левую руку спрашивает всем своим видом: где? Мимо него тяжко идти, и тяжело принимать этот взгляд. В загоне с пустотой притаился третий исход, самая тяжкая весть.
Спасти можно не всех. И не всегда.
Вольерные сменили солому, полили всё хвойным экстрактом, но смерть так просто не прогнать. Не уходит из питомника, сколько ни гони: истерзанный единорог на прошлой неделе, не сумевшая разродиться койна и вот еще самка кербера, проглотившая водный кристалл…
Смерть бродит в округе, влезая то в одно обличье, то в другое.
Предпочитая замечательной красоты оболочку: высокий рост и широкие плечи, точёные скулы и светлые волосы, небрежно зачёсанные назад.
— Госпожа Арделл. Мелони.
Тихий голос берётся словно из ниоткуда. Как его обладатель — внезапно оказывается на расстоянии трёх шагов, прислонившись к стенке загона. Словно он использовал маск-плащ… нет, маск-плащ висит перекинутым через руку.
Утро. Ночной хищник явился с охоты.
Бах. Мел роняет ведро, заставив взвизгнуть пугливого яприля. Яприль с пронзительным хрюканьем несётся в крытый загон, а Мел разворачивается на каблуках и выпаливает сходу:
— Пшёл к чёрту, Мясник!
— Что-то не так? — удивляется Рихард Нэйш. — Чем-то мешаю?
— Своим существованием, мантикора тебя жри! Что ты тут забыл?
— Ну, можно сказать, непосредственное начальство.
Непосредственное начальство пытается удержать при помощи единения второго яприля — а тот готов унестись за испуганным собратом, чего доброго — раны разойдутся… Удерживает и успокаивает — и только тогда чуть поворачивает голову в сторону фигуры в белом костюме.
— Как прошло дежурство?
— Без происшествий.
Значит, никаких браконьеров, дружков Лортена, вороватых егерей и деревенских, которые решили показать глупую браваду. Хоть за это спасибо.
— Ты хотел что-то, кроме как отчитаться?
— Возможно, выяснить планы, — шелестит Нэйш со светской улыбочкой, — на сегодня. Нет поручений?
— Вызовов по «сквознику» не было, почту будем обсуждать позже, ты сам знаешь. Хотя я бы сказала спасибо, если бы ты помог с больными животными — не хватает рук.
— …будто ему кто-то позволит… — шипит Мел, собираясь, как кошка перед прыжком.
Полукруги у губ устранителя становятся чуть глубже, голос — чуть нежнее.
— Боюсь, вам не понравятся способы, которыми я могу помочь с больными животными, госпожа Арделл. Насколько я помню, мои методы… не для вас.
Яприль под пальцами Гриз судорожно вздрагивает — и замирает. Будто под лопатку ему вошла холодная сталь.
— Выживет? — интересуется Нэйш, окидывая яприля цепким взглядом. — Этот да, а вот с тем, что поступил позавчера — не так однозначно, ему, вроде бы, хуже? Да ещё эта гидра — мы же так и не выявили болезнь? Ах да, самка стимфы…
— Мне метнуть тебе в рожу нож, чтобы ты убрался? — рявкает Мел. — Ползи, откуда вылез, или на себе поймёшь — что такое настоящее вскрытие.
Уголки губ «клыка» слегка приподнимаются — вместе с тёмными бровями.
— Ты, кажется, почему-то расстроена, Мелони? Ах да, тот кербер. К слову, вот, совсем забыл отдать. Кажется, им даже ещё можно пользоваться.
Гриз машинальным движением ловит синий кристалл «сквозника» — причину смерти Полосаточки.
— Уникальный случай, — невозмутимо продолжает Нэйш, наблюдая за дрожащим яприлем. — Известно, что такого рода артефакты реагируют на кровь, но, как выяснилось, при проглатывании реакция в разы более сильная: «сквозник» думает, что он попал в водную среду и начинает резко нагреваться, при этом зелья не дают эффекта, так что мучительная агония, которую вы видели, была… оправданной.
Мел решает, что предупреждений уже хватит, и выхватывает метательный нож с воротника.
Гриз чудом не ловит нож-атархэ себе в затылок — когда привычно встаёт между этими двумя.
— Мел, убери нож, Нэйш, я же говорила, чтобы по вскрытиям ты отчитывался лично мне. Все подробности потом, сейчас — не мешай работать.
Устранитель кивает с видом образцового, дисциплинированного работника. Разумеется, он не хотел отвлекать. Он будет у себя, ждать новых поручений.
— К слову, Мел, осторожнее со сталью. Так ведь можно и без начальства нас оставить.
Короткий свист, и ответ — метательный нож — впивается в стенку загона.
Устранителя у стенки, разумеется, уже нет.
Гриз качает головой, отправляет в карман синий камешек «сквозника» и возвращается к яприлю. Тот дрожит, лёжа на соломе — совсем мелкий ещё, веса пуда в три.
— Тебе надо выспаться.
— Мне надо посмотреть на кишки Мясника, — огрызается Мел, расшатывая нож, который глубоко ушёл в дерево.
— Что опять? Сейчас он вёл себя, как обычно, вызовов с устранениями уже две девятицы как нет… из-за Полосаточки? Да?
Мел возится с ножом у стены, напрочь отказываясь поворачиваться.
— Ты не видела, как эта тварь радовалась. Когда Полосатка… у неё еще агония не стихла, а этот уже тут со своим блокнотиком! Два часа её резал, с-с-с-скотина! Да какого вообще…
Рихард Нэйш мало с кем вообще совместим в питомнике, но с Мел — трепетно любящей животных, слышащей и приручающей их без всякого Дара варга — он несовместим совершенно.
— Мел, мы же говорили об этом. Сведений о болезнях «магических тварей» нет, анатомических атласов нет, ничего толком не изучено, а я часто не могу понять — что происходит, я же слышу только боль. И если это поможет кому-то в будущем…
— Да кому оно… такое… А эта сволочь от счастья прям лопается, когда…
У Мел ломается голос, и она с присвистом втягивает воздух сквозь зубы. И Гриз заставляет себя промолчать все правильные слова, которые могла бы ответить. Запереть их во внутренней крепости, схоронить в темницах и подвалах. О том, что тем, кто попадает на «исследовательскую работу» к Нэйшу, уже не помочь — но можно помочь другим. О том, что никогда не знаешь — что пригодится. И что она понимает: как это — драгоценное, дышащее существо ещё совсем недавно смотрело на тебя, умоляло спасти, и ласкалось, и видело в тебе кого-то сильнее, кто сможет его защитить… И вот ты не защищаешь его от смерти и после смерти — отдаёшь под нож. На поругание, на стол, будто что-то незначимое.
Слова о том, что она смотрела в сознания их всех — всех до единого — она закрывает прочнее всего. Отправляет следом фразу о том, что ей тоже не по душе то, как Нэйш упивается своими исследованиями, но что сделаешь — если в питомнике только один человек знаком с анатомией, готов наплевать на «постулаты телесной нечистоты» и в принципе единственный способен на такую работу.
Гриз молчит о том, что иногда за призрачный шанс кому-то помочь в будущем уже сейчас приходится платить дорого.
Утро накидывается на питомник хищным прыжком, будто
