— Натощак купаться могут только здоровые люди…
Девчушка лет четырнадцати, привстав на цыпочки, допрашивала продавщицу:
— «Мадам Бовари» есть?
— Нет, девочка, нет. Рано тебе такие книги читать.
— А «Блеск и нищета куртизанок»?
— Нет, девочка. Хочешь «Васек Трубачев и его товарищи»?
— Не-ет, не надо! — затрясла головой девчушка. — А вот еще. И, заглянув в бумажку, прочла: «Де-ка-ме-рон». Есть?
— Да кто же это тебе такие книги советует? — возмутилась продавщица.
— Как — кто? Девочки, — невинно удивилась в свою очередь девчушка.
Когда Сашка и Авдотья подошли к автолавке, навстречу им попалась Зинка с пачкой книг под мышкой.
— Учебники? — спросила Сашка.
— Ага. Сессия скоро, — кивнула Зинка и прошла мимо. Авдотья, проводив ее подозрительным взглядом, зашептала Сашке:
— Видала? Сессия!.. Вот ведь стерва! Убей меня бог! Ведь это она нарочно при мне такие слова говорит!
Сашка рассмеялась. Продавщица, увидев Сашку, достала стопу книг, перевязанную бечевкой, и протянула ей:
— Пожалуйста, Александра Васильевна! Вот ваш заказ.
Сашку пропустили к прилавку, уважительно расступившись перед ней. Доставая деньги и рассчитываясь, она спросила:
— Что новенького слышно?
— Ничего особенного, — пожала плечами продавщица. — Артисты приезжали, да так себе… Сидоренко с хлебозавода поперли.
— Давно пора, — одобрительно кивнула Сашка.
— Ну, выставку еще осеннюю хотели организовать… Да! Вот еще. Говорят, товарища Данилова от нас забирают… В область.
— Что? — широко открыла глаза Сашка.
Чуть не бегом она прибежала в гараж, рванула на себя дверцу «Победы», села и, взяв сразу большую скорость, вылетела на дорогу.
…Она гнала машину что есть силы, и на лице ее была тревога, печаль и как будто обида.
Однако в приемную Данилова она вошла уже успокоенная, собранная, деловитая.
— Здравствуй, Илюша! Что, правда говорят, уходит от нас Андрей Егорыч? — спрашивает она по-свойски у секретаря.
— Говорят! — вздохнул секретарь.
Сашка тоже вздохнула.
— Можно к нему?
— Пожалуйста, он сейчас один.
…Данилов встретил ее радушной улыбкой. Он встал из-за стола и пошел навстречу.
— Здравствуйте, здравствуйте, Александра Васильевна. Очень кстати! Я как раз о вас думал.
Сашка быстро взглянула ему в лицо, но промолчала, ожидая, что он скажет.
— Присаживайтесь!
Данилов пододвинул ей стул, потом сел рядом и доверительно начал:
— Что нам делать с колхозом «Коммунар»?
Сашка недоуменно взглянула на него.
— Это который в Кисловке? — спросила она, чтобы выиграть время и перестроиться на деловой разговор.
— Да.
— Хм… — начала она. — Говорила я вам, что не вытянет этот ваш, как его… Бочкин, Кадушкин?
— Кадкин.
— Ну Кадкин. Куда ему такой воз вывезти, когда он одних вас только и слушает…
— Как, как? — не понял Данилов.
— Команду, говорю, одну вашу слушает, а своей головы не имеет.
— Любопытно, — нахмурился Данилов. — Ну-ка, объясните поподробней…
— А чего объяснять! — пожала плечами Сашка. — На нем ведь ровно шоры надеты: он, окромя указаний сверху, ничего не видит. Против начальства тоже ни в жизнь не пойдет… Что ему прикажут, то он и делает. Сеять? Он сеять начнет. В грязь будет сеять. В снег будет сеять. Убирать выйдет команда — он убирать станет. Зерно еще веса не набрало, а ему что, он команду слушает… Вот так-то, — усмехнулась Сашка, качая ногой.
— Любопытно! — мрачнея, повторил Данилов. — Командовать у нас есть любители. Но надо же и свою голову иметь! А как вы отнесетесь к предложению объединиться с этим колхозом?
— Как объединиться? — оторопела Сашка.
— Очень просто… Слить их колхоз с вашим в порядке укрупнения…
— Нет, что вы! — затрясла головой Сашка. — Не согласна. С какой стати! На все готовенькое — много таких найдется… К нам когда отдельные семьи просятся, мы и то с разбором принимаем…
— Подождите, Александра Васильевна, не горячитесь. Обдумайте как следует… Это очень нужное дело. Колхоз этот — как бельмо на глазу. А самим им не вытянуть.
