– Старика жалко! – Из-под Лизиных ресниц выкатились две слезинки. – Никого у него больше нет. А в квартире какой беспорядок, мамочки! Я хотела уборку сделать, да побоялась предложить. Ещё заругается… А Чолин, сука, обещал мне сделать инъекцию и смылся, бросил в ломках. Видите, руки трясутся, как у старухи. Если мы Антошку вытащим, его отец так рад будет! Может, и меня примет, будет разговаривать. Мы с ним вместе плакали за столом. Андрей, ты, может, нами и брезгуешь. Но Николай Николаевич погибнет, если потеряет Антошку! Помоги, а?
– Ради вашего Чолина я и пальцем не пошевелил бы! – Андрею не терпелось узнать, что по поводу происходящего думает Всеволод. – Передайте ему, что я займусь этим делом исключительно из уважения и сострадания к профессору Аверину. Я уезжаю из города во вторник, появлюсь через шесть дней. До тех пор вы должны как следует прозондировать почву. Если те, кто удерживает Аверина, готовы встретиться со мной и обеспечить мне свидание с ним, я буду работать дальше. Мне нужно получить доказательства того, что заложник жив. И чтобы никаких провокаций с их стороны не было, а то они сильно об этом пожалеют. Двадцать пятое сентября вас устроит?
– Ага! – обрадовался Бен. – Бетти, слушай, Чолин нам за это ещё «сена» даст. У тебя это, в банке, последнее?
– Последнее… – Лизу всё сильнее бил озноб. Она закуталась в «варёную» куртку с воротником из белого искусственного меха.
– Значит, двадцать пятого, примерно с пяти вечера до двенадцати ночи, как у тебя получится. Позвони мне и сообщи, чего там добился Чолин. Далеко в тему не влезай – детали мы будем обсуждать при встрече, – подвёл итог Озирский. – Севыч, пошли, уже почти полночь…
* * *
Когда Андрей и Всеволод вернулись в машину, у обоих шумело в ушах, а внутренности выворачивала тошнота. Прежде чем сесть за руль, Грачёв прополоскал рот минеральной водой из бутылки.
– Не нравится мне эта история до ужаса, – честно признался он Андрею. – Отвалил бы ты, пока не поздно…
– Я всё понимаю, но слово уже дано. Если сын Аверина жив, я должен выйти на контакт с теми, кто его держит. Надо же узнать, сколько они хотят за парня. Ты помни всё время, что у профессора не осталось никого. Вообще никого, понимаешь? Чтобы облегчить страдания невинного человека, я пойду на любые жертвы, как бы мне ни было это омерзительно. Поехали, Севыч, я всё-таки хочу выспаться. Но перед этим мы зайдём к одной милой даме по имени Надин. Она как раз тот человек, который поможет нам сориентироваться в мире бомонда. У неё на известных людей города заведена обширная картотека.
– И за ними, значит, следят? – удивился Грачёв, выезжая с проспекта Майорова на Исаакиевскую площадь.
– Следят, и очень пристально. – Андрей между делом просматривал свои заметки в записной книжке. – Надин Галанова не только спрашивает данные у меня, но и при необходимости делится своими. Ты делом Кривопляса не занимался, вроде?
– Нет, но что-то слышал. Это тот самый щедрый спонсор, что водил сирот в цирк и кино? Правильно я помню?
– Правильно. Он потом был уличён в перепродаже кооператорам гуманитарной помощи, к которой имел доступ как должностное лицо.
– Этого и следовало ожидать, – кивнул Всеволод. – Что-то не верю я во все эти святочные истории. Если кто-то всё время крестится, жди от него подлянки.
– Сейчас не о том речь, – поспешил объяснить Озирский. – Галанова мне кое-что о нём рассказала. И я думаю, что ты тоже должен знать об этом. Оказывается, в мафиозных кругах с недавних пор появился закон, согласно которому просрочивший выплату должник обязан передать себя в полное распоряжения «братвы». И, между прочим, не в качестве раба и шофёра-смертника…
– А в качестве кого? – поднял густые брови Грачёв, и лоб его прорезали морщины.
– Пока не знаю. К тому же, часто забирают не самого должника, а его жену или детей. Получается натуральная дань, не находишь? Сейчас сворачивай на Васильевский, и я буду показывать дорогу. Галанова часто ночует в редакции. По крайней мере, сегодня точно там осталась.
Минут через семь они завернули в кромешную темноту, которую с трудом пробивали фары «Жигулей». Едва не врезавшись в круглый помойный бак, Грачёв затормозил. Неизвестно ориентируясь в сыром колодце двора, где было ни зги не видно. Андрей взял друга под локоть и повёл в подвальчик.
– Что это за дыра, блин? – Всеволод едва не растянулся на брошенной сюда из окна дынной корке.
