- Ну! Извините же меня, - отвечал хозяин, - я схватил вас неосторожно, с испугу; на дворе наши люди, караульщики, опасаться нечего; вы сами знаете, что мы окружены теперь неприятелями: должно всегда быть настороже; от нас только верст восемь до селения, занятого французами; конечно, сюда не легко им добраться: взяты все предосторожности, но для какого-нибудь отчаянного удальца должна быть ловушка: у меня и медведи, и собаки, и люди - все караулят на таких местах, по которым, пополам с бедой, могли бы враги пробраться до наших окрестностей. Ложитесь с богом и спите спокойно. - Улегшись снова на мягкое сено, они поговорили вполголоса о наступившей на Россию лютой године и мало-помалу забылись сном.
Ночь прошла благополучно. Граф Обоянский, укрепив сном свои изнеможенные силы, проснулся здоров и весел, уже часу в девятом утра; он обратил внимание на окружающие его предметы и с любопытством рассматривал их один за другим. Занимаемая им маленькая, но довольно высокая горенка, отделенная, вправо, от просторного хозяйского покоя досчатой переборкой, была с одним только окном, у графа в головах находившимся; стены этой горенки не были ничем оклеены; толстый, гладко выстроганный лес издавал сухой, смолистый запах, освежающий воздух в доме; опрятность, в какой содержалось строение, простиралась до щегольства: переборка, дверь, окно, полки, занимавшие в несколько рядов, прямо против глаз его, поперечную стену, - все было вымыто и лоснилось на солнце, как бы глянцем покрытое. На левой стене горенки выходила часть печи: что давало заметить, что и по левую руку есть еще жилая половина. В хозяйской горнице, за перегородкой, господствовала совершенная тишина. "Может быть, добрые люди, - подумал граф, - не хотят потревожить дорожного старика и потому вышли вон: надобно же не быть им в тягость". Он благочестиво перекрестился и начал вставать. Небольшого труда стоило ему окончить свой стариковский туалет, в несколько минут все было готово. Встав на колени перед образом, старец совершил привычную молитву, по окончании чего открыл окно, чтоб насладиться свежим воздухом ясного дня.
Непроницаемый сосновый лес грозным, пустынным великаном возвышался перед глазами его, заслоняя небо; ярко горела на солнце его недосягаемая вершина; вправо виднелось тщательно возделанное поле и обширный огород; по грядам красовались пионы и пушистый алый мак; возвышались кусты божьего дерева и пахучей зори и рослые, большеголовые подсолнечники. Высокий тын, насаженный рогатиной, обходил вокруг всего виденного угодья.
Любуясь зрелищем благодатной сельской природы и мирного уголка, таящегося в непроходимой дичи пустого леса, граф погрузился в сладостную задумчивость, из коей пробужден был раздавшимся сзади его скрипом. Он оглянулся. В дверь, мало-помалу отворявшуюся, показалась сперва голова хозяина, а потом и сам он взошел поздравить гостя с добрым утром. Высокий, складный стан его выказывался величаво под гладко сидящим казачьим кафтаном синего цвета и опоясан был кожаным, лакированным ремнем; поседевшая голова его и открытое лицо внушали доверенность; он ласково поклонился гостю; осведомился о его здоровье и приглашал его выкушать чашку чаю с семейством госпожи, у него проживающей, которая желает его видеть.
- Это моя барыня, - присовокупил он, - то есть вдовствующая супруга моего покойного господина, Николая Александровича Мирославцева: ее усадьбу заняли неприятели, но, слава господу богу, ей удалось благовременно перебраться в мое лесное гнездо, до которого, как надеюсь, не легко будет добраться разбойникам: сегодня ночью уже разрыли мои молодцы плотину на мельнице, верстах в девяти отсюда, и водой затопило всю низменную часть леса со стороны села; а к Смоленску есть ручей, который ежели запрудим, то рыхлой грунт леса, идущий полосой через всю ширину, где, сдается, было прежнее русло этого ручья, сделается настоящим болотом.
Занявшись несколько туалетом, чтоб пристойнее представить себя даме, Обоянский в сопровождении хозяина - известного Синего Человека - вышел из-за переборки в хозяйскую горницу, где с вечера рекомендовался и где провел ночь слуга его, и перейдя наискось, отворил дверь, выводившую в сени; сени эти разделяли весь дом на две половины: направо было крыльцо, а налево - тесовая переборка, прямо же противу дверей была дверь, на которую и указал хозяин, для входа к своей барыне.
