Гейдар Мослехи откровенно поморщился, и радость из его глаз ушла. Полковник российской военной разведки сделал сильный ответный ход. Но возражать генерал не мог, потому что такой ход полностью соответствовал естественным правилам.
– Хорошо. Подполковник Турумтай передаст вам свою камеру...
* * *
Ждать пришлось только Гималая Кузьмича, который задержался в канцелярии. Но и он вернулся через полчаса вместе с каким-то офицером, который передал пакет Турумтаю и что-то сказал на фарси. Подполковник в ответ только кивнул и сделал знак, требуя начать посадку в машину. Группа быстро устроилась на прежних местах. Сложенные в несколько слоев халаты так и оставались на месте, готовые сослужить свою службу еще раз. Солдаты закрыли снаружи задний борт и застегнули полог.
– Что принес, Гималай Кузьмич? – поинтересовался Кирпичников.
– Всю документацию по гуманитарному грузу и документы на мое имя. Я теперь представитель межправительственной гуманитарной организации или чего-то там такого же. Зовут меня Алонсо Родригес. В мои функции входит не только сопровождение груза до места назначения, но еще и обучение персонала работе с дизельными электрическими станциями нового поколения. Надеюсь, справлюсь, если мне не будут задавать вопросы относительно нового поколения этой техники. На всякий случай мне объяснили, что работу такой станции контролирует компьютер, регулирующий выдаваемую мощность дизеля в зависимости от потребления электричества. Большая экономия топлива. Нам бы такую, чтобы солярки с собой поменьше таскать...
– Есть такие станции, – согласился подполковник Вельчанинов. – Я уже с ними встречался. Мы захватили что-то подобное у бандитов на уничтоженной базе. Привезли в военный городок, наши «специалисты» за полчаса всю электронику сломали, и с тех пор работает, как обычная, без всякой экономии. И даже больше жрет.
– Специалистов у нас хватает, – не нашел, что возразить, Кирпичников, и снова повернулся к Слепакову: – И что, Гималай Кузьмич, нормальные документы сделали?
– Согласно образцам. У них в канцелярии порядок. На каждый документ, который требуется сделать, есть образец. Меня сразу и сфотографировали, и фотографию вклеили, и печать поставили. Всё на двух языках: на испанском и на обороте на французском. Только фотография вклеена всего одна. На обороте, говорят, вклеивать не нужно, хотя там есть специальное место под фото... Но они лучше знают. И есть еще дополнительный документ на фарси – что-то типа подтверждения с переводом текста. Это якобы для местных проверяющих органов, выдается всем. На всякий случай и мне выдали. Вдруг спросят, надо показать... Вроде бы подполковник Турумтай им объяснил, что документы нужно подготовить для предъявления контролеру ООН. Но меня еще и от местной полиции страхуют.
– Да, – подтвердил подполковник Вельчанинов. – Эти ребята свое дело знают. А вообще нам всем тоже на всякий случай следует знать, что любой документ или что-то схожее, что выполнено идеально и полностью, способно вызвать большее подозрение, чем то, что имеет очевидные недоделки, кривые печати или подпись не на месте. Каждый проверяющий считает, что поддельный документ будут делать предельно аккуратно, чтобы не возникло придирок. Настоящий же документ может быть каким угодно. Людям свойственна небрежность. В этом и ошибка, потому что все спецслужбы уже давно эту систему изучили и стараются при оформлении документов умышленно допускать какие-то недочеты. Так бумаги больше похожи на настоящие, чем настоящие, но выполненные без недочетов – что, как ни странно, тоже порой случается...
Машину опять затрясло, но теперь она уже дребезжала, как на подъезде к городу, и при таких звуковых помехах разговаривать не очень хотелось. Разведчики вообще не привыкли кричать, а здесь перебить посторонний шум можно было только криком. И потому молча ехали еще около двадцати минут, пока не свернули на относительно неплохую дорогу. Скорость тут же резко возросла, словно водителя кто-то начал подгонять, – видимо, подполковник Турумтай действительно торопил его. Так добрались до очередного шлагбаума и въехали на военный аэродром.
– Мне вот что любопытно, – сказал Кирпичников, отрывая глаз от дыры в пологе кузова. – Нас возят вроде бы обычными дорогами. Но мы еще не встретили ни одного гражданского населенного пункта – только военные базы и аэродромы. В этих краях, что, не проживает мирное коренное население?
– Я обратил на это внимание еще в первую командировку, – сказал Вельчанинов. – И не постеснялся спросить Турумтая. Он объяснил, что асфальтированная дорога – собственность армии, и по ней запрещено ездить гражданским лицам. Это привилегия иранской армии – возможность иметь собственные дороги, которые не разбивает гражданская техника. Гражданские дороги здесь намного хуже и проходят в стороне. Вот на них населенных пунктов хватает. А военная дорога все поселения обходит стороной. Так соблюдается режим секретности.