– То самое агентство, что держит в поле зрения весь высший свет Питера, – засмеялся Андрей.
– О, мама мия! – Грачёв снова едва не врезался лбом в угол узкого коридора. – Я всегда считал, что вижу отлично. Теперь засомневался в этом. Тут вообще-то свет зажигается?
– Одну минуту, сеньор, мы уже на месте!
Андрей пихнул ногой обитую железом тяжёлую дверь, которая отлетела, как пушинка. В заваленной бумагами комнатушке, при тусклом свете зелёной настольной лампы. Сидела худая старуха с папиросой в зубах и печатала на допотопной машинке с нестандартным расположением клавиш.
– Привет! – сказала старуха, отчего папироса у неё во рту закачалась. – Уже прошла полночь, настал новый день, потому я и здороваюсь.
– Надин, дорогая, я хотел бы… – непривычно вежливо начал Озирский.
Старуха резко оборвала его:
– Не дам!
Грачёв хотел назвать себя, так как находился не в притоне торчков, а в официальном агентстве. Они с Андреем решили навести тут справки относительно матери Бена Палеева.
Андрей мгновенно утратил галантность и по-шпански процедил сквозь зубы:
– Дашь!
– Не дам! – Надин сунула папиросу в пепельницу, встала, упираясь кулаками в бока. – И только попробуй сунься!
– Мы же с тобой вчера договорились, любовь моя, – заворковал Озирский, обращаясь к этой бабе-яге. – Подобное поведение сильно вредит тебе в моих глазах. Всеволод, заходи, не обращая внимания. Она сейчас перебесится.
– Ишь, намылился! – продолжала ругаться ведьма. – Больно легко ты хочешь заполучить Надин Галанову! И не думай, что твоя физиономия неотразима. Мне она нисколечко не нравится! – Старуха сердито фыркнула и вдруг расхохоталась, сверкая металлоломом во рту.
Озирский расплылся в добродушнейшей улыбке.
– Перестань ёрничать, дорогая! Я только что рекомендовал тебя своему другу как супер-репортёра, а ты что несёшь? Да он решит, что у тебя крыша поехала, и правильно сделает. А у нас, между прочим, важное дело к тебе. Про Кривопляса ничего нового пока не могу сообщить. Но обещаю, что как только ситуация прояснится, сразу же поставлю тебя в курс дела.
Грачёв тем временем давился от смеха, отвернувшись к стене, потому что, наконец, всё понял. Ему очень понравилась хулиганистая старушенция, похожая на морщинистую девочку.
– Какое дело-то? – Надин, всё ещё корча рожи, понемногу настраивалась на серьёзный лад.
– Люди в городе действительно пропадают… – начал Андрей и тут же хлопнул себя по лбу. – Да, познакомьтесь! Капитан, но в самом ближайшем будущем майор милиции Всеволод Грачёв. Корреспондент агентства светской хроники Надин Галанова. Мы с Севычем сослуживцы, так что прошу любить и жаловать.
– Очень приятно! – Надин стала беспорядочно сгребать бумаги, имитируя наведение порядка в своей берлоге. – Кофе подать?
– Нет, мы и дома перекусим.
Озирский, расстегнув куртку, устроился на шатком стульчике. Грачёв нашёл себе место на изрезанном лезвиями кожаном диване.
– Так вот, Кривопляс, возможно, говорил чистую правду. Пошла целая серия непонятных исчезновений. О последнем из них мы узнали уже после того, как ты уехала из гостиницы. Сейчас мы разговаривали с дружками пропавшего парня и получили кое-какие сведения. Нам бы хотелось их перепроверить. Дело не терпит отлагательств, потому что тут может быть убийство.
– Андрей говорит, что вы хорошо знаете городской бомонд, – вступил в разговор Грачёв. – Я бы хотел узнать об одной женщине.
– Страсти-то какие! – воскликнула Надин, вытаращив светло-карие, в точечку, глаза. – Мальчики, да я же ночью спать не буду. Кто вас интересует?
– Некая Палеева. Есть у вас такая в картотеке?
– Есть, – без запинки ответила Надин. – Бывшая интерша, то есть валютная проститутка. В спецуре от неё до сих пор заворот кишок. На её имя неизвестно кем куплено несколько комиссионных магазинов. Махровая спекулянтка, но нынче таких называют деловыми людьми. В сорок лет носит мини, красится блондораном. Волосы носит распущенными, до пояса, злоупотребляет косметикой. Понятно, прошлое не отпускает. Какая конкретно подробность о ней нужна? – Надин сплюнула в платок.
– У неё есть дети? – Грачёв тронул Андрея за локоть.
Тот, задумчиво изучавший стеллажи со скоросшивателями и папками, повернулся и вопросительно посмотрел на Надин.
