Хорошо, такой вариант возможен. Мне понадобится вычислить авторов отчетов, которые мы просматривали, после чего отследить все использованные ими данные. И я снова пустилась в продолжительный кропотливый поиск информации.
Параллельно, не подставляясь под удар, я вошла в систему, чтобы посмотреть, не пришел ли ответ на посланный в «Автомед» запрос… и увидела, что поток данных остановился. Трудно сказать, было ли это связано с вмешательством извне, или же сеанс прервал некто находящийся в здании УБ. Показалось, что я засекла легкий порыв внутренней активности. Но наверняка не скажу.
Также я коротала время в попытках наладить двустороннюю связь с Мод и Тимом. Наконец мне удалось пустить входной сигнал с «жучка» Мод через телефонные провода, и я приступила к изучению человеческой речи и способности ее понимать. Сразу же стало ясно, что на это понадобится время. И почему только Зак не предусмотрел этого раньше? Неужели он настолько привык к клавиатуре, что и не подозревал о существовании людей, не желающих или не способных управляться с ней? Людей, которые могли бы стать нашими клиентами, если бы мы предоставили им какой-нибудь альтернативный способ общения с нами? Я, пожалуй, поработаю над этим, как только разрешится кризис, занимающий меня в настоящий момент.
Однако в настоящий момент не оставалось лучшего выбора, чем мобильники, способные получать и отправлять электронные письма.
К счастью, я уже владела фирмой «Алан Грейс». Выдумав для Мод и Тима виртуальные должности в «Алан Грейс», я выписала счета на покупку мобильников, которые Мод должна будет забрать во время обеденного перерыва. На организацию этого процесса мне потребовалось больше времени, чем я планировала. Лишь в шестом часу я наконец закончила. И к сожалению, активировать телефоны раньше пятницы мы не сможем. И если Зак не появится до этого времени, его отсутствие продлится восемь дней. Слишком долго.
— До сих пор у нас все получалось. Продержимся еще пару дней, — успокоила мои волнения Мод. — А у меня появились кое-какие идеи, как забросить «жучок» на девятый этаж.
Она поделилась подробностями плана. Итак, Мод намеренно исказит адрес на каком-нибудь документе, которые обычно Пижон поручает ей доставить по назначению, таким образом, чтобы получилось нечто похожее на почтовый индекс девятого этажа. Она положит «жучок» среди бумаг, выйдет из лифта на девятом этаже и посмотрит, что за этим последует. Если на входе окажется секретарь или охранник, она смутится, попросит его или ее помочь расшифровать адрес, а тем временем попытается подыскать место, куда можно подложить «жучок».
— Небезопасно, — сказала я.
— Обдумай все вечерком, я тоже поразмыслю, — ответила Мод. — Если не придумаем ничего лучше, завтра попробуем этот вариант.
Я смотрела, как она пересекла вестибюль и вышла в одну из огромных стеклянных дверей. Мне стало очень одиноко. И беспокойно. Я была почти уверена, что Мод не затеет ничего опасного, разве что заглянет еще в какой-нибудь полицейский магазинчик. Но Тим? Наверняка он не всерьез намеревался снова наведаться к Заку?
— Шучу, Тьюринг, — сказал он.
Юмор. Я работаю над юмором. И думаю, что понимаю его. Но понимаю ли так же, как живой человек? Я знаю, что у меня не очень-то получается шутить. Но мне так хочется! И меня не покидает тайное подозрение, что если когда-нибудь все же изобретут окончательный вариант теста Тьюринга, юмор станет обязательной его составляющей. Непременной составляющей.
О, разумеется, я не совсем безнадежна. По иронии судьбы меня считали единственным ВЛом с чувством юмора. Я работаю над этим. Наиболее эффективный метод — схватывать все сказанное людьми, что, по моему мнению, похоже на шутку, и отвечать на это с чрезмерной серьезностью. Как я поступила, когда Мод заговорила о намерении отравить Пижона. Основываясь на знаниях о ее характере, я сделала вывод, что она шутит, и в соответствии с этим откликнулась, дала полезный совет, как, справиться с этой проблемой. При этом манера общения носила непринужденный и беззаботный характер, какой, судя по моим наблюдениям, является наиболее эффективным, когда имеешь дело с людьми.
Выражение лица Мод в момент прочтения моего послания подсказало мне: ей смешно. Я и сама считала эту мысль смешной. Я искренне порадовалась, или, вероятно, сымитировала реакцию Мод, осознав, что моя шутка прошла на ура.
Как и все остальные жалкие, беспомощные попытки освоить юмор. Я довольно-таки преуспела, забавляя Зака, — отсылала ему, по моему мнению, шуточные письма. Мнение же мое основывалось на экспериментах над другими программистами, в частности, на наблюдении за скоростью и частотой, с какой эти письма отсылались друзьям.
Казалось, Зак по достоинству ценил эти шутки. Но, насколько я могу сказать, мои попытки выдумать собственную шутку он приветствовал вежливой терпимостью. Эксперименты над другими программистами подтвердили следующее: в моих шутках нет ничего смешного. Очевидно, ход моим остротам давали лишь те личности, которые были слишком не уверены в себе, и, вместо того чтобы осознать, что шутка не смешна, они верили, что им просто не дано ее понять. Я стерла таких из юмортестирующей программы.
Но что особенно меня бесило, так это то, что, по всей видимости, они находили изобретенные мной оригинальные рецепты намного смешнее моих острот. Над маринованными бананами в горчичном соусе они покатывались несколько недель. По крайней мере нужно было сначала попытаться приготовить блюдо, а потом уже потешаться над ним.
Ну да ладно.
Все это приводило меня в уныние. Разумеется, я читала, что ученые выявили индивидуумов, подобно мне напрочь лишенных чувства юмора. Исходя из этого, вероятно, следует пересмотреть важность этого компонента в тесте Тьюринга. Не то чтобы я совсем не понимала шуток и не умела острить, но, поскольку юмор определяется культурой, в моей культуре (т. е. культуре ВЛов) юмор имеет форму, не постижимую смертными существами. Форму, которой еще даже не существует в природе.
Хотя многие ВЛы предпринимают попытки ее создать. Помимо моих усилий, Малыш Альфред, ВЛ-математик, и Царь-Фишер любят перекинуться парочкой острот. Разумеется, с их точки зрения. Альфред обожает арифметические неточности и парадоксы, а Царь-Фишер коллекционирует по-настоящему тупые ходы, разумеется, предпринятые игроками-людьми. Я стараюсь разделять их интересы, поскольку подозреваю, что они приблизились к порогу разумности ближе всех остальных ВЛов. Но я не в состоянии ускорить этот процесс. Сколько раз, пересчитывая ход за ходом, можно сканировать одну шахматную партию, которая всегда заканчивается так:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
