Рейтинговые книги
Читем онлайн М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество - Павел Висковатый

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 106

Три грации...

Барышня смотрела через плечо на рождающиеся слова и воскликнула:

— Михаил Юрьевич, без комплиментов — я правды хочу!

— Не тревожьтесь, будет правда, — ответил он и продолжал:

Три грации считались в древнем мире,

Родились вы, — все три, а не четыре!

За такую сцену можно было бы платить деньги. Злое торжество Мишеля, душивший нас смех, слезы воспетой и утешения Jean-Jacques'a — все представляло комическую картину.

В черновых тетрадях тоже находятся попытки саркастического отношения к лицам, встречаемым поэтом. К четырехстишию: «Моя мольба» Лермонтов делает приписку: «Писано после разговора с одной очень мне известной старухой, которая восхищалась и читала, и плакала над Грандисоном»:

Да охранюся я от мушек,

От дев, не знающих любви,

От дружбы слишком нежной и —

От романтических старушек.

Не без сарказма, по свидетельству самой Екатерины Алексеевны («Записки», с. 92), относился Лермонтов и к ней. Раз утром он послал m-lle Сушковой стихотворение. На сложенной серенькой бумажке было написано: «Ей правда». Развернув, она прочла:

ВЕСНА

Когда весной разбитый лед

Рекой взволнованной идет,

Когда среди полей местами

Чернеет голая земля,

И мгла ложится облаками

На полу-юные поля —

Мечтанье злое грусть лелеет

В душе неопытной моей,

Гляжу: природа молодеет,

Не молодеть лишь только ей...

Что госпожа Хвостова, тогда еще m-lle Сушкова, нравилась поэту, отвергать, уже на основании вышеприведенного признания самого Лермонтова, конечно, нельзя. Но, повторяю, как долго длилось увлечение, и была ли это любовь или только мимолетная симпатия — вот вопрос. Мне кажется, что г-жа Хвостова в записках своих склонна преувеличивать немного страсть поэта. Я говорю пока о первой встрече с ней. Ряд стихотворений, даже целая тетрадь или альбом, переданный мальчиком-поэтом девушке, ничего еще не доказывает. Лермонтов в то время многим знакомым и родным ему барышням переписывал стихи свои или посвящал им целые поэмы.

Голова Лермонтова была набита — по выражению все той же госпожи Хвостовой — романтическими идеями, и рано было развито в нем желание попасть в губители сердец.

Он платил дань общему тогда направлению молодежи. Это свидетельство скорее говорит против существования тогда серьезной привязанности к рассказчице.

Сама Екатерина Алексеевна в то время посмеивалась над юношей-поэтом вместе с подругой своей Сашенькой Верещагиной:

Очень посмеивались мы над ним в том, что он не только был неразборчив в пище, но никогда не знал, что ел — телятину или свинину, дичь или барашка. Мы говорили, что, пожалуй, он со временем, как Сатурн, будет глотать булыжник. Наши насмешки выводили его из терпения; он спорил с нами почти до слез, стараясь убедить нас в утонченности своего гастрономического вкуса; мы побились об заклад, что уличим его в противном на деле. И в тот же самый день, после долгой прогулки верхом, велели мы напечь к чаю булочек с опилками, и что же? Мы вернулись домой утомленные, голодные, с жадностью принялись за чай, а наш-то гастроном Мишель, не поморщась проглотил одну булочку, принялся за другую и уже придвинул к себе третью, но Сашенька и я — мы остановили его за руку, показывая в то же время на неудобоваримую для желудка начинку. Тут не на шутку взбесился он, убежал от нас и не только не говорил с нами ни слова, но даже и не показывался несколько дней, притворившись больным.

В другом месте говорится:

Сашенька и я обращались с Лермонтовым, как с мальчиком, хотя и отдавали полную справедливость его уму. Такое обращение бесило его до крайности — он домогался попасть в юноши в наших глазах...

Со своей стороны и Лермонтов в долгу не оставался.

Молодежь, толпившаяся в Середниково,— подметив в Кате Сушковой слабость заниматься прекрасными своими волосами и черными очами, над ней подтрунивала и называла ее «черноокой». Г-жа Хвостова откровенно рассказывает: «У меня чудные волосы, и я до сих пор люблю их выказывать; тогда я носила их просто заплетенными в одну огромную косу, которая два раза обвивала голову». Заглавие «Черноокой» носит и одно стихотворение Лермонтова, писанное им к Сушковой с эпиграфом:

Твои пленительные очи Яснее дня, чернее ночи.

Черновой набросок этого стихотворения сохранился и тетрадях Лермонтова с припиской, которая очень уясняет и его происхождение, и характер отношения мальчика-поэта к черноокой девушке-красавице.

Перед отъездом бабушки Арсеньевой из Середникова в Москву, где Мишель по окончании каникул должен был продолжать учение, всем обществом собрались в путь, намереваясь посетить Сергиевскую лавру и Воскресенский монастырь.

Надо было подняться рано утром. Молодежь решила собраться под окнами m-lle Сушковой и разбудить ее пением.

Мистер Корд, гувернер Аркадия Столыпина, подал мысль. Молодежь, говоря между собой по-английски, называла Екатерину Алексеевну «Miss black eyes» (черноокой барышней) и повторяла относительно нее стих:

Never in our lives

Have we seen such black eyes.

(Никогда в жизни мы не видели таких черных глаз.(англ.))

Решено было пробудить «черноокую» пением этих строк, и в назначенный час раздалось под окном ее пение, а потом говор и клики веселого кружка. По поводу этого события и написано было стихотворение «Черноокой», поднесенное госпоже Сушковой.

Общество пошло на богомолье пешком; только бабушка ехала впереди в карете. Весело, смеясь и болтая, шла молодежь. На четвертый день прибыли в Лавру. Остановились в трактире. Умылись, переоделись и пошли в монастырь отслужить молебен. На паперти повстречали слепого нищего. Дряхлой, дрожащей рукой протянул он деревянную чашку, в которую спутники стали кидать ему мелкие деньги. Нищий крестился и благодарил: «Подай вам Бог счастья, господа добрые! Намедни вот насмеялись надо мною, тоже господа молодые — вместо денег положили мне камешков».

Помолясь в храме, общество вернулось в гостиницу пообедать и отдохнуть. Все говорили, суетились, только Лермонтов, углубившись в самого себя, не принимал участия в общем веселье. Он стоял поодаль на коленях и, положив бумагу на стул, что-то писал. Верный своему обыкновению, он передал бумаге впечатления и думы, занимавшие его:

У врат обители святой

Стоял просящий подаянья,

Бессильный, бледный и худой

От глада, жажды и страданья.

Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку.

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 106
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу М.Ю. Лермонтов. Жизнь и творчество - Павел Висковатый бесплатно.

Оставить комментарий