— Наверное, в семье так и должно быть, — задумчиво произнесла Эмери. Ведь у нее никого никогда не было, кроме отца и брата. Интересно, каково жить среди шумной родни, где все любят друг друга, готовы поделиться чем угодно, выслушать, помочь, а иногда разделить более тягостные обязанности.
— Это все граф, — пояснил Гай. — Он с такой добротой, мудростью, великодушием управляет поместьем! К нему часто приезжают сыновья с внуками, они уже не живут в отчем доме, у них свои семьи и дома, разбросанные по владениям. Все женились, кроме Николаса.
Николас. Великий рыцарь представился ей еще при первой встрече, но Эмери с удовольствием вновь услышала его имя. Николас де Бург. И единственный из братьев, кто еще холост. Внутри разлилось странное щекочущее тепло, и она с трудом удержалась, чтобы не кинуть взгляд на его широкую спину.
— Жена Саймона, Бетия, как и вы, мастерица в искусстве боя, — продолжал Гай. — И даже больше. Саймон с ней познакомился, когда она в личине разбойника напала на него из засады. И еще он самый способный рыцарь, если не считать Дунстана, самого старшего.
Эмери удивленно моргнула, с трудом совмещая такую личность с августейшей семьей. Конечно же Гай преувеличивает. Но она все равно пожалела, что не может встретиться с этой женщиной и увидеть все своими глазами.
— Жена Джеффри, Элени, тоже имела репутацию воинственной женщины, но с тех пор прошло много времени, и она давно угомонилась. А жена Стивена Бригида происходит из старинного уэльского рода Лестрейндж, в котором, по слухам, свои мистические способности, — добавил Гай.
Все это озадачило Эмери. Она думала, что сыновья графа должны стремиться к выгодным бракам, дабы усилить политическое влияние, собирать земли и титулы. А по всему выходило, что прекрасные де Бурги заключали браки исключительно по любви. Жаль, ее семья никогда подобного не поощряла. Но разве у нее был кто-то, кого она любила? Она быстро взглянула на лорда де Бурга и, вспыхнув, заставила себя сосредоточиться на рассказе Гая.
— Все жены де Бургов очень сильные, с независимым суждением, — закончил оруженосец и посмотрел на Эмери непонятным взглядом. Потом склонился к ней и тихо добавил: — Вы бы отлично вписались, мисс Эмери.
Он усмехнулся и пришпорил коня, оставляя Эмери ошеломленно смотреть ему вслед. Он явно по-прежнему ее поддразнивал.
Глава 7
Николас оглядел аккуратную комнату, выкрашенную белой краской. Она мало отличалась от той, где они ночевали прошлой ночью.
Но теперь все было иначе.
Он знал, что Эмери не юноша, и по-другому смотрел на перспективу ночлега. Закрытое пространство придавало атмосфере интимности, тем более в такой час. При виде постели его обдало жаром, и он резко выдохнул, внезапно почувствовав себя неловко. Эмери, казалось, тоже испытывала подобную неловкость. Она попятилась назад, что-то бормоча об уборной.
Пока ее не было, Николас подошел к небольшому окну и выглянул наружу. На улице сгущались сумерки. Он наслаждался прохладным ветерком и одновременно присматривался к сгущающимся теням, не прячется ли в них опасность. Он остерегался следовать большими дорогами, не желая привлекать чье-то внимание, особенно недоброжелателей, и выбирал узкие верховые тропы между поместьями, считая, что так незаметнее и безопаснее.
И если раньше он еще думал, не заночевать ли под открытым небом или на переполненном постоялом дворе, то сейчас даже не рассматривал такую возможность. Он беспокоился за Эмери, даже когда считал ее юношей, а теперь намного сильнее. Это ее близкое присутствие действовало на него таким образом.
Интерес, который он раньше отвергал или оправдывал, сейчас настолько откровенно проявился, что в какой-то момент Николас заставил себя вырваться вперед, иначе никак не мог отвлечься от стройной фигурки в мужском платье, которая действовала отнюдь не сдерживающе. Ему хотелось стащить с нее одежду, медленно обнажить прекрасное тело, открыть взору, губам, прикосновениям… Николас судорожно выдохнул, стараясь не думать о стоящей перед ним кровати.
Услышав легкие шаги, он напрягся, ожидая нежного прикосновения тонкой руки и отчаянно желая того, на что не имел права. «Коснись меня! Ну же!» Но ничего не произошло. Наконец Николас нетерпеливо повернулся и увидел перед собой Гая. Оруженосец смотрел на него понимающе.
— Это всего лишь я, милорд, — сообщил он. — Эмери еще в уборной, могу позвать ее назад, чтобы она поприсутствовала при ваших банных процедурах, если вы еще собираетесь их принять.
Николас вздрогнул, осознав, что накануне вечером раздевался до пояса, а Эмери смотрела широко раскрытыми глазами. Неудивительно, что она сбежала. Он посмотрел на оруженосца и нахмурился.
— Очень смешно. — Он посмотрел было на кровать, но тут же нервно отвернулся. Сегодня ему лучше спать на полу, не раздеваясь.
— Она станет лучше, когда отмоется, — заявил Гай. — Думаю, ей стоит окунуться в первую очередь.
У Николаса мгновенно пересохло во рту, но потом он осознал, что именно сказал оруженосец.
— Что ты имеешь в виду под «лучше»? — прищурившись, поинтересовался он.
Гай пожал плечами:
— Ну, раз она смогла сойти за мальчишку, едва ли это говорит о том, что она красавица.
— Она нисколько не походит на юношу, — резко ответил Николас. Густые темные ресницы и гладкая кожа выдавали Эмери с головой любому, кроме самых тупоголовых, к которым приходилось причислять и его тоже.
Гая это ничуть не поколебало.
— Но ей без усилий удается носить мужскую одежду и прятать женские формы.
Николас от ярости чуть не лишился дара речи. Эмери была стройной, сильной и гибкой и куда более желанной, чем все обладательницы пышных форм, вместе взятые.
— А ты что, предпочел бы вместо нее упитанную даму? — возмутился он.
— Даже если так, что с того? — Гай хитро улыбнулся.
Николас внезапно осознал, что парень дразнит его. Он не привык к подобным шуточкам, но ругать оруженосца бесполезно, скорее наоборот. Поэтому он просто пожал плечами.
— Да ничего. Мне все равно, — сквозь зубы солгал Николас.
Гай фыркнул, но ничего не ответил. Да и что он мог сказать? Он отлично понимал, что Николас не может привязываться ни к какой женщине, и именно потому они не возвращаются домой, а бродят среди незнакомцев, оттягивая…
Николас резко втянул сквозь зубы воздух, схватил тюфяк Эмери и стал раскатывать, собираясь на нем спать. Он стащил меч и кольчугу и затем, не раздеваясь, растянулся на тюфяке, слыша, как рядом возился Гай, тоже устраиваясь на ночлег. Огонь в очаге не горел, отчего в комнате стояла почти абсолютная темнота, но Николас даже был этому рад. Отдавая должное оруженосцу, иногда он уставал от парня и его умных глаз, которые замечали слишком многое.
