— Ну да, картограф. А что такого…
— Предписание есть?
— Так точно… — Я достал предписание и протянул его шустрому.
Бегло просмотрев мою бумаженцию, он вернул ее мне и настороженно уточнил:
— Ты, картограф, случайно, не педераст?
— ???!!!
— Это не оскорбление, а вопрос по существу, — пояснил шустрый. — Ты поступаешь в команду, нам с тобой придется сидеть рядом, есть из одного котелка и так далее. Ну так что?
— Я глубокий натурал, — выспренно заявил я. — Можно сказать: глубочайший! А этих… передастов, вообще, ненавижу с детства.
— Я тоже — с детства, — одобрительно кивнул шустрый. — Как оно идет мимо: так и тянет взять лопату поширше, да шваркнуть по наглой жирной харе. И по всем другим местам тоже.
— Предписание…
— Оставь пока у себя, некуда класть — сам видишь. — Шустрый наконец-то протянул мне руку: — Юра Бойко, капитан, военная разведка.
— Степа Сиверцев, капитан, — присоединился крепыш, не желая, однако, уточнять профиль. — Тоже военный. Присаживайся, расскажи о себе.
Я присел на свободный табурет и пожал плечами: да какие уж тут рассказы? Меня послали на базу Федеральной службы из Дома Номер Четыре — одного из первых домов страны, в котором я чуть было не прописался…
А тут: полуразвалившийся сарай, солдатская кровать с табуретами, окаменевшая грязь, мужланы какие-то неотесанные… В общем, думаю, мое состояние понять нетрудно. В голове была каша, и меня почему-то не покидало ощущение, что я участвую в какой-то мистификации, или розыгрыше, или…
А может, это тестирование? Сейчас кто-то наблюдает со стороны, оценивает мое поведение и делает выводы? Вот это вполне вероятно, так что надо собраться.
Кстати!
— А что такое «Бункер»?
— А тебе не довели? — удивился Юра.
— Эээ…
— Подразделение «Бункер», — пояснил Степа. — Задачи: экстренное внедрение на объекты и коммуникации.
Я живо припомнил названия некоторых книг, что были в приемной и кабинете Домовитого, и сопоставил их со свежеполученной расшифровкой. А книги были, скажу я вам, довольно занимательные! В числе прочего там присутствовали монографии про библиотеку Ивана Грозного, «Метро-2: мифы и легенды», «…тайны архивов и материалов спецслужб…», «Военные тайны; Янтарная комната…», «Тайны и проклятия кладов России…», а также «Тайны древних ненайденных кладов…», «Москва подземная: История. Легенды. Предания…» и еще целая куча аналогичных тайн и прочих занимательных книг. Интересно…
— Ну что ж, хотя бы «экстренное внедрение» — и то хорошо, — попробовал пошутить я. — И куда мы будем внедряться?
— Куда прикажут, — безо всякой рисовки сказал Степа. — Ты не стесняйся, рассказывай.
— А что рассказывать?
— Где был, что делал, опыт, практика — короче, на что ты годен. Картограф — это, я так понял, «легенда»?
— Нет, я в самом деле картограф. Учился в университете. Закончил. По специальности — картограф. Год служил в полку связи. Помощник начальника штаба по боевой. Неплохо малюю. Ну вот, собственно…
— Понятно… — Юра озадаченно почесал затылок, ничего ему было непонятно.
— Так ты спортсмен, что ли? — подсказал Степа. — Рукопашник, стрелок? Эм-эс по чем-то?
— В смысле — мастер спорта? Нет, я ничем таким… Гхм… А! Я турист. С дядькой, бывало…
— Турист! — Юра насмешливо фыркнул. — Хорошо, хоть сам признался.
— В чем признался?
— В туризме, конечно, — Юра сокрушенно вздохнул. — Короче, пассажира подкинули.
— В каком плане — «пассажира»? — неприятно озаботился я. — Что вы имеете…
— Ты все про себя сказал? — продолжал гнуть свою линию Степа. — Учти, мы теперь — одна команда, так что выкладывай все, от и до.
— Да, я все сказал. Школа, универ, туристические прогулки с дядькой. Год в войсках. Единственное, что я более-менее умею: рисовать. Ну и стрелять тоже научили, так что…
— Точно, пассажир, — подтвердил Степа. — Еще, возможно, будет спец по техническим средствам и медик. Если тоже такие — в плюс к инженеру получается четыре пассажира.
— Я не понял, а в чем проблема? — Я в недоумении пожал плечами.
— «Проблема»… — передразнил Юра. — Если в команде дюжина бойцов и один пассажир — это терпимо. А если в команде два бойца и четыре пассажира — это просто ж…!
— Почему?
— Потому что это дохлая команда. Дохлая еще до постановки задач.
