О чем это нам нужно поговорить?!!
Алексей вздернул вверх брови.
— О, я понимаю…
Ни черта ты не понимаешь! — хотелось крикнуть мне. Я-то сама толком ничего не понимаю!
Алексей поднялся со стула, бросил на меня быстрый взгляд, проговорил: «Было приятно с вами познакомиться, Катя», попрощался с Дмитрием и отошел к своему столику.
Едва он отошел, я накинулась на Дмитрия:
— Что тут произошло?!
— О чем ты?
Он еще хочет показаться незнающим!
— Что подумал этот твой Алексей?! — прошипела я.
— Откуда я могу знать, что он подумал? — пожал плечами Дмитрий, как ни в чем не бывало — Я же мысли читать не умею. К сожалению…
Я разозлилась.
— Не вешай мне лапшу на уши! — воскликнула я — Думаешь, я не понимаю, что он подумал, будто… будто… — я замерла.
Почему стало так мало воздуха?!! И душно! Очень, очень душно!! Включите кондиционер!! В конце декабря… Я сошла с ума!!
Вайтман очень внимательно посмотрел на меня. Глаза его светились, просто сияли черными точками на красивом лице, губы скривились в улыбке.
До чего же хорош, зараза!!!
— Будто?.. — подсказал он мне мягким голосом — Что — будто?..
Я почувствовала, что мои щеки начинают краснеть. Я смотрела на Дмитрия, видела, как его улыбка медленно превращается в насмешку, но какую-то не злую, а хитрую, очень соблазнительную насмешку. Видела, как черти отплясывают джигу в его темных глазах, вот-вот норовя повалиться со смеху. Но я не могла отвести взгляда, хотя и знала, что надо бы.
Безвоздушное пространство стало сужаться. Я задышала чаще.
— Будто?.. — вновь повторил Дмитрий.
Вот бы исчезнуть отсюда!
— Будто бы мы… — тихо проговорила я — Будто мы… любовники.
Все. Щеки горят огнем! И глаза не знают, куда смотреть. Только бы не на Вайтмана!
— А это не так, — так же тихо прокомментировал Дмитрий.
— Да, это не так.
Я, пересилив себя, отвернулась в сторону. Хоть бы под землю провалиться, что ли?! Дмитрий сверлил меня взглядом, я чувствовала это, и мне становилось еще более неуютно.
Не смотри на меня! Не смотри же!!
— Я бы хотела уйти, — выговорила я почти скороговоркой.
Да, да!! Нужно бежать отсюда, подальше от Вайтмана!! И поскорее!!
— Сейчас? — удивился Дмитрий.
— Да, — промямлила я.
Что случилось?! Почему я лепечу, словно дитя малое?! И перед кем?! Перед ним!! Что за напасть?!
Дмитрий молчал с минуту. Ему не нравилась моя идея. Очень не нравилась. Я кожей чувствовала его недовольство, у меня мурашки бегали от его неудовольствия.
А что он хотел от меня услышать?! Я же с самого начала говорила, что не хочу с ним обедать!
— Хорошо, — жестко сказал Дмитрий после продолжительного молчания.
Я взглянула на него и кивнула, сама не зная, зачем.
Почему сердце так сильно застучало в груди?! И почему руки задрожали?! Уж конечно не оттого, что Дмитрий смотрит на меня так строго, словно хочет крепко выругаться!
— Платить будешь визой или наличными? — спросил он.
Я уставилась на него.
— Что-о-о?!
— Платить за обед будешь визой или наличными? — повторил он свой вопрос совершенно равнодушно.
Я ошарашенно уставилась на него, не понимая, о чем он толкует. Виза или наличные? Виза или наличные? Зачем?!
Смысл слов стал доходить до меня постепенно. Глаза расширились от дикого удивления и ужаса.
Дмитрий хочет, чтобы я…
— Ты же не думала, надеюсь, что я заплачу за обоих! — проговорил Дмитрий жестко — Твои замашки слишком высоки Катерина Станиславовна!
Я молча смотрела на него. Злость, ярость, обида и жалость к себе смешались воедино. Руки чесались выцарапать Вайтману глаза, или запустить в него чем-нибудь тяжелым, чтобы прикончить на месте!!
— Мы с тобой не друзья, — продолжил говорить он — И не любовники, ты сама это подтвердила. Так что…
Я уставилась на него и едко осведомилась:
— А если бы мы с тобой спали, ты бы за меня заплатил, можно подумать?!
Зачем я это спросила?! Зачем? Кто меня потянул за язык?! Кто-о?!
От его взгляда, наполненного до краев необъяснимыми эмоциями, меня бросало в дрожь. Тысячи мелких осколков впивались в меня острыми гранями и ранили. В самое сердце. Я терялась в глубине этих темных глаз, искала пути к спасению, шла наугад, но падала в пропасть.
Нет спасения. Нет пути назад. Нет больше прежней меня. Я пропала.
— Конечно, заплатил бы, — проговорил он без чувств, не отрывая от меня глаз.
Я забыла, что нужно дышать. Воздух превратился в едкий ядовитый газ.
Я не моргала, глядя на то, как загораются в черных глазах смешливые довольные огоньки. Как чувственные губы раздвигаются в улыбке, способной свести с ума. И сладкий нежный голос, уже толкнувший меня в пропасть к безумию в объятья, доносится до моего сознания.
— Хочешь проверить?
10
Как меня угораздило во все это вляпаться?!! Как, черт возьми?!!
— Хочешь проверить?
Кто потянул меня за язык?! Кто-о?! Оторвать бы руки этому неизвестному!!!
Как такое могло вырваться из моего рта, который никогда никому ничего подобного не предлагал. Всегда МНЕ предлагали! Всегда МЕНЯ добивались! Всегда за МНОЙ гонялись по всей Москве! Но не наоборот. Никогда. А сейчас…
Откуда взялась та, что сидела напротив и смотрела на меня широко раскрытыми глазами цвета молодой листвы? Почему ее губки с полной нижней губкой так заманчиво приоткрыты, словно приглашая меня к поцелую? Почему ее дыхание стало вдруг таким учащенным, мне начинает казаться, что в помещении не хватает воздуха!
Почему она краснеет, черт побери?!! Мне чертовски нравится, как ее бледные щеки окрашиваются легким румянцем! И мне чертовски НЕ нравится, что мне это нравится!
— Хочешь проверить?
Почему я это сказал? Оттого, что она меня вынудила! Да, именно вынудила. Меня раздражало, просто из себя выводило ее желание не иметь со мной никаких дел. Так никто никогда не поступал! Черт, никто никогда не посмел бы так поступить! Сказать мне, что не хочет со мной обедать, что хочет уйти, хочет, чтобы вечер со мной поскорее подошел к концу. Никто и никогда… До нее. Она смогла.
Я прекрасно видел, читал на ее лице, не скрывавшем эмоций по отношению ко мне, что она не желает оставаться со мной наедине, что хочет послать меня ко всем чертям, разойтись со мной разными дорогами и больше никогда не пересекаться!
Она не желает знать меня!
Это задело. Очень сильно задело! Ядовитая стрела ее явного равнодушия и даже презрения ко мне попала в самое сердце. И ранила. Глубоко, болезненно, наполняя теперь ядом все мое существо.
