человек имеет право быть легкомысленным, если такова его натура. Нет, я не дорожу высокими истинами. Я дорожу удовольствиями, развлечениями. Может быть, мне по душе дурные вещи. Очень может быть.
Мистер Брэнд по-прежнему смотрел на нее с великим изумлением, он даже чуть побледнел, словно был напуган.
- Думаю, вы сами не знаете, что вы говорите! - воскликнул он.
- Может быть. Может быть, я говорю глупости. Но я говорю их только вам. Я никогда не говорю их моему кузену.
- Мы продолжим этот разговор, когда вы будете спокойнее, - сказал мистер Брэнд.
- Стоит вам со мной заговорить, и я сразу теряю спокойствие. Я должна вам это сказать, даже... даже если это навсегда вас оттолкнет. Когда я разговариваю с вами, я всякий раз прихожу в раздражение. Вот когда со мной мой кузен, все иначе. Все мирно и естественно.
Он несколько секунд смотрел на нее, потом с каким-то беспомощным отчаянием отвел взгляд, обратив его на сумеречный сад, на неяркие летние звезды. Но внезапно он снова повернулся к ней, и у него вырвался глухой стон:
- Гертруда, Гертруда! Неужели я правда вас теряю!
Ее это тронуло, причинило ей боль, но она уже поняла, что слова тут не помогут, - поможет другое. Навряд ли отчаяние ее собеседника смягчилось бы, знай он в эту минуту, где почерпнула она свое хитроумие, кого ему надо благодарить за эту дружескую услугу.
- Мне вас не жаль, - сказала Гертруда, - потому что, уделяя так много внимания мне, вы гоняетесь за призраком и проходите мимо другого, драгоценного... намного лучшего, чем я, настоящего! Того, что могло бы принадлежать вам, но вы не видите, не смотрите!
Сказав это, она многозначительно на него взглянула и попыталась даже улыбнуться. Улыбка ее показалась ему очень загадочной, но Гертруда сейчас же повернулась и ушла.
Она бродила одна по саду, раздумывая над тем, что мог заключить мистер Брэнд на основании ее слов, произнести которые было для нее ни с чем не сравнимым удовольствием. Пересекая центральную аллею, она увидела вдали, у ворот, две знакомые фигуры. Это мистер Брэнд, уходя домой, желал доброй ночи провожавшей его до калитки Шарлотте. Видя, что прощание затягивается, Гертруда повернулась и пошла в противоположную сторону. Но спустя некоторое время она услышала, что сестра медленно ее нагоняет. Она не обернулась и не остановилась, чтобы подождать; она знала наперед, что та ей скажет. И действительно, Шарлотта, как только поравнялась с ней, взяла ее под руку и сразу же начала:
- Ты позволишь мне, дорогая, сказать тебе что-то очень важное?
- Я знаю, что ты хочешь сказать, - ответила Гертруда. - Мистеру Брэнду очень тяжело.
- Как ты можешь обращаться с ним так, Гертруда? - спросила Шарлотта. И, поскольку Гертруда молчала, она добавила: - После всего, что он для тебя сделал!
- А что он для меня сделал?
- И ты еще спрашиваешь, Гертруда? Он так тебе помог. Ты сама мне это говорила, и не раз. Ты говорила, что он научил тебя бороться с твоими... твоими странностями. Говорила, что он научил тебя обуздывать твой нрав.
Гертруда несколько секунд молчала.
- А что, мой нрав был таким уж необузданным? - спросила она.
- Я ни в чем тебя не обвиняю, Гертруда, - сказала Шарлотта.
- Что же ты тогда делаешь? - спросила, усмехнувшись, младшая сестра.
- Я защищаю мистера Брэнда - пытаюсь напомнить тебе, чем ты ему обязана.
- Он может взять это все назад, - сказала с той же усмешкой Гертруда. Он может взять назад все добродетели, которыми он меня наделил. Я хочу снова стать дурной.
Сестра, заставив ее остановиться, смотрела на нее в темноте с нежной укоризной.
- Если ты будешь говорить такие вещи, мне придется в это поверить, сказала она. - Вспомни все, чем мы мистеру Брэнду обязаны. Вспомни, чего он от тебя всегда ждал. Вспомни, чем он был для всех нас. Как прекрасно он повлиял на Клиффорда.
- Он очень хороший, - сказала, глядя на сестру, Гертруда. - Я не сомневаюсь, что он очень хороший. Но он не должен настраивать меня против Феликса.
