учуял дыма, тоже необъяснимо было. Короче, таким вот необъяснимым несчастьем закончился поход на Волчиху.
— Ты что, думаешь, что камень поджёг Тёму? — Спросила я Сакатова.
— Тебе это тоже первое, что пришло в голову?
— Ну, других объяснений я не вижу.
— Эта история, Оля, в интернете ходит в двух вариантах. Первая, это та, которую рассказал сам участник похода Тёма Силантьев. А вторую историю рассказала дочь учителя географии Самуила Львовича, Софья Самуиловна. Она эмигрировала в Израиль ещё в конце девяностых, сейчас её уже давно нет в живых, да и эмигрировала она уже в почтенном возрасте. А эти воспоминания опубликовали в интернете уже после её смерти, кто-то из её многочисленных внуков.
— Они не отличаются друг от друга?
— Не очень, можно сказать, не отличаются. За одним исключением. Софья Самуиловна вспомнила эту историю, когда наткнулась на один необычный камень, который нашла у отца в коробочке. Понимаешь? Камень оказался у него. А как? Вывод только один — Самуил Львович этот камень припрятал, чтобы не было лишних вопросов. Так он у него и остался.
— Даже в Израиль с собой он взял.
— Нет, он сам не эмигрировал, только его дочь. Но важная для него коробочка в Израиль всё-таки уехала.
— Интересно бы посмотреть на такой камень. Но почему он устроил пожар? И именно у Тёмы в палатке?
— Ты только не смейся, но помнишь, нам с тобой Анна говорила, что камни — они живые, у них есть память. И у меня возникла версия. Этому камню, бологу, не понравилось, что его увезли так далеко от его родного места, даже не просто с родного места, а с той службы, которую он нёс на определённом участке. И он знал, кто его увёз. Он потратил, видимо, все силы на то, чтобы первый раз, в вертолёте, просигнализировать Тёме, что его нельзя забирать, что он должен там остаться. Но Тёма его забрал. Вот этот болог и подзарядился от какого-то источника в земле, и снова послал сигнал человеку.
— Ага, а теперь этот камень ещё дальше на шесть тысяч километров от своего родного места. Лежит и думает, что ещё поджечь.
— Может и думает. Я-то тебе это рассказал, чтобы ты поняла, насколько серьёзные стражи бывают у некоторых мест на земле. И тот, то сидит в шахте, тоже не намерен шутить. И то, что на листке написаны какие-то слова, это не значит, что они являются пропуском в комнату исполнения желаний.
— А я наоборот, сейчас уверена в том, что есть такие слова, которые могут усыпить на какое-то время охранных духов. — Возразила я Сакатову — Ты же знаешь силу слова. В волшебном мире они прочнее камня. Так что, надо искать Веню, его хозяина, отбирать у них эти листки, чтобы они не проскользнули мимо стражи к Скабинее. Будем сторожить их возле шахты.
— Что теперь толку отбирать листки! Знаешь, сколько копий можно с них наделать и всем раздать! Но, знаешь, с другой стороны, если бы дело было в то, чтобы наделать копий, тогда бы никто даже и не заморачивался поиском их. Просто скопировал и всё. Почему тогда Веня не снял копию и не вернул на место листки? Нет, тут ещё что-то. Пока мы не увидим их, не поймём. Ладно, спи. Я дальше продолжу свои поиски. Кстати, нигде нет ни одного заговора на усыпление каменного стража. Значит, я прав. Дело не в словах.
— А в чём? Листки приложить к больному месту?
— Ладно, завтра будем думать. Спокойной ночи. А! Подожди. Мне ведь покоя не давали слова вождя из той истории, про Сарику. Что проклятие не умрёт вместе с ней. Я начал искать историю семьи Кобург-Кохари, к которой она принадлежала. На русском языке историю их семьи не найти, так я, с горем пополам, с помощью интернет-переводчика, нашёл упоминание о них, но имя Сарики нигде не упоминается. У Кобург-Кохари несколько ветвей, одна из которых, католическая кадетская ветвь Саксен-Кобург-Гота, основанная после брака принца Фердинанда Саксен-Кобург-Готского и принцессы Мари Антонии Кохари де Чабраг жила в Риме. Так вот, на эту ветвь одно время просто посыпалась череда несчастных случаев. В августе одна тысяча семьсот девяносто третьего года упал с лошади юный Симеон, сын главы дома, через восемь месяцев вспыхнул мятеж крестьян и старшую дочь Фердинанда вместе с семьёй сожгли заживо в их доме, через год на охоте застрелили самого Фердинанда, в том же году умерла его вдова.
— Да, очень похоже на то, что род их, действительно был проклят. И что, никого из их рода не осталось?
— Остались, они спешно переехали в Рим, жили под крылом Папы Римского какое-то время, наверное, вымолили себе прощение. После этого у них всё нормализовалось. Среди их потомков были и четыре короля Португалии: Педру, Луиш, Карлос, Мануэл, и три последних короля Болгарии: Фердинанд, Борис, Симеон. Не скажу, что судьба венценосных потомков была счастливой, но в королевских семьях и так смертность большая, особенно, когда много претендентов на престол. И это не всегда связано с родовым проклятием.
— А Василий? Её муж? На его семью тоже несчастья обрушились?
— Знаешь, мне кажется, что он так и остался при церкви. Потому что в Церкви Сошествия Святого Духа, а именно там оказался Василий, примерно в это же время появился послушник брат Макарий. А про Василия Макаровича Крюкова больше нет никаких упоминаний.
— Понятно. Знаешь, надо поставить охранное заклинание на вход в шахту. Чтобы колдун туда не попал. Если, конечно, ещё не поздно.
— Не поздно. Если бы он выпустил Скабинею, мы бы это уже узнали. С её буйным нравом, она уже бы начала тут горы валить, да леса поджигать. Тем более так долго засиделась, она бы точно размяться захотела. Не знаю, надо ли ставить, её ведь есть, кому охранять.
— Конечно, есть, но ведь батарейки, в смысле, аметист, из пещеры вытащили, и Скабинея, если это поняла, то попытается справиться с духами. А вдруг она сильнее их окажется?
— А твоё заклятие, думаешь, остановит колдуна?
— Но остановило ведь когда-то пещерного демона! Давай завтра прямо с утра съездим? Я прямо как-то враз забеспокоилась.
— Так ты же работаешь, и Илья работает.
— Я отпрошусь, а нас в шахту свозить Игоря попросим. Если он завтра едет на смену в ангар, нас сможет довезти. Ты ему с самого утра позвони. Верёвка нужна пеньковая, метра два, но я думаю, что у них там, в посёлке, такую найдём.
Глава 5. Место исполнения
