Попробовал бы только не явится!
Мы вернули в казну городской дом, машину и штат прислуги, потому что не хотели таскать за собой кого-то, за кого нужно отвечать. Мы хотели побыть совсем одни, чего не удавалось до того самого момента, когда началось путешествие. С тех пор ровно три дня мы провели как бездомные бродяги, перемещающиеся с места на место в доме на колесах, который является их единственным жилищем. Когда утром мы оставили наш автодом, чтобы пересесть в приготовленный на станции грузовик с вещами, мне даже стало немного грустно и захотелось, чтобы домик достался кому-нибудь не менее счастливому, чем мы с Томирисом.
Грузовик пыхтел, но продержался целый день, а к вечеру мы сползли с горки и уткнулись в хлипкие ворота, сквозь которые виднелся заросший травой и низким кустарником двор.
Томилис вылез наружу, чтобы открыть створки и они скрипели, жалуясь на судьбу и на одиночество.
Быстро заскочив обратно в теплую кабину и захлопнув дверцу, Томирис загнал натужно гудящий грузовичок во двор, а потом нехотя вылез второй раз, на сей раз запереть ворота - и одновременно запустил еще одну порцию холодного воздуха.
- Ну вот, - дверца снова сердито хлопнула. - Вот мы и дома.
Дом был, конечно, не ахти. Без сомнений, в нем уже давно не жили.
- Интересно, как он еще не развалился, - удивилась я.
- Сам удивляюсь.
- Ты же не ждешь, что я собственноручно брошусь наводить тут порядок? - с опаской поинтересовалась я.
- Вот еще. У тебя не будет столько свободного времени, - предупреждающим тоном заявил он. Сердце тут же забилось в ритме отбивающих чечетку каблуков.
Томирис оставил весь свой прежний гардероб в доме и теперь на нем красовался серый свитер с косами и обычные джинсы. А на мне, между прочим, - широкая уличная юбка, которую девушки низших классов надевают, выходя вечером на улицы, а потом кружатся вокруг костра и юбка разлетается и походит на яркий цветок. Я пару раз пробовала танцевать, когда мы останавливались по дороге на ночевку и искренне надеюсь, никто из моих родственников об этом никогда не узнает.
Кстати, насчет юбки, у нее есть еще одно немаловажное достоинство...
- Там, в доме, наверняка холодно, - задумчиво заявила я.
- Ну да. Его надо прогреть, - Томирис с сомнением смотрел на дом, который за столько лет промерз так, что его согреть может только пожар.
- И вообще мы целый день в дороге, ни минуты отдыха, - добавила я, пытаясь встать. У меня, естественно, не вышло, это же не элитное авто. Наш грузовичок имел огромный крытый кузов, а вот кабина подкачала - прямо за сидениями лежали мешки с матрасами, постельными принадлежностями и одеждой на первое время.
Мой розовый пушистый шар тоже был там, среди вещей. К нему, кстати, Томирис испытывал странное и совершенно иррациональное, на мой взгляд, чувство ревности. "Он спит с тобой почти двадцать лет, - объяснял он мне сквозь зубы. - А я всего три месяца". "Мы что, действительно обсуждаем сейчас детскую игрушку?" - уточняла я. "Да. Только поэтому он все еще цел", - завершал Томирис и смотрел на шар крайне кровожадно. До сих по не знаю, плакать или смеяться...
- Это ты к чему? - тут же заинтересовался Томирис, одобрительно посматривая на мою юбку, которую, к слову сказать, сам мне и купил.
- К тому, что ты целый день не исполнял свои супружеские обязанности!
- Хм. Ну да, виноват. Ты тоже, кстати, свои не исполняла!
- Ну раз уж мы признали свою вину, нам остается только один выход - незамедлительно приступить к исправлению положения.
- Где приступить, тут?
- Ну не на улице же, там холодно. И в доме холодно! - многозначительно добавила я.
- Нет, ну если ты будешь и дальше задирать юбк... Ого!
- Может тебе есть еще чего сказать своей любимой жене, кроме жалкого Ого?
- Как ты хочешь... Не-ет, ну куда ты...
- Лучше помоги мне, видишь же, ботинки мешают.
- Ну куда ты уселась, сначала нужно...
- Дай руки.
- О-о-о, а где то, что женщины носят под юбками?
- Сняла, когда останавливались в последний раз.
- То есть десять минут назад, когда тебе на пустом месте кровь из носу как приспичило в туалет?
- А то! Совместила приятное с полезным. Теперь посмотрим, что с твоими...
- Инжу!..
- Сам расстегивай тогда.
- Ладно, обувь пока сними, твой каблук упирается мне в колено и отвлекает!
- Не толкайся!
- Не вертись!
- Т-с-с-ш! Не шевелись, сейчас сниму.
- Хм, смотри как мы все сумели. Теперь приподнимись.
- Стой! Ай. Нет, не могу, руль в спину давит. Вбок могу двигаться, вверх - нет.
- Если ты не приподнимешься, у нас ничего не получится.
- Не получается! Хм. И что делать? Отменим свидание?
- Инжу... Ну нельзя же так дразниться!
- Подожди... Видишь? Подожди... тут сбоку должно быть, тут... вот.
- Что ты делаешь?
- Сейчас я поверну рычаг, а ты дави на...
Томирис захохотал, когда кресло неожиданно откинулось назад, а он откинулся на него и оказался лежащим на спине. Мягкие мешки примялись, освобождая нам достаточно места.
И у нас все получилось!
Надеюсь, у соседей нет привычки бродить по нашей территории, иначе им придется любоваться всем происходящим в кабине, потому что стекла прозрачные. Надеюсь, им хватит ума нас не прерывать, потому что в такие случаи мне хочется кого-то убить. А Томирис вообще, между прочим, тандр, склонный к бешенству!
- Инжу, - выдыхает Томирис в последние мгновения вспышки, которая спаивает нас в единое целое. - Инжу...
Я опускаюсь ему на грудь, чтобы перевести дыхание. Он все еще во мне, и не только в теле. Кажется, теперь мы не просто дышим одним воздухом, кажется, мы звучим одновременно.
Гармонично.
Это очень легко объяснить.
Просто он находится в самом центре моего мира, а я - вокруг.
Я трусь щекой об его рубашку и поворачиваю голову, устраиваясь удобней.
- Томирис... А что бы ты делал, не будь предсказания? Если бы ты просто меня однажды увидел и полюбил?
Он перекинул руку через мою спину - лучшая тяжесть, которую я готова нести на себе всегда. И фыркнул.
- Проще простого, - пожав плечами, легко произнес Томирис. - Я бы его... придумал.
Потом мы долго молчим. За окном разыгрался осенний ветер, поднимая и разбрасывая листья, кружа их и раздувая фейерверком. Если бы кто-то обратил внимание, то увидел бы, как листья на миг сложились в изображение хитрого старушечьего лица с широкой улыбкой, а потом, после всего, разлетелись уже окончательно.