На половине, куда вошел граф, была одна, во всю ширину строения, большая и высокая комната, освещаемая прямо против дверей тремя окошками порядочной величины; стены и потолок этой комнаты были тоже бревна и доски, но так чисто сделанные, что казалось все выточенным из одного куска дерева. Множество мебели, перевезенной из Семипалатского, со вкусом расставлено было по чистому, палевому полу около стен, из коих по левой - блестел красный рояль и лежали книги, наскоро сложенные грудами на двух столах. Из этой комнаты была другая дверь в сени, за перегородку, которая и составляла вторую комнату этой половины; третья же комната была за сею второю, та самая, из которой печь проходила в спальню графа.
Влево, под крайним окном к роялю, сидела за чайным столом высокого роста пожилая женщина, еще сохранившая свежесть лица и всю выразительность ясного открытого взгляда - это была Мирославцева; она встала и ласково приветствовала графа, сейчас взошедшего в ее комнату.
- Милости прошу, неожиданный гость, - сказала она, - услышав о вашем приходе, я тотчас поспешила познакомиться; общее горе сближает: в этой хижине должны быть все друзья.
- Благодарю бога, - отвечал Обоянский, - что, избавясь от опасности заблудиться в этом лесу и, может быть, погибнуть от руки врага, имею еще приятнейший случай умножить собою число ваших телохранителей; нас двое: я и служитель мой; мы оба можем владеть оружием и оба не имеем пристанища; я смею покорнейше просить вас, сударыня, дозволить нам остаться здесь, пока представится мне малейшая возможность, не подвергаясь явной опасности, отправиться по делам моим; если вы откажете, то я не вижу никакой надежды к спасению: по несчастию, я имею при себе акты на большой капитал, составляющий все мое достояние; скрыть их я не могу; и буде нахлынувшие на землю нашу гости и оставят мне жизнь, то мои акты и деньги будут наверное их добычею.
- Останьтесь, ради бога останьтесь, - сказала Мирославцева, стараясь успокоить встревоженного гостя своим ласковым голосом, - будем делить общую нашу безопасность, если, как стараются меня уверить, она действительно надежна; если же угодно будет богу посетить и нас несчастием, то разделим и несчастие вместе же. Я могу поручиться вам за честность людей, нас окружающих, следовательно, вы должны быть спокойны насчет пожитков ваших.
Заняв указанные подле стола креслы, напротив своей привлекательной хозяйки, граф удовлетворил любопытству ее насчет своего путешествия:
- Я имею дело с Московским банком, - сказал он, - обстоятельства необходимо требовали моего личного присутствия; я оставил Малороссию, не подозревая ни малейшей опасности, но, прибыв к Смоленску, едва не сделался жертвою злодеев. По милости одного священноархимандрита, к которому я имел рекомендательное письмо из Полтавы, укрылся я на некоторое время в его обители; но мне изменили; и если бы не обязательная помощь его, то я был бы уже нищим. После сражения, когда войско наше оставило Смоленск, я не успел попасть за обозами, ибо это отступление было неожиданно, и принужден был таким образом разделить судьбу братии священной обители. Нам поручили надзор за ранеными; десять дней я был свидетелем их тяжких страданий, на одиннадцатый же архимандрит открыл предательство и предостерег меня. Он выпроводил меня из развалин города и, как на единственное к спасению средство, указал на этот бор, советуя держаться днем на восток, а ночью на два созвездия, которые дал нам заметить; он доказывал, что мы выберемся по этому направлению на Дорогобужскую дорогу, а там уже поручал нас милости божией. Слава богу! Мы нашли более, нежели осмеливались надеяться: нашли безмятежную пристань от ужасной грозы, готовой разразиться над нашими головами. Конечно, - продолжал граф, которого глаза внезапно омрачились задумчивостию, - конечно, я останусь теперь в бездействии, но это уже неизбежная судьба. Буду подкреплять себя молитвою и уповать на милосердие Отца Небесного.
Он умолк. Мирославцева не знала, чем бы утешить доброго старца, с такою доверчивостию ей предавшегося; она тоже молчала, придумывая сказать что-либо к его успокоению, относя скорбь его к остановке дел, столь пагубной иногда для коммерсанта, - как вдруг послышались легкие шаги по другой комнате, дверь отворилась, и перед глазами Обоянского явилась София.
- Это моя дочь, - сказала Мирославцева, - вот наш новый друг, - продолжала она, обращаясь к ней.
Граф встал; но взор его, как бы пораженный каким незапным явлением, дико устремлен был на нее.
