Бывшие спецназеры закинулись в машину, не задавая лишних вопросов, и большой чёрный внедорожник сорвался с места. Пасечник остался один ожидать, когда приедет группа быстрого реагирования. Было темно, мрачно, и хотя Пасечника можно было называть смелым человеком, и доказывал это в своей жизни он не раз, но сейчас ему было страшновато. Поэтому он вытащил из наплечной кобуры свой «Грач» и так и стоял у институтского подъезда, держа пистолет в руке.
Сергей Крамцов, уже не аспирант
20 марта, вторник, очень раннее утро
То, что Ринат и Олег были убиты не выстрелами в голову, мне так и не пришло на ум, слишком много на меня сегодня свалилось. Но когда я не обнаружил их в проломе забора, то уже не удивился. Если они инфицированы, то должны были встать. И идти искать пищу. Они могли пойти к убитому мной Оверчуку, но он был далеко и вообще в домике проходной. Они об этом не знали, поэтому свалили куда-то ещё. Искать я их уже не стал — побоялся крутиться в месте, где и без того изрядно постреляли. Странно, что до сих пор ни одной милицейской машины там не было.
Да и просто сама идея, что если кто-то умер, но голову ему не прострелили, то он встанет и пойдёт, пока не укладывалась в сознании. Это придёт позже. Поэтому, пока я ехал к дому Дегтярёва, думал о чём угодно, кроме того, что охранники уже обратились.
Я думал о том, что близкий и очень любимый мной человек погиб. Новая утрата в этой жизни, и даже не на войне. О чём он думал перед смертью? О том же, о чём и я сейчас? О том, что снова доигрались жрецы науки. Глупо снимать с нас вину, пусть и не вольны мы в своём преступлении. В первый же момент, когда стало ясно, что вирус опасен, надо было кричать, бить в колокола, плевать на лояльность к компании, плевать на научное любопытство, а требовать немедленно перевести исследования туда, где и должны они проводиться с опасными культурами. Мы из того же любопытства всё оттягивали этот момент, пытаясь разобраться самостоятельно, что же такое мы получили в результате наших экспериментов?
Остановит ли теперь хоть что-нибудь эпидемию, которая уже наверняка начинается в городе? Как останавливать эпидемии, знает любое мало-мальски развитое государство. Но оно ничего не знает о том, как останавливать такие эпидемии. Когда зараза разносится разными видами живых существ и когда каждый носитель заразы агрессивно пытается её распространить, сам при этом превращаясь разве что не в бессмертное существо.
Размышляя таким образом, я доехал до дома, где жили Дегтярёвы, припарковался перед ним на улице. Ружьё вновь заняло своё место в чехле, патроны были вытащены и уложены в коробку. Два самозарядных «Вепря» лежали под задним сиденьем вместе с запасными магазинами. Я примерился к пистолету — удобно, ухватисто, упругая пластмасса рукоятки как влитая лежит в руке. Серьёзный ствол, вызывает уважение. Сунул его в кобуру, снятую с Оверчука. Плевать на милицию, с пистолетом теперь вообще не расстанусь.
Сомнительно, конечно, что кто-то нападёт на меня в охраняемом доме, где живёт семья Дегтярёвых, но дьявол уже вырвался на волю, и следует быть готовым ко всему. В конце концов, я уже видел всего полчаса назад, как Оверчук убил двух человек своей собственной рукой, и вполне возможно, что сделал это он не по своей инициативе. Например, кто-то «над ним» решил, что лучше истребить всех, так или иначе связанных с программой. А больше меня с ней мало кто связан. И я совершенно не желаю стать истреблённым.
Я вспомнил, как вдребезги разлетелась голова Оверчука, и не испытал при этом никакого сожаления, только некое мстительное удовлетворение. По крайней мере, Олег и Ринат неотомщёнными не остались. А эту сволочь ни капли не жалко, кошмары меня мучить не будут.
Вылез из машины, припаркованной у въезда на территорию дома, и подошёл к подъезду. Охранник лишь кивнул мне. Судя по всему, Алина Александровна его предупредила, да и знает он меня в лицо. Я хотел было предупредить его, что теперь надо быть очень осторожным, но так и не придумал, как это сделать. Как всё то, что мне известно, объяснить нормальному человеку? Понятия не имею. Сначала должно что-то случиться, чтобы люди начали хотя бы понимать, о чём я говорю. Да и не могли пока досюда добраться носители вируса. Сегодня эпидемия начнётся в районе улицы Автопроездной.
Лифт поднял меня на нужный этаж, и, когда двери его раздвинулись, я увидел у открытой двери в квартиру Алину Александровну, одетую и собранную. Высокая, стройная, темноволосая женщина лет пятидесяти, с всё ещё хорошей фигурой и тонкими чертами лица. Она жестом пригласила меня пройти в квартиру.
— Серёжа, проходите, мы вас ждём.
Я вошёл в квартиру, дверь за мной захлопнулась.
— Серёжа, что случилось? Где Владимир? — спросила она сразу.
Вид у неё был очень взволнованный. Она нервничала и говорила быстро, как-то скомканно, перескакивая с одного на другое.
— Пойдёмте, я вас кофе напою, у вас вид усталый.
Мы прошли на кухню, где уже сидели обе дочки Сергея Владимировича, обе с кофейными чашками. Все уставились на меня, ожидая с затаённым страхом того, что я могу сказать. Я прокашлялся, затем сказал:
— В институте был взрыв. Какие-то кретины взорвали самодельную бомбу. Погибли люди, разрушены зоны строгой изоляции, Владимир Сергеевич на свой страх и риск привлёк военных специалистов. Компания склонна была замолчать дело, хотя и надвигается катастрофа. Его увезли военные в свою лабораторию на Алтае, там до него никто не доберётся.
Конец фразы я проговорил скороговоркой, чтобы не сбиться. Ксения стояла прямо напротив меня и как-то странно изменилась лицом при моих словах, особенно при «погибли люди». Не собралась заплакать, а… трудно объяснить. Просто странно.
— Серёжа, кто погиб?
Алина Александровна была знакома со всеми, кто работал в институте.
— Погибли Коля Минаев, Ринат, Олег, Джеймс Биллитон и Оверчук. И хуже всего другое — начинается эпидемия в городе. Она начнётся обязательно, уже сегодня к вечеру в городе будут проблемы. Владимир Сергеевич сказал, чтобы я увёз вас в Горький-16, к Гордееву. Вы знаете такого?
— Да, конечно, это старый друг Володи, они вместе учились, и он сейчас военный. Но почему? Что это за эпидемия такая? Чем вы там занимались? — Она посмотрела мне в глаза, прямо и пристально.
— Это вышло случайно. Если бы те, кто взорвал бомбу, сделали это два дня назад или завтра, ничего бы не случилось. Но мы лишь успели обнаружить, что вирус, который изучался, из безопасного превратился в опасный, и тут этот взрыв… Гордеев может разработать вакцину, нам надо туда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
