– Не переживай. Скажу.
– А я и не переживаю. Уж если кто-то и переживает за свои шорты, то это ты.
Как только от нас отошел услужливый официант, собравший остатки битого стакана и положивший на шорты Романа сухую салфетку, я резко схватила своего любимого за воротник рубашки и процедила сквозь зубы:
– Роман, ты что, совсем сбрендил?!
– Что ты сказала?! – Роман тут же нахмурил брови, убрал с воротника мою руку и раздраженно посмотрел на людей, сидящих за соседними столиками, которые по-прежнему не скрывали своего интереса к нашей беседе, а, наоборот, затихли и прислушивались к тому, о чем мы говорим. – Ребят, вы на отдых приехали?
– Да, – заметно засмущались те и, чтобы хоть как-то скрыть появившуюся неловкость, начали разговаривать на различные темы, перестав обращать на нас внимание.
– Так отдыхайте, ребята! Отдыхайте! И не суйте свой нос в чужие дела. – Как только Роман закончил свое обращение к народу, он вновь повернулся к барной стойке и закурил сигарету: – Ты что руки распускаешь? Совсем с катушек съехала!
– Благо что не ноги.
– Мне нравится, когда ты свои ноги распускаешь в постели. Это действительно высший пилотаж. Так я что-то не понял. Что же случилось такое ужасное, что ты стала меня хватать за ворот рубашки?
– А то, что ты мыслишь не в том направлении.
– А в каком направлении я должен мыслить?
– В том, что кто-то подкинул нам записку. И это действительно страшно. Ты меня понимаешь?! Страшно то, что этой ночью появилась эта записка, а не то, что ты пролил виски на свои новые шорты.
– Я все понимаю.
– И что ты понимаешь?
– То, что ты зачем-то показываешь мне записку, которую написала сама!
– Я??? – Мне катастрофически не хватало воздуха.
– Ты.
– Да зачем оно мне надо?! – с трудом выдавила я из себя.
– Это я хотел у тебя спросить. И не нужно кричать. На нас уже и так весь бар смотрит. Откуда я знаю, может, ты просто поприкалываться захотела.
– Да ты себе представить не можешь, что я почувствовала, когда ее прочитала! У меня все поплыло перед глазами, – зашипела я. – У меня вообще все слилось. Стены, коридор, лампы… Меня всю ночь кошмары мучили. Я не могла дождаться встречи с тобой, чтобы спросить, зачем ты это сделал!
– Я ничего не писал, – замотал головой Роман.
– Я тоже.
– Ты уверена?
Я покраснела как вареный рак и с ненавистью посмотрела на Романа. Казалось, что еще немного, и я буду его душить.
– Кретин! А я и не знала, что ты конченый кретин!
Не помня себя, я нагнулась для того, чтобы вцепиться в горло мужчине, которого, несмотря ни на что, я безумно люблю и который откровенно надо мной издевается, но Роман перехватил мои поднятые руки и совершенно спокойно поднес их к своим губам:
– Ева. Все хорошо. Успокойся.
– Послушай, но я действительно не писала эту записку. – В моих глазах появились слезы. – Я понимаю, что ты тоже ее не писал. Знаешь, мне страшно оттого, что мы ее не писали, но она все же откуда-то взялась.
– А может, ее написал твой муж?
Роман успокоился и решил рассуждать здраво. Видимо, эта записка привела его в шок, и все, что произошло в эти минуты, можно было списать на оголенные нервы. Нервы от нашего быстрого, неожиданного расставания и от того, что ему довелось еще раз услышать имя, которое он боялся услышать больше всего на свете, потому что этого человека уже нет и убил его он сам.
– А мужу-то зачем это надо? Муж тут вообще не при делах. Он про этого Икселя ни слухом ни духом.
– А кто тогда это написал? – В глазах Романа появились страх и беспомощность.
Я залпом выпила полкоктейля:
– Знаешь, когда ты оставил меня вчера одну на пляже, я заметила одного странного человека…
– Какого еще человека?
– Он был одет во все черное и стоял рядом с тем лежаком, где мы занимались любовью.
– А почему этот человек показался тебе странным?
– Не знаю. Мне что-то подсказало. Интуиция, что ли.
– Я считаю, что человек в черном – это плод твоей фантазии, – сказал как отрезал Роман.
– Но он помахал мне рукой.
– Немудрено. Ты очень красивая девушка. И если какой-то мужчина помахал красотке в махровом халате, которая одна прогуливалась у моря, то я не вижу в этом ничего страшного. Это нормально.
– Возможно, ты прав. Просто мне было как-то неприятно.
– Неприятно оттого, что незнакомые мужчины оказывают тебе знаки внимания?
– Неприятно оттого, что была глубокая ночь.
– Но ведь ты сама захотела, чтобы я ушел. Ты сама довела меня до этого. Ты говоришь мне о том, что остаешься со своим мужем и расстаешься со мной, а я должен стоять и улыбаться… Не забывай, что гордость бывает не только у тебя. Еще существует мужская гордость.
– Хорошо, если этот мужчина в черном плод моей фантазии, то откуда тогда записка? Рома, скажи, откуда она взялась, кто ее написал и какие могут быть последствия?
Совсем растерявшийся Роман почесал затылок и пожал плечами:
– Понятия не имею. Ты задаешь вопросы, на которые я не знаю ответов. Ева, я действительно этого не знаю.
Рома взял лежащую на столе записку и быстро ее разорвал.
– Зачем ты это сделал?
– Затем, чтобы, кроме нас с тобой, ее никто не читал.
Осторожно взяв меня за руку, он нравоучительно начал:
– Ева, успокойся. Давай не будем паниковать и сделаем вид, что никакой записки и не было вовсе. Не стоит заострять на этом внимание. Если кому-то хочется нас напугать, то пусть он знает, что у него ничего не вышло.
– А кому хочется нас напугать? – Я задала вопрос крайне взволнованным голосом и почувствовала, как у меня пересохло во рту.
– Не знаю. – Видимо, Роман только что осознал то, что сказал ранее.
– Нас и пугать-то некому. – Я говорила и пыталась осмыслить все, что произошло. – В лесу были только ты, я и Иксель. Турок умер, а уж если кто и может нас пугать, то только мы сами друг друга. Больше некому.
– Тоже верно. Иксель вряд ли сможет передать нам привет с того света и испугать нас, хотя бы по той причине, что он мертв, – с нажимом произнес Роман, не выпуская моей руки.
– Ром, мне страшно.
– Забудь о записке. Мы ее не писали и в глаза не видели. Не с ума же нам теперь сойти…
Роман тормознул проходящего мимо него официанта и заказал себе еще виски. Как только ему принесли новую порцию, я наклонилась как можно ближе и помешала трубочкой аккуратные кусочки льда, которые плавали на поверхности.
– Дашь глоток?
– Пожалуйста.
Сделав пару глотков, я отодвинула стакан, немного сморщилась и кашлянула.
– Если ты не можешь крепкие напитки пить, то какого черта берешься?
– Это нервное. Ром, ты можешь мне ответить на один вопрос, только при этом не кричать, что я сошла с ума, что мне нужно в психушку, а ответить совершенно спокойно? Скажи, можешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
