В очерке о Валентине Пикуле «На румбах истории», опубликованном в журнале «Россияне» №7-8 за 1991 год, весь журнал посвящён памяти Пикуля. Виталий Гузанов, восхищаясь биографией друга, говорит о том, что вот у него простая биография, а у Валентина героическая. Сегодня я хочу не согласиться с ним. У него тоже биография, как говорят в народе, «дай Бог каждому».
Я дружил с Виталием Гузановым 12 лет, срок немалый, позволяющий узнать человека, его достоинства и недостатки. Обо всём в короткой статье не расскажешь, разве только отметить главные моменты.
По окончании Соловецкой школы юнг Гузанов служил на Северном флоте на малых кораблях. Учился он на боцмана надводного корабля, однако пришлось быть и рулевым сигнальщиком. Дело в том, что в Соловецкой школе юнг этим профессиям уделялось большое внимание. Боцман должен уметь всё, если у него, как говорится, «руки золотые и голова на плечах». Этому качеству Виталий Гузанов соответствовал всю свою жизнь. Даже обложки для своих книг рисовал сам….
И ещё у него было неотъемлемое качество, важное для писателя – непременно докопаться до достоверности факта.
Ещё в 1988 году после одной беседы с Пикулем, он сказал ему: «Спасибо, дорогой друг, за откровенный разговор. Я часто ловлю себя на том, что слишком поздно стал записывать твои мысли вслух. Думаю, это важно. А иногда надо ещё и потому, чтобы никто не мог переиначить твои слова. Я за достоверность!».
К сожалению, сегодня интерпретацией высказываний известных людей грешат многие журналисты и писатели.
Виталий Гузанов известен читателям своими произведениями не только о море, но и о Японии, стране экзотичной, но и прогрессивной. Он был влюблён в эту страну, там было у него много правильных друзей, его по праву можно назвать «народным дипломатом», который много сделал для сближения народов стран.
Виталий Гузанов из плеяды тех деятелей культуры, которые вступили на путь литературы прямо с фронтов и палуб кораблей Великой Отечественной войны. Шла война, они сражались и верили, что придёт время и обо всём этом надо будет рассказать следующим поколениям. И они эту задачу выполнили. Всё творчество таких писателей, в том числе и Гузанова, проникнуто патриотизмом, о котором мы некоторое время забывали, а теперь спохватились…
Человек лучше всего раскрывается в приватных беседах. Мы часто беседовали с Виталием в его маленькой, тесной комнате, сплошь заставленной книжными полками, иконами, развешанными картинами и картами. На столе много папок, в них собранный материал. Тем много, а времени мало…, к тому же сегодня нелёгкое для настоящего мастера время.
Одну из таких бесед я записал. На заданный мной вопрос: «Чувствуешь ли ты себя продолжателем дела Валентина Пикуля?» (2002 год) – он ответил:
- Продолжателем Валентина Пикуля – слишком громко сказано. За популярностью его исторических романов едва ли можно угнаться. Это не под силу самому одарённому литератору. Валентин Пикуль – один-единственный. Ему нет равных. Сегодня нет. Не знаю, что будет дальше. Есть флотское выражение: мателот – соседний корабль в строю. Так вот, Валентин Пикуль – флагман, а я – мателот. И заменить флагмана не смогу. Слишком разные величины. Или, как говорится, не та весовая категория. Что же касается дружбы, то здесь уместно слово «продолжатель». Да, я с ним дружил и продолжаю дружить, хотя уже десять лет как нет Пикуля с нами. Наши пути-дороги сошлись на Соловецких островах в школе юнгов Военно-морского флота. Да-да, именно «юнгов», а не юнг, как принято сейчас говорить. И на ленточке было золотое тиснение «Школа юнгов ВМФ». Ты не можешь себе представить, какие это были пацаны – мальчишки «сороковых – роковых». Каждый подросток – личность. Раньше нас это поняли приезжавшие к нам на Соловки поэты и прозаики, перед которыми мы благоговели. Это – Александр Жаров, Николай Панов, Николай Флёров, Александр Ойслендер… И погибший вскоре, возвращаясь с Соловков, Ярослав Родионов, замечательный поэт-североморец. Юнги шли к ним со своими стихами, рассказами. Однажды на встрече с Александром Жаровым и произошло моё знакомство с Валей Пикулем. Мы учились в разных ротах, он – на рулевого, я – на боцмана, и землянки наши были в разных местах скита Саватьева. Только любовь к литературе могла свести нас. После окончания школы мы выбрали Северный флот – самый действующий и боевой, хотя кораблей тогда было мало. Встретились уже после войны, в Ленинграде – на областном совещании молодых литераторов. Семинар прозаиков вёл известный писатель Николай Николаевич Никитин, автор нашумевшего в те поры романа «Северная Аврора». Это был пятидесятый год, если мне не изменяет память. Свела нас судьба, чтобы снова разлучить. Теперь уже не на восемь лет, а на целые двадцать. Начиная с 1970-го мы уже не только часто встречались, но и активно переписывались, обменивались книгами, помогали друг другу, кто в чём нуждался. Например, в 1969 году, когда увидела свет моя историческая повесть «Одиссей с Белой Руси» о первом русском консуле в Японии И.А. Гошкевиче, замечательном сыне белорусского народа, Валя Пикуль сразу же заинтересовался и высказался так: «Я как историк могу оценить тот колоссальный труд первооткрывателя, в роли которого выступил автор». Впоследствии, как мне известно, японская тема и проблемы Дальнего Востока на пороге XX столетия легли в основу его прозаических произведений «Богатство», «Три возраста Окини-сан», «Крейсера», «Каторга». Не посчитай мои слова за бахвальство, но и я приложил руку к тому, чтобы роман «Три возраста Окини-сан» вышел на японском языке. Что было, то было.