— Нет, не согласна я! — твердила Сашка. — Известно, на чужом горбу в рай хорошо ехать. Пусть они сами…
Данилов несколько мгновений смотрел на нее, потом неожиданно спросил:
— Александра Васильевна, а почему вы до сих пор не вступаете в партию?
— Почему? — улыбнулась Сашка. — Да вы же меня тогда заедите. Каждую неделю будете выговора лепить.
— Спокойней, значит, так, да?
— А что? Конечно! — все так же простодушно ответила Сашка, не замечая, как все больше и больше мрачнеет Данилов.
— Да-да, — протянул он, постучав пальцами по столу.
Сашка наконец поняла его огорчение и поспешила поправиться:
— То есть… Я не против… Все как-то недосуг… Опять же рекомендации надо просить у кого-то… В общем… вы не думайте… Я — готова.
— Вы так считаете? — качнул головой Данилов. — А может ли быть настоящим, коммунистом человек, который трясется над собственным добром и больше всего боится, как бы сосед не попросил его поделиться чем-нибудь?
— Это кто трясется? — вспыхнула Сашка. — Я?!
— Да, вы! — холодно ответил Данилов.
Сашка медленно поднялась.
— Ну спасибо, Андрей Егорыч! Удружил. Вот уж не ждала такого привета…
— Сядь! — коротко бросил Данилов.
— Нет уж, чего там… Не за таким разговором я сюда ехала, — махнула она рукой, отворачиваясь.
— Сядь и слушай! — хлопнул Данилов ладонью по столу, сам вскакивая.
Сашка вздрогнула, испуганно заморгала и послушно села. Таким ей его еще не приходилось видеть. Данилов взволнованно прошелся по кабинету, потом присел рядом с ней на стул и заговорил:
— Обиделась? А мне не обидно узнавать про тебя такое? Выходит, тебе и в самом деле жалко делиться с соседями. Свои хорошо живут — и ладно! А на других тебе наплевать!
Сашка не ответила, целиком уйдя в свою обиду.
— Помнишь, я к вам приехал летом, ну когда вдовы ваши загуляли? — снова заговорил Данилов уже гораздо мягче. — Вот я тогда первый раз тебя по-настоящему разглядел и подумал: «Большое сердце у человека, и много добра он может сделать людям». Поэтому я тебе и помогал, как мог. А ведь в Кисловке тоже есть и вдовы солдатские и вообще неважно живется людям. Что же с тобой случилось, Саша? Неужели ты и в самом деле так очерствела сердцем?
Сашка круто обернулась к нему.
— Ты до моего сердца лучше не касайся! — глухо сказала она и криво усмехнулась. — Какой сердцевед нашелся!
Данилов невольно опешил от этой грубости, нахмурился и встал.
— Прошу извинения, если я вас обидел. Я этого не хотел, — подавленно сказал он и отошел. Подумал и снова сел за стол. — У вас есть еще какие-нибудь вопросы ко мне? — вежливо и официально спросил он.
Сашка поморщилась и искоса посмотрела на него. Похоже, она пожалела о своей грубости, но гордость не давала ей признать свою ошибку.
— Да нет… Все… Прощайте, Андрей Егорыч!
— Всего хорошего! — наклонил голову Данилов, вставая.
Сашка помедлила мгновение, пристально глядя на него, но Данилов не поднял на нее глаз, и она резко повернулась и пошла к дверям. Уже взявшись за ручку, она оглянулась и встретила его взгляд.
— Что же вы, Андрей Егорыч, — с горьким упреком вырвалось у нее, — точили меня тут, точили, а сами ни слова, что уезжаете? Я-то к вам ведь с доброй душой, попрощаться, чтоб по-хорошему, а вы?
Она покачала головой и хотела уже выйти, но Данилов, только сейчас понявший все мотивы ее поведения, поспешно остановил ее:
— Подождите!
Он выскочил из-за стола и подбежал к ней.
— Саша… то есть, простите, Александра Васильевна… Я ведь не думал так расставаться с вами. Я собирался на днях поехать по колхозам и обязательно заехал бы к вам попрощаться.
Сашка недоверчиво посмотрела на него.
— Не верите? Честное слово! А кстати, хотите, поедем вместе? Вам тоже будет полезно посмотреть кое-что…
