— Это не указывается и в декларациях других судов, торгующих со странами Востока. Ты знаешь это! — сказал Уиттейкер обиженно.
— Я подозревал, но не был уверен в этом, — медленно сказал Чарльз. — Теперь я начинаю понимать, почему многие наши суда снимаются с других маршрутов и направляются в Индию и Китай.
— Ты не услышишь жалоб от директоров и других акционеров, — сказал капитан.
Чарльз знал, что, продолжая спор, он не извлек бы пользы, поэтому сосредоточился на проверке. Уиттейкер участвовал в прибылях, получаемых от этих рейсов, поэтому он заинтересован в опиумной торговле, но у него не было права голоса в определении политики компании. Только управляющий директор, также являющийся основным акционером, решал эти вопросы. Продолжая этот разговор, возможно, от капитана можно узнать детали, которые окажутся полезными.
— Вы занимаетесь торговлей, которая кажется такой простой, — сказал Чарльз.
— Нет ничего проще. Правительство Индии собирает налоги с торговли опиумом, поэтому мак выращивается, перерабатывается, упаковывается и продается открыто.
— Но вы провозите его контрабандой в Китай.
Уиттейкер покачал головой:
— Не считается контрабандой способ доставки французского вина на побережье Корнуолла глубокой ночью. В Кантоне все зависит от того, кто в настоящее время является наместником. Если он достаточно снисходителен, груз разгружается открыто в Вампу. Если, останавливаясь в Вампу, капитан судна узнает, что новый имперский наместник несговорчив, то бросается якорь в дельте реки Жемчужной и ждут торговцев, которые сами подойдут к вам. Что они и делают. Они забирают ящики с опиумом и платят серебром по текущему курсу, серебро тоже упаковано. Все, что мы делаем, это привозим опиум. Остальное делают китайцы, и не имеет значения, какова политика правительства в настоящее время. Кто может лучше организовать? Мы не рискуем, не нарушаем законы, но мы получаем ошеломляющие прибыли.
Чарльз кивнул, не смея заговорить, он боялся, что потеряет над собой контроль. Потом он предложил начать осмотр судна. Остаток дня он посвятил работе.
Он оставался в доке до тех пор, пока «Роза Индии» не отдала швартовы, подняла якорь и установила паруса. Наблюдая, как медленно, но величественно она уходила вниз по Темзе в свое бесконечное плавание, Чарльз наконец собрался домой. Движение на всех трех мостах через великую реку было настолько напряженным, что он не смог добраться до особняка на Белгрейв-сквере до наступления сумерек.
Никого не встретив по пути в свою комнату, он принял горячую ванну, которую ему уже приготовила прислуга, побрился во второй раз за этот день и, следуя установленным в семье Бойнтонов правилам, надел черный вечерний костюм.
Он прикалывал жемчужную булавку на черный галстук, когда услышал легкий стук в дверь.
Смущенная Элизабет в длинном до щиколоток белом платье, отделанном розовыми кружевами, проскользнула в комнату.
— Я очень виновата, — сказала она, — но я выдала тебя сегодня утром. Я не собиралась, честно, но я ничего не могла поделать, потому что…
— Я знаю, — сказал Чарльз, облегчая страдания маленькой девочки. — Я слышал, что мама выведала все у тебя, поэтому я не могу обвинить тебя за болтовню.
Огромные глаза девочки излучали благодарность.
— Ты прелесть, Чарльз.
— Вовсе нет. Я думаю о более важных делах, чем глупая дуэль, и если ты обладаешь здравым смыслом, то ты не будешь принимать участие в дискуссии. — У нее была раздражающая привычка поддерживать любую позицию, которую он занимал. Часто это приводило к тому, что она сама попадала в беду из-за своих высказываний. — Просто помни, что говорит мама.
Маленькая девочка тяжело вздохнула.
— Детей необходимо видеть, но не слышать, — сказала она и состроила гримасу, потом с беспокойством посмотрела на него, когда они спускались по широким закругленным ступеням. — Не собираешься ли ты начать один из этих ужасных споров с ними?
— Я надеюсь, что наш разговор не превратится в ссору, — ответил он мрачно. — Но я не могу гарантировать это.
— Боже мой!
— Лучшее, что я могу сделать — это подождать, пока мы не перейдем к сладкому. Потом, если разговор будет становиться все более разгоряченным, ты всегда можешь извиниться и выйти из-за стола.
— Спасибо. — Она пристально смотрела на него. — Почему ты с ними так часто воюешь, Чарльз?
— Как ты хорошо знаешь, — сказал он, похлопывая ее по плечу, чтобы утешить, — в этой семье нас учат отстаивать свое собственное мнение. Чаще я предпочитаю молчать, но я не могу этого делать, когда мое молчание истолковывается как согласие.
Несмотря на возраст, у Элизабет была очень сильно развита наблюдательность.
— Иногда, — сказала она, — мне кажется, что ты выходишь из себя, чтобы начать спор.
— Иногда, — сказал он, когда они достигли лестничной площадки второго этажа и направились в гостиную, где собиралась семья, — мое чувство чести требует от меня говорить правду, как я ее вижу.
Сэр Алан, одетый так же, как и его сын, потягивал предобеденную рюмку виски.
Чарльз налил немного вина для Элизабет, разбавив его водой, потом налил немного виски для себя.
— «Роза» отплыла по расписанию? — спросил его отец.
— Минута в минуту. Я принесу копию декларации, окончательное расписание и другие бумаги в контору завтра утром.
Мужчины поднялись, когда леди Бойнтон вошла в комнату, Элизабет тоже вскочила на ноги.
Как заметил несколько лет тому назад лорд Палмерстон, один из английских наиболее проницательных политических лидеров, Джессика Рейкхелл Бойнтон никогда не оставляет свой приход незамеченным и неизменно вплывает, а не входит в комнату. Даже в своем собственном доме, когда никого нет, кроме ближайших родственников, она немедленно заявляет о своем присутствии. Все еще стройная, а ей было далеко за сорок, имеющая величественную осанку, в платье из темно-серой шелковой тафты, она задержалась на пороге, улыбаясь мужу, сыну и приемной дочери, а потом вошла в гостиную.
Сэр Алан налил своей жене небольшой бокал хереса, Чарльз подвинул матери стул, а Элизабет ждала, чтобы поставить бокал хереса на небольшой стол для закусок. Ритуалы имели большое значение в доме Бойнтонов.
— Сегодня вечером я собираюсь пригласить гостя пообедать с нами, — сказала Джессика мягко, — но я подумала, что следует сначала поговорить с Чарльзом.
Ее сын взял себя в руки.
— Возможно, я пошлю ей записку утром и попрошу присоединиться к нам завтра вечером.
Чарльз знал, что от него ожидали.
