Я не наврал ни полслова. Казалось, щенок и в самом деле сейчас соскочит с листа, запрыгает по цветущему лугу и затеряется в корнях сумрачного, опрокинутого на бок пня, угрюмым слоном, надзирающим за неугомонными бабочками. А мы с Эрикой станем разыскивать лопоухого малыша, чтобы с ним не случилось ничего плохого. Но щенок не торопился покидать лист бумаги. Он только становился объёмнее от каждого штриха.
— Подожди немного, — улыбнулась Эрика. — Я сейчас закончу. А то из головы вылетит, по памяти же рисую.
Я полноправно плюхнулся на траву рядом с художницей. Теперь я не навязывался. Теперь меня пригласили. Не знаю, сколько пролетело времени: час или полтора. Каждая секунда лилась для меня праздничным блаженством. Я старался не мешать. Даже дышал тихо-тихо. Даже моргал в замедленном темпе, чтобы не спугнуть удачу. Я не сопел, не топтался и не заглядывал из-за спины, чего крайне не любят художники. Я просто смотрел, как ветер играет локоном Эрики, и как перекатываются по шевелящимся волосам солнечные блики. Негромко шумели еловые лапы, стрекотали кузнечики, жужжали шмели. Где-то посвистывала безымянная пичуга. Изредка доносились вопли со спортивной площадки. Но я слышал лишь один звук: шуршание карандаша по бумаге. Я чувствовал, как солнце ласково греет моё лицо, и радовался, что точно такие же лучи поглаживают белоснежную кожу Эрики.
— Готово, — кивнула Эрика и развернула альбом ко мне.
Я благоговейно уставился на щенка. Одно слово, живой. Нос блестит. В глазах прыгают весёлые искорки. А сквозь сетчатые крылья стрекозы просвечивают шерстинки лохматого уха.
— Ну, Куба, зачем явился? — голос был деловой, видимо, Эрику покоробило, что я не сказал ни слова. А я и не мог сказать. Нет таких слов у меня. Не твердить же, растирая покрасневшие от досады уши: «У-у-у! Кру-у-уто!»
— Так ведь это… флаги новые, — смущённо выдал я. — Ну и…
— Ты разгадал их смысл? — глаза Эрики раскрылись. — Как в прошлый раз?
Тут надо вам заметить один фактик: я не выложил Эрике, что семь прежних флагов разгадала Говоровская. Как-то само собой получилось, будто бы этот ребус расщёлкали мы вместе. И Эрика даже посчитала, что тут исключительно моя заслуга. А я не мог развенчать себя в её глазах. Мне требовалась любая ступенька, чтобы подобраться поближе. Теперь же пришлось покраснеть. На секунду. Потому что спасительная фраза уже вынырнула на поверхность.
— Есть кое-какие соображения, — солидно проронил я. — Двигаем к нашему отряду, там Говоровская озвучит.
Пропустив толпу, топающую к клубу, мы понеслись к третьему отряду. Говоровская выпорхнула навстречу, словно сидела в засаде.
— Куба! — завопила она так, что дрогнула земля под ногами. — Ты прав! Флаги указывают прямиком на Красную Струну.
Если бы ТАК сказала Эрика, её бы я слушал вечно.
— Ты расшифровала, — по-деловому кивнул я и выразительно посмотрел на Эрику. Мол, сама видишь, я же говорил.
— Тише, — неодобрительно зашипела Эрика и заозиралась.
— Там всё просто, — зашептала Говоровская, тоже кинув два быстрых взгляда сквозь окрестные кусты.
— Ну, ну, — скептически согласился я. — А куда ты дела две лишние буквы?
— Серые флаги, — прищурилась Говоровская, словно решила поведать мне военную тайну. — Это же просто пробелы.
Язык чуть снова не оказался между зубов. Господи, ну как всё просто, когда есть кому подсказать.
— Смотри, — Эрика быстро нарисовала в тетради шесть оставшихся флагов. Опрокинутая подкова явно похожа на букву «С».
— Во! — снова завопил я. — Ну говорил ведь! Говорил же! А эта Говоровская…
— А я разве спорила, — захлопала глазами Инна. Со стороны могло показаться, что она сейчас расплачется.
— Ладно, не грусти, — я одобрительно похлопал её по плечу. — Ты лучше про город поясни.
— Это здание Токио, — мигом повеселела Говоровская.
— Чего-чего? — переспросил я.
— Вглядись, — Инна забрала карандаш и жирно обозначила контуры сдвоенного небоскрёба.
— Ну, — пожал плечами я.
— Такое здание есть только в одном городе. В Токио.
— Ты была в Токио? — недоверчиво процедил я.
— Я тоже его видела, — выступила Эрика в поддержку гипотезы. — Ты что, никогда не смотрел «Сэйлор Мун»?
— Ты бы ещё телепузиков вспомнила! — скривился я.
— Тем не менее, флаг изображает Токио и символизирует букву «Т», — жёстко повторила Инна, смотря на меня обиженным взглядом.
— Ну-ну, — надулся в ответ я. — Может, ты и закорючку объяснишь?
— Это руна, — Эрика удивлённо посмотрела на меня. — Странно, что ты никогда не слышал о скандинавской письменности.
— Вот именно, — кивнула Инна. — Я тоже сначала не догадалась. Руна, символизирующая Радость и Свет. Думаю, это прямое указание на «Р». Руна Радости.
— Продолжай, — милостиво разрешил я.
— На следующем флаге мы видим…
— Сеть! — не утерпел я.
— Верно. Только она называется «невод». Помнишь, «раз он в море закинул невод…»?
Слово «невод» Говоровская произносила испуганным приглушённым шёпотом.
— Угу, — тяжело согласился я. — Где-то чего-то припоминаю.
— Ну а на последнем — ангел.
Ну что ж, мои позиции были разбиты по всем статьям. Но командир на то и командир, что живёт будущим. Тем более, Эрика про эти позиции и не слыхивала.
— Здорово, — улыбнулась Эрика. — Я, по правде, и не надеялась, что так быстро получится. Даже Куба ко мне прибежал без единой догадки. И это Куба, который без запинки проник в смысл первой семёрки.
Я мигом превратился в соляной столб и покрылся липким холодным потом. Глаза пристально изучали путь каждого из муравьёв, тащивших в неизвестность оранжевые полоски сухой хвои. Я стоял, словно преступник в суде, ожидающий смертного приговора.
— Да чего там, — смущённо махнула рукой Инна. — Наверное, сегодня просто не его день.
Вместо плахи с топором я получил помилование.
— Молодец, Говоровская, — с чувством похвалил я. — Значит, надо бы нам разыскать эту Красную Струну, — раздав слонов, я развернулся к Эрике. — Там бы и прояснилась обстановочка. Что скажешь, если мы с тобой после обеда слетаем в изолятор? Там лежит Пашка из вашего отряда. Спросим, чего такого ему удалось разузнать, что его заперли в больничной палате?
Эрика кивнула и улыбнулась. Мне! И я порадовался! За себя! И за того парня, который не вышел из кустов и не позвал Эрику в другое место. Дело в том, что если бы он рискнул это сделать, зубов у него мигом бы оказалось гораздо меньше, чем предполагает популярная медицинская энциклопедия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