– Всё, как в Советском Союзе, – прокомментировал Кирпичников.
Машина как раз остановилась, хлопнула дверца в кабине. Турумтай в этот раз не позвал солдат, чтобы они открыли полог и задний борт; сам же только отстегнул несколько креплений полога, предоставив россиянам самим позаботиться о себе.
– Эфенди полковник, я схожу за местной машиной. Наш грузовик на посадочную стоянку не пускают, придется проводить перегрузку здесь. Подготовьтесь пока.
– А ваша группа? – вспомнил Кирпичников, что Турумтай обещал скорое присоединение к россиянам своих людей.
– Мои пасдараны[16] уже ждут в самолете.
Турумтай говорил подчеркнуто сухо и выглядел обиженным, хотя, наверное, не должен был ничего показывать. Но владеть собой умеют не все люди, даже служащие в разведке. Поведение подполковника «Корпуса стражей исламской революции» откровенно говорило о том, что Владимир Алексеевич правильно прочитал ситуацию с просьбой начальника разведки Ирана Гейдара Мослехи. Генерал не получил того, что желал, и Турумтай не получил. Это было их поражением. Пусть маленьким, эпизодическим, но поражением на пути к достижению цели. Трудно говорить о том, на что рассчитывала иранская сторона. Может быть, хотели, чтобы после предъявления видеозаписи российская сторона была более сговорчива при продаже «беспилотников»; может быть, ставила и иные цели. Но Кирпичников вовремя понял, чего хотят иранцы, и повернул дело так, что возразить им было нечем. Не могли же они откровенно признать, что желают иметь компромат на российских участников операции...
Ситуация кардинально ничего не меняла, но настораживала, и от Кирпичникова, как и от остальных членов группы, требовалось соблюдение всех мер предосторожности при дальнейших действиях. Кричать об этом в кузове грузовика не стоило, но Владимир Алексеевич рассчитывал на то, что найдет возможность предупредить всех. Подполковник Турумтай не находится среди них постоянно, и возможности поговорить друг с другом российские офицеры не лишены. Осталось только дождаться ее. И Турумтай такую возможность тут же предоставил, отправившись за подсобным грузовиком.
– Внимание всем, – выпрыгнув из машины последним, произнес Кирпичников.
Группа встала теснее вокруг командира. Полковник в нескольких словах объяснил ситуацию и предупредил о возможной попытке Турумтая или кого-то из его группы произвести скрытую видеосъемку.
– При таких попытках просто отворачиваться, не подставляясь под объектив, и сразу докладывать мне.
– То-то я смотрю, Турумтай ведет себя как-то не так, – улыбнулся Вельчанинов. – Я много слышал о хитром лисе Мослехи. Президент недавно выгнал его, но Мослехи целиком предан духовному руководству страны, и аятолла Хаменеи заставил президента вернуть начальника разведки на должность. Генерал, кстати, говорят, не чурается провокаций, в том числе и политических. Будем осторожнее, командир. Будем...
ЧАСТЬ II
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1
Военно-транспортный самолет «Ан-12», доставшийся международной группе, был очень старым, и стоило удивляться, как он еще летает. Полковник Кирпичников думал, что эти модели уже давно исчерпали свой летный ресурс, а если где-то и остались, то только в отдаленных захудалых авиаотрядах, у которых нет и не предвидится денег на покупку нормального самолета. Но, наверное, летный ресурс в России и в Иране исчислялся разными величинами, а если больше не на чем летать, то можно использовать и такую скрипящую всеми швами колымагу. Первые самолеты этой серии появились на свет на пару лет раньше, чем родился Владимир Алексеевич. Однако выбирать оперативной группе никто не предлагал, и пришлось удовлетвориться тем, что выделили.
Полет приближал группу непосредственно к месту боевых действий, и потому люди, не зная, что им предстоит и когда снова удастся поспать, благоразумно постарались уснуть. Не стал исключением и командир группы. Перед вылетом Турумтай сказал, что лёту будет около двух часов. Этого времени вполне хватало, чтобы уснуть и проснуться перед посадкой. Военно-транспортные самолеты не оборудованы ремнями безопасности; в них даже кресел не было, и все сидели на боковых скамьях, прислонившись спиной к тонкой внутренней обшивке фюзеляжа. Тем не менее никто во сне со скамьи не свалился, а снижение самолета почувствовали все – и проснулись вовремя, так что и будить никого необходимости не было.
