резко ответили оба мужчины, на что Сириус лишь рассмеялся, изогнув левую бровь.
— Да мне, в общем-то, всё равно, — он пожал плечами, — но вы оба, ведёте себя, как маленькие дети, что не поделили игрушку. Вам бы не мешало раскрыть глаза и поинтересоваться у самой девушки, чего хочет она.
Прозвучало так, будто меня в комнате нет.
— Хватит! — неожиданно громко даже для самой себя бросила я, и в комнате повисла гнетущая тишина. — Я действительно не хочу оставаться сейчас одна, но вы двое… — я смерила дворецкого и своего лучшего друга уставшим взглядом, — зачем ругаться?
Оба мужчины, будто пристыженные щенки отвернулись друг от друга.
Я посмотрела на Серафима и на мгновение наши взгляд встретились: в его глазах читалось неподдельное тепло и искренность. Что-то внутри меня отчаянно кричало, что на эту искренность стоит ответить.
— Спасибо, что переживаете за меня, даже ты — Сириус, — мужчина криво улыбнулся и скрестив на груди руки, облокотился плечом на стену, — но, думаю, что Серафим прав. Даня, Сириус, вам нужно отдохнуть.
Даня повернулся ко мне и в его глазах читалась тревога и непонимание, и глубоко внутри меня от чего-то появилось ощущение, что я предала его.
Серафим протянул мне руку, предлагая помочь встать. Я медлила, но спустя мгновение, мою ладонь мягко обхватили теплые пальцы.
*******
Его кабинет был таким же, как и в тот раз, когда Серафим спрятал меня от странных шагов за дверью. До сих пор меня не покидало ощущение, что кто-то следил за мной. И тот раз, когда меня столкнули с лестницы никак не выходил из головы.
Я поёжилась от неприятных воспоминаний.
— Если хочешь, — тихо бросил Серафим, не оборачиваясь, — можешь прилечь на диване, я приглушу свет и принесу плед.
— Не думаю, что смогу уснуть, — я смотрела на опущенные плечи и мысленно гадала, какое выражение лица было в тот момент у этого мужчины.
— В этом особняке много комнат, — дворецкий медленно сел за письменный стол и вытащил из верхнего ящика блокнот и ручку, — я подберу тебе другую.
— Что? Зачем?
— Мне с самого начала не нравилась идея, поместить вас в комнаты, схожие с теми, что были у вас за пределами особняка, — пробубнил он себе под нос, — твоя комната, видимо, вызывает у тебя галлюцинации и ночные кошмары.
Я покачала головой и подошла ближе к письменному столу.
— Не думаю, что дело в комнате. И почему мне кажется, что ты не просто так не подпускаешь меня к Дане. Что ты скрываешь?
Мужчина продолжал вычитывать рукописи в блокноте и этого безучастия внутри меня начал закипать гнев.
— Серафим! — я с силой ударила ладонями по столу по обе стороны от его рук, нависая над дворецким. — Посмотри на меня! Я здесь!
Голубые глаза с интересом смотрели в мои, а на красиво очерченных губах заиграла едва заметная улыбка.
— Я вижу и слышу тебя, Амина, — он поднял голову и в это мгновение я осознала, насколько близко находились наши лица. — Повторюсь, я не могу отвечать на подобные вопросы.
Я ощущала на щеках его тёплое дыхание, казалось, оно обжигало, заставляя кровь приливать к лицу.
— Я не понимаю… — сорвался с моих губ шёпот, а появившееся желание приблизиться к его соблазнительным губам, казалось немыслимо сильным.
— Чего же ты не понимаешь? — прошептал Серафим, подыгрывая мне.
— Тебя… — расстояние сократилось ещё на пару миллиметров, — ты… Ты то отталкиваешь меня, запрещая приближаться к тебе, то притягиваешь к себе, будто магнитом и светишь, так ярко, будто самая яркая звезда. Я…я чувствую связь с тобой и мне…
В груди отчаянно заныло и я сжала тонкую ткань своей футболки на груди, пытаясь унять боль, но не выходило.
— Я всего лишь отголосок себя прежнего, — тихо проговорил мужчина, — даже если и было что-то, это более не имеет смысла. Я тень, тени не выбирают, какими быть.
Казалось, что воздух вокруг нас накалился так, что слегка потрескивал и искрился. Нос щекотал знакомый запах парфюма, но в тот момент он смешивался с пьянящим ароматом кофе, которым пахли его губы.
— Тебе не стоит беспокоиться, что тень причинит тебе вред, в этом причина твоего нахождения в этом кабинете. В этом особняке это самое безопасное место. Мне бы очень хотелось быть твоей путеводной звездой. Но, всё что я могу, это помочь тебе справиться с тем, что тебе предстоит вспомнить. Я даже не в силах прекратить твои кошмары.
В его глазах читалась боль и тоска. Но, что было их причиной?
— Почему ты… — договорить мне не дало его резко побледневшее лицо. Глаза Серафима почернели и по скулам привычно побежали чёрные трещины, но, что-то было не так…
— Отойди в сторону… — его плечи мелко задрожали, ровно так же, как и голос.
— Серафим? — я протянула руку, чтобы поддержать его, но была поймана за запястье. Тонкие пальцы сильно сжались, и я невольно пискнула от боли.
— Сказал же, отойди! — голос походил на рёв, звучавший из его груди, будто из глубокого ущелья.
Я подняла глаза на его руку, морщась от боли и в тот же момент показалось, что от ужаса забыла, как дышать: на моих глазах уродливый шрам на запястье Серафима медленно начал трескаться, превращаясь в глубокую рану, из которой стремительно хлынула кровь.
Я вцепилась в его руку, пытаясь разжать его пальцы, попутно шаря по кабинету глазами, в поисках чего-нибудь, чем можно было бы остановить кровотечение. В то же самое время стены вокруг задрожали и медленно начали сжиматься и разбиматься, будто особняк неожиданно вспомнил, что умеет дышать.
— Что происходит? — но ответа не последовало. Тяжело дыша, мужчина рухнул в кресло, откинувшись на спинку, густо заливая пол собственной кровью. Всё вокруг трескалось и сыпалось, издавай противные рычащие и скрипящие звуки.
— Амина, — хрипло протянул Серафим. Трещины на его лице стали глубже, спускались по челюсти и шее, прячась под чёрный воротник его рубашки. — Прости, я думал, что сильнее…
Не найдя ничего подходящего, я быстро стянула с себя футболку и разорвав её пополам, подняла руку мужчины вверх, и принялась быстро и туго бинтовать глубокий порез.
Его кожа, казалось, стала такой холодной, будто у мертвеца, только вот кровь, что вытекала наружу, была не горячей, но тёплой. Как такое могло быть?
— Особняк… — выдохнул мужчина, — забрал слишком много сил… Я не могу…
Дворецкий попытался подняться, но от этого задрожал ещё сильнее и снова опустился в кресло.
Что происходит? Как особняк может забрать силы? Что же…
— Чем… — на глаза навернулись слёзы от страха и ужаса, — что я могу сделать?
