непрерывно по 2–3 дня до изнеможения противника. Кидани пытались сломить противника и тем, что, привязав к хвостам лошадей метлы, напускали на вражеские войска тучи пыли. Отступающего врага кидани преследовали, стремясь вновь и вновь навязать ему сражение на выгодных для себя условиях. При поражении киданьское конное войско рассеивалось, чтобы через некоторое время «собраться вновь»[343].
Небольшие отряды киданей, составленные из легких всадников, совершали ночные рейды в тыл врага, внося панику. Кидани устраивали засады, стремясь атаковать противника внезапно.
Большим мастером такого рода военных хитростей был полководец Елюй Сюго, одержавший несколько побед над сунскими войсками за счет внезапных нападений[344]. Вместе с тем необходимо отметить, что стрельба из лука, по-видимому, преобладала среди средств ведения атаки.
Киданьские войска умели осаждать и штурмовать крепости. Они стремились захватывать укрепления с ходу за счет внезапности и стремительности нападения. Если атака сходу не удавалась, выделялся отряд для осады, и остальное войско продолжало продвижение в глубь вражеской территории. Войска осаждающих подразделялись на три отряда, занимая стратегически важные пункты по периметру крепостных стен. Конные дозоры следили за воротами крепости. Перед штурмом кидани сгоняли окрестное население засыпать рвы. Для разрушения стен использовались катапульты и тараны. Осадную технику обслуживали китайцы из вспомогательных войск. При штурме кидани гнали впереди своих воинов военнопленных, которые должны были под страхом смерти первыми взбираться на стены, а вслед за ними, по трупам, шли на штурм сами кидани[345].
Кидани умели и оборонять крепости, делать вылазки, вести защиту стен. Ими создана сеть фортификационных сооружений в Маньчжурии, Монголии, Забайкалье[346]. В основном это равнинные крепости с квадратной и прямоугольной планировкой, земляными стенами, угловыми башнями, двумя-четырьмя воротами. В некоторых из них имеются цитадели. Стены крепостей не всегда окаймлены рвами.
На территории Маньчжурии дворы крепостей застроены, т. е. это укрепленные города. В Монголии дворы крепостей нередко лишены построек, т. е. это укрепленные военные пункты — крепости-убежища. Отличительные особенности имеет фортификация крепости Коктуй в Забайкалье и Улугчийн-хэрэм в Монголии[347]. Первая имеет округлый в плане двор, кольцевую стену и ров, внутри двора — квадратную цитадель. Вторая имеет двор сложной полигональной в плане конфигурации, охватывающей подножие, склон и гребень скальной гряды. Стены этой крепости сложены из камня.
Гарнизоны крепостей состояли из киданьских воинов, китайцев и бохайцев. В ходе военных действий под защиту крепостей уходили и подразделения полевой армии.
Военное искусство киданей имперского периода унаследовало многие традиционные формы военного дела кочевников. В войнах с Китаем кидани стремились использовать преимущество в мобильности своих конных армий, ведя наступление сразу по нескольким направлениям, перерезая коммуникации противника, расчленяя оборону, проникая глубоко в тыл вражеской территории. Моделью такого наступления являлись облавные охоты. Еще до начала решающих сражений киданьские войска наносили противнику большой урон, опустошая его страну, внося панику, дезорганизуя тыл[348]. Опыт грабительских набегов предшествующих веков позволил киданям организовывать походы без обеспечения войск продовольствием и фуражом, которые захватывались на вражеской территории. Киданьская армия одновременно обеспечивала себя и наносила ущерб противнику.
Организация наступления приурочивалась к осени, времени сбора урожая. Кидани стремились проводить скоротечные кампании, чтобы к зиме вернуться в свои земли.
Кидани придавали большое значение психологической стороне военного дела. Воспитанию храбрости и беспощадной жестокости воинов способствовали различные религиозные церемонии, расстрел военнопленных как жертвоприношение за успех предстоящей кампании перед началом войны. Высокому престижу военной деятельности способствовала система военных отличий, парадность воинского церемониала. В то же время в армии существовала суровая воинская дисциплина, проступки жестоко карались[349].
Большое значение придавали кидани моральному подавлению, запугиванию противника, благодаря чему с исключительной жестокостью относились к противнику, населению покоренных областей в период ведения военных действий. В источниках имеются свидетельства многочисленных разрушений, опустошений вражеской территории, истребления военнопленных, глумления над обычаями покоренного народа. Одновременно кидани охотно принимали в свои ряды перебежчиков[350].
Подобная «тактика» не всегда приносила успех, нередко вызывая возмущение и ожесточенное сопротивление населения покоренной страны.
Стратегия ведения войн киданями была перманентно наступательной. Они стремились подчинить, «усмирить» все соседние кочевые племена, покорить и присоединить земледельческие страны. Такая линия приносила успех в течение полутора столетий. Киданьские правители строили амбициозные планы мирового господства[351]. Однако по мере роста территории империи Ляо, втягивания киданьского населения в постоянные войны, отрыва от хозяйственной деятельности, людские ресурсы киданьского этноса были истощены и империя пала под ударами чжурчжэней. Вероятно, сыграло свою роль и «повреждение нравов» киданьской знати[352], ассимиляция в ханьской среде.
Многие традиции военного искусства киданей были унаследованы кара-киданями, чжурчжэнями, монголами.
Глава вторая
Вооружение и военное искусство монголов
Благодаря грандиозным масштабам монгольских завоеваний в Евразии в XIII в., военная деятельность монголов поражала воображение и привлекала пристальное внимание современников и участников событий, позднейших историков военного искусства и исследователей истории стран, воевавших с монголами. Различные стороны военного дела монголов — производство вооружения, принципы формирования войска, особенности тактики и стратегии монгольской армии, события военной истории монголов — нашли довольно подробное освещение в письменных источниках, принадлежавших как самим монголам и иностранцам на монгольской службе, так и путешественникам, послам, летописцам других стран и народов. Эти данные неоднократно становились объектом специального изучения со стороны военных историков.
Одним из первых в отечественной науке обратился к изучению данной темы М. Иванин[353]. Он рассмотрел систему комплектования войск по десятичному принципу: состав армии, состоявший из двух родов войск, легкой и тяжелой конницы; способы подготовки и ведения войны; тактику осады крепостей; использование осадной техники; характер гарнизонной службы; способы преодоления водных преград и др. Довольно скупо описывает М. Иванин вооружение монголов, которое «состояло из лука, стрел, секиры, пики, к коим приделывались крючья для стаскивания с седла неприятельских всадников, кожаных и железных касок, щитов, кирас и проч.»[354]. Судя по приводимым сведениям, основным источником для М. Иванина послужило сочинение Плано Карпини, хотя он упоминает и другие работы, например труды о. Иакинфа (Н. Я. Бичурина). В своей книге М. Иванин, по существу, пересказывает содержание сведений из «Истории монголов», не углубляясь в анализ.
Такой же компилятивной была и работа М. Маркова «История конницы»[355], в которой автор активно использовал труды предшественников, основанные на наблюдениях Плано Карпини и В. Рубрука.
Многих исследователей привлекала личность основателя монгольской империи Чингисхана, в особенности его военная и политическая деятельность. О военных аспектах деятельности Чингисхана, о его роли в создании монгольского государства и регулярной армии, о его военной политике писали в своих трудах Н. Я. Бичурин, В.
