я ошибаюсь. И Дарси ошибается. И на «Тацине» сейчас разгуливает не эта жуткая тварь.
Да, я допускала самое ужасное. Я допускала, что животное не померещилось Юлии. Что оно действительно было. И что оно сбежало каким-то образом от своего хозяина.
– Брат рассказывал, что когда эту гадину изловили, то она была не больше кулачка новорожденного ребенка. Была безвредной полупрозрачной, сероватой медузой. И так и льнула к рукам. После множества тестов, которые почему-то показали мнимую безобидность этой твари, его стали брать руками. В руках у людей оно словно отогревалось. Сначала начинало менять цвет. Постепенно окрашиваясь из сероватого в бледно желтый. Тогда они еще не знали, что изменение оттенка и консистенции показывает изменения от безобидности, к сверхопасности. Беда разразилась, когда тварь стала почти огненно-красного цвета.
Я вздрогнула. Юлия говорила, что живность была оранжево-красная. Если Дарси не ошиблась, то у нас осталось совсем мало времени до катастрофы. Я вскочила и начала судорожно переодеваться:
– Дарси, нужно немедленно показать изображение этой твари Юлии. У тебя ведь есть это изображение?
Путаясь в штанинах комбинезона, я требовательно посмотрела на помощницу. Дарси кивнула. И уже через пять минут мы торопливо шли по пустым коридорам к каюте Юлии Новак.
Девушка уже легла спать. И открыла нам далеко не сразу. Как известно, первый сон – самый крепкий. Еще пару минут мы пытались втолковать заспанной девушке, что от нее требуется. И только потом показали ей изображение. В следующее мгновение я с ужасом наблюдала, как с лица полячки слетает сон. Как она вглядывается в изображение. А потом…
– Да, это оно. То животное, которое я видела. Только здесь оно краснее. А то, что я видела, скорее огненно-оранжевое. С желтыми вкраплениями. – Юлия подняла на нас глаза: – Вы чего?
А мы с Дарси с немым ужасом смотрели друг на друга. Мозг отказывался верить, что мы посреди бескрайнего космоса заперты на одном космолете с жуткой инопланетной тварью. И до Арголы нам не долететь.
Синхронно повернувшись к полячке, мы одновременно приказали ошарашенной девушке возвращаться в каюту и ложиться спать. Не зачем ей раньше времени знать, что происходит. Дождавшись, когда Юлия закроет за собою дверь, мы, также не сговариваясь, отправились к капитану. Спустя десять минут вся команда и солдаты были подняты по тревоге. Начался долгий обыск огромного корабля.
Работали попарно: один военный, один член экипажа. Меня, как невесту, хотели отправить в каюту. Но я так зыркнула на вызванного на экстренное совещание Бестужева, что дипломат поперхнулся заготовленными нравоучениями. И молча наблюдал, как я, вооруженная бластером и в легком скафандре, в паре с третьим штурманом ухожу на опасную охоту.
Капитан Мазур поделил корабль на сектора. Каждой паре достался свой участок, который нужно было обследовать как можно быстрее. Я только надеялась, что нам удастся изловить инопланетную мерзость до того, как она насосется достаточно энергии и начнет размножаться. Если не успеем… Что ж, тогда нам никакие космические боги не помогут. Потому что за несколько минут до того, как мы сообщили капитану новости, «Тацина» вошла в гиперпространство. Недостаточное количество энергии на выходе разрушит корабль так же верно, как и то, что кусок сахара тает в горячей воде.
Была у меня крошечная надежда на то, что брат Дарси сможет помочь нам информацией, советом. Дарси отправила ему сообщение. Вот только ответ придет не раньше, чем «Тацина» выйдет из гиперпространства. Если выйдет. Если будет кому принять сообщение. Меня передернуло.
Выход из гиперпространства должен был состояться в шесть часов утра по корабельному времени. В четыре часа и тридцать минут по кораблю пронесся сигнал тревоги.
К тому времени мы с третьим штурманом уже изучили весь свой сектор. И не найдя ничего подозрительного, собирались возвращаться на капитанский мостик. Меня пошатывало от усталости, переживаний и бессонной ночи. Глаза жгло. Люто хотелось прилечь хотя бы на часок вздремнуть. Через два часа будут сутки, как я на ногах, без сна. Мозг затянуло какой-то липкой серой пеленой, не дававшей связно думать. Когда завыла сирена, я даже не сразу поняла, что происходит.
Третий штурман, переговорив по коммуникатору, осторожно потянул меня за рукав:
– Подполковник Мур, сюда. Так будет ближе.
Я, не сопротивляясь, позволила себя увлечь к какому-то техническому лазу.
Короткий переход темной гибкой кишкой, словно по внутренностям какого-то животного, я даже содрогнулась от такого дурацкого сравнения. И вот мы уже выходим рядом со спасательной палубой. Я огляделась. Если не ошибаюсь, за дальней перегородкой находятся спасательные капсулы. Уж больно говорящий рисунок на двери. За ближней, скорее всего, грузовой отсек. Слева находились какие-то странные металлические конструкции, наподобие древних строительных лесов, виденных мною однажды в далеком детстве. И рядом с этими мнимыми лесами…
Мы подошли поближе. В неестественной тишине огромного пустого пространства гулко бухали мои ботинки с металлическими подковами. У меня по спине пробежался холодок. Неужели…
Она лежала у самой кромки площадки. Приблизившись, я зачем-то осторожно заглянула туда, в пропасть. И тяжело сглотнула. Убить бы того конструктора, который придумал это сооружение. Зачем на звездолете строительные леса?!
Я обдумывала всякую ерунду. Лишь бы только занять чем-то голову. Лишь бы только оттянуть момент. Я не хотела знать, думать, ощущать. Я отказывалась воспринимать то, что совсем рядом со мной, у самых моих ног, в сантиметре от невообразимой пропасти, лежала моя помощница.
Глава 7
Благодаря штурману, мы оказались самыми первыми на месте происшествия. Всего на несколько минут раньше других. Но мне и этого хватило. Я слышала топот ног приближающихся людей, но думала о своем, не в силах шевельнутся. Они все, стоящие за спиной, виноваты! Почему я допустила, чтобы Дарси осталась одна? Почему никто не пришел ей на помощь? Толпа за спиной – в основном военные. Строгая дисциплина не позволяла им шушукаться в предположениях. И эта мертвая тишина давила на мои плечи дополнительной ответственностью. Все ждали, что я скажу. Здесь и сейчас я была старшей по званию. Командиром, от которого ждут какого-то решения, приказа.
В сухом горле стоял ком, который я не могла сглотнуть. Очень хотелось заплакать, закричать. Дарси, ну как же так?! Вместо этого я с трудом заставила себя наклониться. Позвоночник не гнулся. Пальцы словно одеревенели. Но этими непослушными пальцами я все же сумела нащупать на шее подруги пульс. Неровный, слабый. Но он был. И сердце сделало в груди радостный кульбит. Я оглянулась через плечо:
– Майор Меллорс жива! Нужно доктора!
