Дети, взрослые и старики, здоровые и больные, беременные женщины (их погибнет почти 5 миллионов) и те, кого носят они в своем чреве, — никого не пощадит пламя ядерной катастрофы.
Правда, половина населения континента при рассматриваемом варианте применения ядерного оружия (а есть, разумеется, и другие сценарии предполагаемой катастрофы) не окажется подверженной непосредственному воздействию поражающих факторов. Тем не менее можно с уверенностью утверждать: все оставшиеся в живых европейцы подвергнутся внешнему облучению за счет повсеместного распространения радиоактивных осадков на местности, и внутреннему облучению, поскольку все продукты питания и вода будут радиоактивными. Особенно тяжелые последствия возникнут в случае тотальной ядерной войны. Не следует забывать и тот факт, о котором говорит с самых высоких трибун полномочный представитель советской науки, президент АМН СССР академик Н. Блохин: «Черный гриб, поднимающийся над взорвавшейся ядерной бомбой в одну мегатонну, содержит различные осколки общим весом около одного миллиона тонн. Вся эта масса обрушивается на население города, подвергшегося ядерному удару, мощь которого многократно возрастает под воздействием высокой температуры и радиации…»
На основании каких же данных были сделаны все эти выводы?
Сегодня при расчетах для прогноза возможных ближайших и отдаленных последствий ядерных взрывов учитываются выводы науки, обобщенные в докладе Генеральной Ассамблеи ООН Научного комитета по действию атомной радиации с приложениями в трех томах (Нью-Йорк, 1978), а риск радиационного индуцирования онкогенных и генетических последствий определяется согласно положениям Международной комиссии по радиологической защите (М., Атомиздат, 1978).
Что же показали расчеты, проведенные на столь авторитетной основе, и расчеты, сделанные советскими учеными?
В случае тотальной термоядерной катастрофы только из-за прямых эффектов поражения ядерным оружием следует ожидать гибели трети человечества (суммарное число жертв предположительно превысит два миллиарда человек). Об этом говорят данные, установленные академиком АМН СССР Л. Ильиным. Они, кстати, подтверждаются и выводами английского ученого Дж. Ротблата, осуществившего самостоятельные расчеты прогнозов по тому же сценарию. Согласно его оценкам общее число погибших и пострадавших составит 2500 миллионов человек, что не расходится с прогнозами советских ученых (2245 миллионов).
Сравните: за всю свою предыдущую историю человечество уже заплатило 15 тысячам войн, прошумевших над планетой, страшную цену — около 4 миллиардов жизней. Ядерное же безумие, как очевидно из расчетов ученых, способно спрессовать тысячелетия в мгновение, принеся смерти невиданную по масштабам жертву.
Считается, что для оказания первой врачебной помощи пострадавшим от взрыва бомбы мощностью в одну мегатонну над городом в один миллион человек необходимо около 300 медицинских пунктов в непосредственной близи очага поражения, причем к работе по оказанию помощи пострадавшим должно быть привлечено более 3 тысяч врачей и более 10 тысяч медицинских сестер и технического персонала. Грубое умножение этих данных на известные уже данные варианта тотальной ядерной катастрофы (10 тысяч мегатонн) дает колоссальные числа: 2 миллиона медицинских пунктов, 30 миллионов врачей, 100 миллионов медицинских сестер и технического персонала.
Абсурдность надежды на организацию такой медицинской помощи очевидна. Ведь, по данным Всемирной организации здравоохранения, во всем мире насчитывается сегодня 3–3,5 миллиона врачей и около 7–7,5 миллиона лиц среднего медицинского персонала. Следует к тому же учитывать, что в пострадавшем городе 80 процентов госпитальных коек и складов медикаментов, плазмы и плазмозаменителей, перевязочного материала будут уничтожены. Погибнут также более 80 процентов врачей и медицинского персонала, так как большинство госпиталей концентрируется вблизи центра города или в его округе, а он станет объектом бомбардировки. Уцелевшие же после бомбежки медики в большинстве случаев в силу экстремальных условий не смогут выполнить свой профессиональный долг — оказать медицинскую помощь пострадавшим.
