Рейтинговые книги
Читем онлайн Трофейная банка, разбитая на дуэли - Владислав Крапивин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 80

Лодьке стало приятно от того, что юная артистка Оля Рубцова — такая вот славная, хотя, казалось бы, какое ему дело? Они с Борькой в цирк так и не попали и видели эту Олю всего две минуты, на улице Урицкого…

Постепенно разговорились все, даже Синий и Гоголь, хотя сперва молчали непрошибаемо: не было у них опыта сидения в гостях. В конце концов они разгорячились, когда речь пошла о недавней футбольной игре с ребятами Большого Городища…

Вспомнили еще недавний юбилей Матвея Андреевича, кино «Танцующий пират» (Синий сказал: «Муть такая, одни пляски», а Клим Моргалов стал вежливо не соглашаться), историю с бестолковым Цурюком, который попал в милицию за то, что стоял на углу Первомайской и Ленина и задумчиво плевал на киноафишу с портретом заграничной красавицы…

Потом, когда сыто отодвинулись от стола, Зина сказала, что Борька должен спеть. Борька не стал упираться, петь он любил. Зина стала подыгрывать на гитаре, и Борька исполнил «Одинокую гармонь», «Вечер на рейде», «Артиллеристы, Сталин дал приказ…» и наконец «Жил отважный капитан…» Иногда ему подпевали, но не громко, чтобы не заглушать главного исполнителя.

Никто не мешал им веселиться. Софья Моисеевна ушла в свою комнатушку, брат Моня все еще со своим курсом в колхозе «рыл картошку». Но после «Капитана» Борька покашлял и сказал, что хватит, горло устало. И Зина тут же заметила:

— Тебе, Боренька, надо быть осторожным. Тринадцать лет, скоро может начаться ломка голоса. Называется «мутация».

— Ништяк, перетопчемся… — И похоже, что Борька слегка надулся. Но не надолго.

Зина предложила сыграть в лото. Прихрамывая, обошла всех и оделила каждого горсточкой кедровых орехов, которые принесла с собой в холщовом мешочке. На эти орехи и начали играть. С азартом и веселыми вскриками при выигрышах. И длилось это долго, но в конце концов оказалось: ставить на кон уже нечего, потому что игроки перещелкали и сжевали весь ореховый запас. Костик Ростович сказал, что можно играть на пустые скорлупки, но это не встретило энтузиазма.

— Это же не те, что в «Царе Салтане», — сказал Синий, который, казалось бы, никогда Пушкина не читал…

Зина снова взяла гитару и сообщила, что сейчас споет песенку в подарок Борьке.

Голос у нее был совсем не сильный, но такой… ласковый, что ли. Песня была про лодку, которую осенью вытащили на берег, и она грустила, что придется дремать до весны в одиночестве, но пришла бродячая собака и поселилась под лодкой. И они подружились. А потом наступила зима, завалившая снегом застывшую воду и берег. И половинка луны одиноко и зябко висела в небе.

Желтой заброшенной в небо пилоткойКажется снизу луна.Лодка — под снегом,Собака — под лодкой —Стужа друзьям не страшна.Вот и решила собака: «А ну,Кликнем мы с небаПод лодку луну…

Все похлопали…

Лодька раньше никогда не слышал эту песенку. И потом не слышал. И жалел, что не запомнил тогда как следует ни слова, ни мотив.

А в тот вечер он смотрел на Зину и вспоминал портрет, который нарисовал Валерка Сидоркин. Хороший такой портрет, похожий… Жаль, что Валерка не пришел. Может, Борька просто не успел его позвать. А может… Сидоркин не пошел бы без друга, а Фонарика Борька, чего доброго, не стал приглашать нарочно — чтобы не оказалось в компании еще одного певца… Впрочем, едва ли. Думать так нехорошо про Борьку Лодька не хотел…

Политика и личные вопросы

В начале октября началась слякотная осень. Перепадал и тут же таял снег. Сразу добавилось домашних забот. Опять зачах из-за холодов и без того слабенький ржавый водопровод, каждый день приходилось отправляться на колонку, за квартал от дома. Носить ведра на коромысле у Лодьки не хватало силенок, таскал в руках, по одному, вода подло плескала в широкие голенища резиновых сапог. Много было возни и с дровами для плиты. Хорошо, что помогал Борька. Они пилили уложенные на козла сосновые бревна. Получались полуметровые кругляки. Лодька колол их тяжелым, как литой утюг, топором. В общем-то получалось неплохо, но, конечно, не как у папы. Тот, бывало, одной рукой раскалывал бревешки с такой лихостью, что успевай только собирать поленья…

Письма от папы приходили не часто, раз в две недели. Мама говорила, что есть «ограничение на переписку». Но все же известно было, что он жив, здоров и продолжает надеяться на пересмотр дела.