Виталий Гузанов был не только писателем, но и общественным деятелем в буквальном смысле этого слова. Он оставил о себе память на своей малой Родине, в селе Княгинено Нижегородской области, а это многого стоит, особенно сегодня, когда мы забыли, что кроме Москвы есть и необъятная русская земля.
Гузанов, подобно своему другу Пикулю, также умер за письменным столом, работая над книгой о военно-морском министре России И.К. Григоровиче (1853 – 1930 гг.), – не выдержало сердце. Это, видимо, судьба всех писателей-патриотов. Их сердца не выдерживают нашей российской действительности, с которой им приходится сталкиваться, пропуская её через себя. Но именно благодаря им мир когда-нибудь станет лучше!
За весь тяжкий писательский и общественный труд родина посмертно наградила его орденом «Дружба народов». Он действительно был «народным дипломатом»; сам переживший войну, он был убеждённым борцом за мир и всегда ратовал за дружбу между всеми народами.
Вадим КУЛИНЧЕНКО
ВОИН, ПОЭТ, ЛЕТОПИСЕЦ
Денис Васильевич Давыдов весьма колоритная фигура в отечественной литературе начала XIX века, В.Г. Белинский про него писал: «Он знаменит не только в качестве героя Отечественной войны 1812 г., но ещё как поэт и военный историк, ибо во всём своем творчестве возвышается над уровнем общей посредственности и обыкновенности.»
Будущий лихой партизан родился 16 июля 1784 г. в Москве в семье уволенного за пьянство со службы командира полка, и на всю свою жизнь сохранил любовь “к Белокаменной матушке-столице”, но решающее влияние на судьбу Дениса Васильевича оказал всё-таки Петербург. Впервые он здесь появился в 1801 г. и был зачислен в кавалергардский полк, где офицер участвовал во всех дворцовых церемониях. Но совсем не так представлял себе воинскую службу, а позже писал: «Ни самый красивый мундир, ни высокий чин не дают человеку необходимых познаний, если он хочет быть полезным своему отечеству на ратном поприще.» С увлечением занимался военной историей, хотя и было трудно: ежедневная муштра, дежурства, аресты на гауптвахте – всё это отнимало много времени. Однако в молодости находил возможность не только для учёбы, но и написания стихов, и вспоминал, что “беседовал с музами” и призывал их к себе в казарму, госпиталь и даже в полковую конюшню. Поэт часто писал сатиры и эпиграммы, которыми начал свое литературное поприще.
Утрата юношеских иллюзий не прошла бесследно, а поэтому в баснях и стихотворениях он высмеивает окружающую действительность, давая свои трактовки поступкам вельмож, и среди части офицеров, недовольных сохранением в армии павловских порядков (имеются в виду военные уставы, ведённые императором Павлом I), его творчество вызывает живой интерес. Однако соблазны столичной жизни, а также вихрь развлечений привели к нарушениям дисциплины, и в 1804 г. поэта переводят в гусарский полк, расквартированный в киевской губернии. В то время, когда литератор находился в провинции, гвардия активно участвовала в сражениях, а отличившиеся в боях воины получили награды. В 1806 г. офицера возвращают в Петербург, но честолюбие было уязвлено, по собственному утверждению, «от него пахло парным молоком, а от товарищей – жжёным порохом». Они имели боевые ранения и ордена, льстившие его романтической душе, и Давыдову хочется показать окружающим, что может добиться большего.