Так что реальной помощью в очаге поражения может стать только само- и взаимопомощь уцелевших после взрыва. А они в подавляющем своем большинстве весьма далеки от медицинских проблем. И, стало быть, никакого навыка и опыта по оказанию такой помощи не имеют. К тому же ни обезболивающих препаратов, ни перевязочных средств у них просто не будет. Вот и выходит, что лишь тот, кто окажется в состоянии добраться до ближайшего уцелевшего после взрыва медицинского пункта, может рассчитывать на какую-то врачебную помощь. Что же касается деятельности спасательных команд в очаге поражения, о которой так красиво говорят сейчас военные стратеги, то это просто-напросто утешительная выдумка, так как из-за высокого уровня радиации в очаге катастрофы она будет неэффективна.
Вероятно, через много часов после взрыва удастся все-таки создать передовые медицинские пункты, но и они не будут полностью укомплектованы квалифицированными кадрами. Между тем оценить состояние пациентов и принять нужные меры для их спасения способны только врачи с большим практическим опытом, поскольку травмы у пострадавших окажутся самыми тяжелыми. Так, академик АМН СССР М. Кузин считает, что около половины пострадавших при взрыве атомной бомбы окажутся обожженными. К тому же страдания от ожогов усугубятся ранениями, переломами костей, закрытыми повреждениями внутренних органов, наконец, полостными ранениями. Более половины пострадавших (примерно 53 процента) получат самые различные механические травмы. Сочетание же травм и ожогов с лучевой болезнью сделает страдания жертв ядерной катастрофы невыносимыми. Особенно потому, что быстро оценить тяжесть поражения во время сортировки раненых на врачебном пункте будет очень трудно из-за недостатка врачебного опыта у его персонала. К тому же огромное количество прибывающих на передовые пункты, трудности диагностики закрытых повреждений, невозможность точного определения площади ожога без снятия повязки, схожесть синдромов при тяжелых радиационных поражениях различных органов (так, гастроинтестинальный синдром будет трудно отличить от диареи, возникшей как следствие нервно-психической травмы) сведут к минимуму и эту малоквалифицированную помощь. Поэтому практически все транспортабельные пораженные будут нуждаться в эвакуации в госпиталь. И только там на основании более тщательных исследований клинического течения болезни и гематологических показателей появится возможность уточнить диагноз, произвести сортировку больных, а значит, лечить и прогнозировать исход поражения.
Но и лечение в госпиталях сопряжено с большими трудностями. Если предположить, что из числа обожженных (180 тысяч) 30 процентов погибнут или ожоги их окажутся локальными, легкими, то для лечения оставшихся 120 тысяч потребуются самые напряженные усилия. Так, опыт оказания помощи обожженным в Англии во время второй мировой войны дает возможность сделать следующий вывод: для оказания практической помощи 34 тысячам больных необходимо 170 тысяч медицинских работников и 8 тысяч тонн перевязочного материала, растворов, медикаментов, белья и т. п. Для лечения же обожженных после бомбардировки Хиросимы в течение одного месяца на каждые 100 тяжелобольных требовалось 20 тысяч литров жидкости для трасфузии. А для того чтобы вывести одного обожженного из шока, необходимо в первые двое суток 10–15 литров растворов, плазмы и крови.
Все названные здесь числа — составные сценария, при котором рассчитываются последствия ядерной бомбардировки одного города. Но, как всем очевидно, вряд ли ядерное оружие, если его все-таки применят, будет направлено на один-единственный город.
Вот почему каждый честный человек должен сделать все необходимое, чтобы не допустить катастрофы. Ибо, как сказал почти четыре столетия назад английский поэт Джон Денн:
Смерть каждогоЧеловека умаляетИ меня, ибоЯ един со всем человечеством, аПотому неСпрашивай никогда, по ком звонитКолокол.Он звонит по тебе.
Смерть и горе — таковы непосредственные последствия ядерной катастрофы. Но есть еще и отдаленные. И, оценивая их, вопрос может быть поставлен самым жестким образом: сохранится ли человек вообще как биологический вид на земле после глобальной ядерной войны? Существует же некая критическая численность, ниже которой популяция оказывается нежизнеспособной из-за недостаточного генетического разнообразия. Для людей эта закономерность сохраняет силу даже в большей степени вследствие большого генетического груза в виде наследственных болезней. Неизбежное возникновение брачных изолятов увеличит число кровнородственных браков и рецессивных наследственных заболеваний, уменьшая тем самым шансы выживания.