— Ничего не понял! Почему дохлая? Каких задач? Мы же не собираемся воевать! Почему инженер, медик и спец по техническим средствам — пассажиры? По-моему, очень нужные профессии…
— Не кипи, чайник, — буркнул Юра. — Ты пассажир, так что твое дело — сидеть да любоваться видами.
— Ладно, посмотрим, что там по задачам будет, — после непродолжительного раздумья сказал Степа. — И потом, глядишь, еще бойцов подбросят. Не будем же мы вот таким составом работать.
— Могу я кое-что уточнить? — я дисциплинированно поднял руку, как примерный ученик на уроке ботаники.
— Спрашивай, — кивнул Степа.
— Каково, по-вашему, значение слова «пассажир»?
— Да оно не по-нашему, а по всякому, — охотно пояснил Юра. — Пассажир — он везде пассажир. Вот состав идет. Паровоз его тащит. Вагоны едут, колеса крутятся, двигатель стучит, машинист за рычаг тянет: короче, все в этом составе нужное и все работает. Попробуй что-нибудь вынуть — все встанет. Ну, допустим, те же колеса оторвать. Не поедет ведь?
— Ну-уу…
— А пассажир сидит на лавке, курит и любуется видами. В движении никак не участвует, поэтому он тут вообще лишний! Понимаешь? Выкинь его — ничего не изменится, поезд дальше спокойно поедет. Ну вот так примерно.
— Ясно…
Видимо, у меня был совсем уж упавший голос, потому что Юра хмыкнул, покрутил головой и, ободряюще подмигнув мне, неожиданно обнадежил:
— Да ты не переживай. Никогда не поздно из пассажира стать участником движения. Ну, типа, хотя бы кондуктором или еще там кем-то. То есть полезным членом.
— Полезным членом — да, вот это хорошо сказал. — Степа ухмыльнулся.
— Я имел в виду — членом коллектива, — поправился Юра. — Ну что, турист, ты так и будешь пассажиром или потихоньку начнешь становиться полезным членом?
— Да я не против, — с готовностью кивнул я. — Всю жизнь только и делал, что рос, ел, читал книги и мечтал каждый день, как бы поскорее стать полезным.
— О, юмор есть, — одобрил Юра. — Правда, слабенький, но и то хорошо: ты, может, пока что и пассажир, но не зануда.
— Ну так что надо делать?
— Завари чаю.
— Эмм… Это в смысле вы меня «шестерить» заставляете?
— Здесь холодно и сыро, если ты не заметил. Мы тут торчим уже два часа. Попьем горячего чайку, да еще если и сладкого, — это будет полезно. И никто тебя не заставляет. Не хочешь — сиди на попе ровно, кури и любуйся видами. Короче, продолжай быть пассажиром.
— Понял. — Я встал и осмотрелся. — Вообще-то, я не курю, и виды отсюда одни косматые кусты, так что в самом деле есть смысл заняться чем-нибудь полезным. Не подскажете, где здесь чайник и все прочее?
— Подскажем, — кивнул Юра. — На камбузе.
— На где?!
— Этот объект пока что принадлежит береговой охране, пояснил Степа, едва заметно усмехнувшись. — Так что тут все помещения именуются по флотскому артикулу. Сегодня они нам его сдадут, тогда будем обзывать все по-человечьи.
— Понял, пойду искать камбуз. А вы что, тоже моряки?
— Нет, мы сухопутные крысы, — покачал головой Степа. — Но надо соблюдать законы дома, в который пришел. Хотя бы ради собственной безопасности.
«Это бред», — подумал я, но вслух, разумеется, ничего такого не сказал и пошел искать камбуз.
* * *
Далеко идти не пришлось. Интуитивно выбрав простейшее решение, я толкнул дверь кабинета, что был справа от входа (это вторая комната с незаколоченным окном) и отпрянул. Меня чуть не сшиб с ног клуб сивушного аромата, с мягким чмоканием вырвавшийся из этой комнаты в коридор: было такое ощущение, что я раскупорил древнюю бутылку и выпустил на волю джинна. Джинн не ревел от ярости громовым голосом и не возносил хвалы за освобождение, поскольку был мертвецки пьян. Видимо, бутылка оказалась из-под водки или какого-то древнего аналога, и не совсем пустая, а сидеть в ней джинну пришлось очень долго.
Подождав, когда воздух в комнате станет более-менее годным для дыхания, я осторожно вошел и осмотрелся.
В этой комнате тоже была двухъярусная кровать с двумя новыми, но уже грязными матрацами и два табурета. Помимо этого имели место следующие составляющие быта: забитая грязными тарелками мойка со сливом в никуда, плита с варварски оборванной проводкой, старый растрескавшийся сервант, несколько пустых бутылок из-под водки, на две трети опустошенная трехлитровая банка с маринованными огурцами, две кружки, порванный пакет с пайковыми сухарями, перевернутая миска с окурками, очевидно служившая пепельницей, и… два тела.
