Она откинула стеганое одеяло.
— Постарайся сказать это Дейл, — сказала Эми, закрывая глаза.
В канун Рождества Том Карвер сказал, что он предпочел бы пойти на полуночную мессу в аббатстве.
— Почему? — спросила Дейл.
— Я чувствую, что она понравится мне.
— Ты же никогда не ходил в церковь и не веришь во всю эту чепуху. Спорю, ты был там в последний раз, когда женился на Джози. И сделал это, чтобы ей было приятно, — ведь она была так настойчива.
Том взял Бейзила на руки с кухонного стола, где кот возлежал, ожидая, что кто-то забудет положить крышку на масленку. Он поднес его к окну кухни, выходившему в сад. Карвер неделями не бывал в саду. Казалось, там сыро и промозгло. Зимнее гнетущее настроение висело над ним. Даже милая каменная статуя девушки, держащей голубя, которой Том так любовался, выглядела, словно девушке все надоело. Он и Джози нашли скульптуру в архитектурном дворе среди забракованных изделий буквально перед свадьбой и ухватились за нее, словно она была для них символом, знаком надежды и гармонии. Та же надежда привела Тома в церковь на второй день его свадьбы. Он ждал, что венчание с Джози в таком месте (и неважно, значимом или нет) откроет возможность проникновенных отношений — как когда-то с Паулиной.
В конце концов, он искренне верил, что все сбылось. Джози побудила его к этому, считая, что он романтизировал свой первый брак. И этим Том сделал невозможным для любой реальной женщины даже попытаться заменить умершую праведницу.
Мистер Карвер наклонился и медленно потерся подбородком о широкую голову услужливого Бейзила. Том не думал, что Паулина безупречна, но предпочитал быть женатым на ней, а не на Джози. Но Руфус… Если воспоминания о Паулине утратили свою силу, причиной тому стала Джози, которая подарила ему сына. И неожиданно идея оказаться в аббатстве Бата в полночь показалась очень заманчивой.
Том обернулся:
— Дейл!
— Да?
— Ты купила елку?
— Да.
— И рождественские чулки?
— Да.
— И даже индейку? Вообще-то, Люк и я предпочли бы поэкспериментировать с гусем.
— Да.
— Так вот, я пойду на полночную мессу. Тебе не надо идти вместе со мной, я буду очень счастлив оказаться там один. Ну, значит, в путь.
Дейл вышла к нему из кухни. На ней были черные джинсы и бледно-серый свитер под горло, она держала миску из-под миксера с кремом, вынув оттуда деревянную ложку.
— Попробуй это.
Том слегка лизнул крем. Бейзил заинтересованно вытянулся вверх, фыркая, как мотор трактора.
— Великолепно.
— Может добавить сахар?
— Нет, определенно, нет. Думаю, ты должна прекратить играть в отличную домохозяйку и пойти навестить друга, погулять или что-нибудь еще в этом роде.
Дейл посмотрела на него, слегка покачав головой:
— Я, наверное, пойду в аббатство. Зачем делать из этого событие?
— Отлично.
— А с чего это у тебя вдруг появился порыв идти в церковь?
Отец пожал плечами, наклонился и выпустил Бейзила на пол с рук. Он ждал со смирением и долей страха, что Дейл продолжит: «Я думаю, ты надеешься встретить ее там, в аббатстве? Верно?» Но дочь не сделала этого. Том слышал стук ее каблуков, когда она пошла назад на кухню. Потом он выпрямился.
— Я иду вниз в мастерскую.
— Ленч? — сказала Дейл. — Суп? Круассаны с начинкой?
Мистер Карвер отрицательно покачал головой.
— Нет, благодарю. Очень мило с твоей стороны, но не надо.
Дейл улыбнулась отцу.
— Нет проблем, — сказала она, начиная перекладывать крем из миски в зеленую стеклянную тарелку. — Все просто, когда я здесь. Я люблю приглядывать за тобой, вот и все.
Элизабет не могла видеть Тома в аббатстве. Ничего удивительного, ведь сюда пришли сотни людей, а он никогда не давал понять, что может здесь оказаться. Правда, в невысказанной зависти к самостоятельно организованному Рождеству Лиз мистер Карвер думал, что есть самая крошечная возможность встретить ее.
У Лиз была новая стрижка — более короткая — и новое пальто с меховым воротником и манжетами. Она удачно добилась одним махом этих перемен за несколько дней до Рождества, изумляясь самой себе. Ее отец восхищался и тем и другим.
— Это тебе очень к лицу, — говорил мистер Браун про ее волосы. — Очень! Ты выглядишь гораздо моложе и не так респектабельно. А красное пальто! Красное! Я думал, ты равнодушна к любому цвету на свете, кроме темно-синего.
Отец стоял теперь позади нее в церкви. На нем была твидовая шляпа и толстое старое твидовое пальто, которое он носил еще в ту пору, когда Элизабет была ребенком. К шляпе мистера Брауна много лет назад прицепилось несколько рыболовных мушек.
Он разглядывал книгу псалмов с помощью очков, которые дочь закрепила проволокой этим вечером.
— Надеюсь, ты заметила похожие на брильянты украшения на окнах?
Отец очень гордился своей квартирой.
— Да, — ответила Элизабет.
— И безупречную чистоту в туалете?
— Ослепительно.
— Он хотел четыре фунта за час. Это на двадцать пенсов больше, чем платят ему за час в «Лисе и винограде».
— Ты должен чувствовать себя подобно леди Баунтифул.
— Я никогда не эксплуатировал физический труд кого бы то ни было — разве только разум.
— Значит, ты жил в очень изолированном мире.
— Я знаю, — сказал мистер Браун. Его голос достиг грани сожаления по этому поводу. — Знаю, что это так.
Элизабет почувствовала большую симпатию к нему, стоя возле отца в аббатстве. Когда она подумала об этом, то ощутила чудесное восхищение всеми вокруг нее, этой церковью восемнадцатого века и ее чрезмерно роскошным убранством, своей новой стрижкой, блестящими черными манжетами на новом пальто, Рождеством, Англией и жизнью. Хотелось петь — от всей души, радуясь, что она — часть такой жизни, такого действа, что в Рождество она разом порывает со всем тяжелым и неприятным.
Лиз повернулась к отцу и улыбнулась ему. Дункан Браун подмигнул ей, потом поднял очки на лоб.
— Что за вандалы викторианских времен были здесь?! Причем — с хоралами.
— Если, — прошептала она в ответ, — ты был просто крестьянином, что бы ты сказал доброму королю Венцеслесу?
Дункан снова подмигнул и вернулся к пению.
Стоявший неподалеку Том Карвер (Дейл оказалась за его спиной) понял, что женщина в красном пальто — действительно Элизабет Браун. Только стрижка у нее стала более короткой. Он взглянул на дочь. Та держала свою книгу псалмов почти нарочито перед носом и пела с торжественной сосредоточенностью.
Том сдвинул свои очки на кончик носа так, чтобы ему было удобно смотреть поверх них на большом расстоянии, и сосредоточил свой взгляд на Элизабет…
