Без этих общих рассуждений нельзя верно оценить и обрисовать фигуру Луначарского. Без них жизнь и деятельность первого в мире наркома просвещения первой в истории республики, строившей социализм, превращается в сплошную бессмыслицу, в абсурд. При абсолютном отрицании смысла и значения Октября вся жизнь Луначарского полностью перечеркивается неумолимым движением времени. Однако, если у исторического эксперимента Октября были свои глубокие причины, если это было не просто злобное деяние кучки авантюристов и проходимцев, как об этом обычно пишут и говорят сегодня некоторые историки и многие журналисты, комментаторы и обозреватели, то тогда жизнь и деятельность Луначарского при всех его ошибках и неверных поступках имеет смысл и историческое содержание. И давайте не забывать, даже если считать, что исторический эксперимент Октября на рубеже 80–90-х годов XX века кончился полной неудачей, что этот эксперимент продолжается сегодня успешно в Китае и, хотя и с меньшим успехом, в ряде других стран. И похоже, что в такой стране, как Швеция, исторический эксперимент поиска другого пути истории в совершенно другой, незнакомой нам форме ставится совершенно серьезно. Однако все это уже проблемы, углубляться в которые не наша задача.
А. В. Луначарский 25 октября 1917 года пишет жене в Швейцарию: «…Пишу утром 25. Фактически борьба за власть началась. Можно сказать, что в наступление первым пошел Керенский. Обстоятельства 24-го ты знаешь из газет. Поэтому пишу тебе только то, что касается меня. Я весь день провел в Думе, т. е. сначала на заседании (экстренном) Управы, а потом Думы. Я говорил и там и здесь. Главное — в Думе, где говоришь публично, где совершается политический акт. Политически я, конечно, солидаризовался с большевиками. Для меня ясно, что вне перехода власти к советам нет спасения для России, правда, есть еще выход — чисто демократическая коалиция, т. е. фронт: Ленин, Мартов — Чернов — Дан — Верховский. Но для этого нужно со всех сторон столько доброй воли и политической мудрости, что это, по-видимому, утопия. Итак, политически я защищал эту идею, практически советовал городу принять меры для охраны жизни, имущества граждан, для борьбы с хулиганами, с разгромом хлебных и спиртных складов, для организации Красного Креста и т. д. Официальное предложение городского головы напоминает мое, но само поведение социал-революционеров ясно свидетельствует, что в этот решающий момент они чувствуют себя ближе к кадетам, чем к нам. Что произошло сегодня ночью, я еще не знаю. Вчера какой-то провокатор убил городского инспектора милиции, призывавшего толпу на Невском расходиться. Резолюция Совета Республики как бы открывает слабую надежду на исход компромиссный и более или менее мирный. Ну, поживем — увидим. Ждать не долго. Сегодня-завтра все должно решиться по трем точкам:
1. Либо Временное правительство победит целиком, тогда реакция быть может медленная, но верная. 2. Либо Петроградский Совет победит целиком. Тогда ряд спасительных революционных мер, но какая тяжесть ответственности, какие чудовищные трудности. 3. Либо… демократическая власть без цензорских элементов (Луначарский имеет в виду: без буржуазии. — Ю. Б.). Созыв Учредительного собрания при толковой оппозиции большевиков может быть при участии их в общедемократическом правительстве, и тут трудности велики, но это — лучший исход… Страшные, страшные времена. На кончике острия. Много страданий, волнений, может быть, преждевременной гибелью они грозят нам. Но все-таки счастье жить в эпоху великих событий, когда история не трусит лениво и сонно, а птицей летит по бездорожью…» (Вопросы истории КПСС. 1991. № 2. С. 45.)
В последней фразе этого письма подразумевается гоголевская птица-тройка (обычные птицы по бездорожью не летают). И тогда ясно, что в подсознании Луначарского жили летящая вдаль птица-тройка с валдайским колокольчиком и бесконечная дорога — образ незавершенной истории России. И не давал ему покоя гоголевский вопрос: куда же ты несешься, Русь?! Чтобы лучше представить себе ответ на этот великий вопрос, все гуманитарии и особенно историки, психологи, литераторы должны научиться тому, что умеют делать палеонтологи, которые по одному зубу способны восстановить весь облик ихтиозавра и все особенности его повседневного бытия. Это умение особенно важно, когда не хватает точных данных и материалов. В этом случае исследователь должен совершать прыжок через разрыв информации. Поэтому, чтобы полнее понять состояние души Луначарского 25 октября 1917 года, его взгляды на историческое движение России, вспомним о «зубе», который нам удалось найти в письме Луначарского к жене: «…счастье жить в эпоху великих событий, когда история не трусит лениво и сонно, а птицей летит по бездорожью…» И теперь с небольшими купюрами вспомним гоголевское лирическое отступление о птице-тройке, летящей по российскому бездорожью:
«И какой же русский не любит быстрой езды?.. Ее ли не любить, когда в ней слышится что-то восторженно-чудное? Кажись, неведомая сила подхватила тебя на крыло к себе, и сам летишь, и все летит: летят версты, летят навстречу купцы на облучках своих кибиток, летит с обеих сторон лес с темными строями елей и сосен, с топорным стуком и вороньим криком, летит вся дорога невесть куда в пропадающую даль, и что-то страшное заключено в сем быстром мельканье, где не успевает означиться пропадающий предмет, — только небо над головою, да легкие тучи, да продирающийся месяц одни кажутся недвижны. Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И не хитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да молотом снарядил и собрал тебя ярославский расторопный мужик. Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал, да замахнулся, да затянул песню — кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход — и вон она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади. Остановился пораженный божьим чудом созерцатель: не молния ли это, сброшенная с неба? что значит это наводящее ужас движение? и что за неведомая сила заключена в сих неведомых светом конях? Эх, кони, кони, что за кони! Вихри ли сидят в ваших гривах? Чуткое ли ухо горит во всякой вашей жилке? Заслышали с вышины знакомую песню, дружно и разом напрягли медные груди и, почти не тронув копытами земли, превратились в одни вытянутые линии, летящие по воздуху, и мчится вся вдохновенная богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