Утром, днем и вечером по радио передавали песни о Сталине. Песен было множество: «На просторах родины чудесной…», «Дорогой товарищ Сталин, приезжайте в гости к нам…», «Где горный орел совершает полет…», «Да здравствует наш вождь — и сила и мощь…», «Весь народ Страны советов славит Сталина-отца…» У Лодьки не было восторженного отношения к Иосифу Виссарионовичу. То есть он понимал, что Сталин привел страну к победе и заботится о народе (вон опять недавно малость снизили цены на продукты) и держит в страхе охамевших американских агрессоров, которые у себя дома линчуют негров, пугают всех атомной бомбой, а в Корее решили устроить свою колонию… Но если он такой великий и мудрый, то фига ли позволяет эмгэбэшникам хватать ни в чем не виноватых людей и приклеивать им звания шпионов? Ну, конечно, дел у него куча, за всеми не уследишь, но надо же время от времени проверять: что творят подчиненные в синих фуражках…

В былые времена Лодька иногда заводил об этом разговор с мамой, но она каждый раз делала круглые глаза и — всегда одно и то же: «Перестань! И чтобы никогда, ни с кем и нигде ты не вздумал говорить такие слова…» Ну, он и перестал. Лишь после ареста папы у Лодьки с мамой опять случился откровенный разговор. О многом. Но и тогда мама не обвиняла Сталина. А под конец снова: «Пожалуйста ни с кем об этом…» И с той поры Лодька говорил про такое лишь с Борькой. Изредка.

У Борьки отношение к Сталину было более определенное. Оно и понятно: Лодькин отец, хотя и далеко, но все-таки живой и когда-нибудь вернется, а Борькин сгинул неизвестно где еще до войны. Борька говорил о Великом Вожде всех народов примерно так: «Усатый Сосо — мозги из поноса». Известно было, что в детстве мальчика Иосифа Джугашвили звали ласковым именем Сосо. А потом, когда стал отважным революционером, дали подпольную кличку Коба. На это у Борьки тоже имелась строчка: «Добрый дядя Коба доведет до гроба»… Но при всем при этом Борька оставался рьяным пионером, любил школьные линейки с горнами и барабанами и чистосердечно отдавал салют знамени с вышитыми словами: «К борьбе за дело Ленина-Сталина будь готов!»

С Галчухой Лодька тоже иногда вел откровенные разговоры. Однако на другие темы. Галчуха, вечно страдающая от сердечных неудач, делилась этими страданиями с юным соседом. Дяди Кузи и тети Таси по вечерам почти никогда не было дома, Галчуха стучала в стенку, звала Лодьку к себе, угощала разведенным из брикетов какао и принималась и горько рассуждать:

— Лодик, ну почему они такие? Сперва все хорошо, ходили на «Сказание о земле Сибирской», про Чайковского говорили, а потом он — вдруг лапами… Главное, без всяких слов…

У Лодьки опыта в таких делах не было ни малейшего. И зачем надо «лапами», он сам не понимал. Но из разговоров старших ребят (а также таких типов, как Бахрюков и Суглинкин) знал, что в отношениях с девицами процесс «лапанья» и «обжимания» занимает немаловажное место. «Сели под сиренью, я придвинулся на лавочке, а ей дальше уже некуда, край, ну я ее и за это… Оно мягонькое такое… Сперва пискнула, а потом будто замурлыкала…»

У Лодьки такие признания не вызывали никаких чувств, но он понимал, что активное «обжиманье» считается у больших парней делом серьезным. Следующий этап — решительное объяснение, а там, глядишь, и свадьба…

(Не забывайте — середина двадцатого века, комсомольская юность.)

Лодька без лишней деликатности разъяснял ситуацию Галчухе, но той свадьба была еще не нужна. Ей хотелось отношений чистых и прозрачных, как музыка «Лебединого озера».

— Галь, ну ты старайся, чтобы так и так, — теоретизировал Лодька. — Ну, пусть маленько это… потрогает. А если сильно — сразу по зубам…

— Было уже, по зубам-то… А дальше что? Утерся и больше не смотрит…

— Значит, не та любовь, — умудренно подводил итог Лодька.

Галчуха печально смотрела в пространство: мол, а где она та?

Иногда Лодька утешал Галчуху всерьез, а бывало, что отпускал шуточки. Причем не очень осторожные. Вроде как та, про бюстгалтер. Это чтобы малость развеять Галкино уныние. Она хватала полотенце, лупила им Лодьку и в конце концов загоняла под стол. Оттуда Лодька говорил:

— Поставь лучше своего Пуччини и успокойся.

Галчуха ставила пластинку и садилась у патефона, подперев щеку. А Лодька шел читать очередные приключения.

Книжных приключений теперь хватало. Все вечера, допоздна, Лодька сидел (вернее лежал на пузе) за романами Купера, Майн-Рида, капитана Мариетта, Сальгари… Мама иногда возмущалась:

1 ... 20 21 22 23 24 25 26 27 28 ... 80
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Трофейная банка, разбитая на дуэли - Владислав Крапивин бесплатно.

Оставить комментарий