— В одной камере с тобой?! Да ни за что в жизни! — заорала Олеся. — Товарищ следователь, отпустите его ради бога, пусть уезжает, а меня обратно в камеру отведите. У нас там коллектив намного приятнее, чем общество этого гражданина.
— Спасибо, что не обидела, — ядовито улыбнулся Силантьев. Потом посмотрел на Ткачева. — Вы что-нибудь понимаете?
— Ну, как вам сказать… — неопределенно отозвался тот, приподняв брови. — Видимо, девушка не хочет с вами ехать…
— Вы что, меня не слышите?! — Олеся изо всех сил старалась не позволить себе разрыдаться. — Я сознаюсь, что ограбила. Сознаюсь! Вы же только и мечтали об этом! Я готова сидеть в вашей дурацкой тюрьме, есть ваши дурацкие макароны! Только пусть этот подлец уезжает туда, откуда приехал!
— Здорово вы обидели свою подругу, Дмитрий Сергеевич, — философски заметил Ткачев, протягивая Силантьеву два паспорта. Потом посмотрел на девушку и вздохнул. — Я бы с удовольствием оставил вас, Олеся Геннадьевна, в нашей камере, но, к сожалению, права такого не имею. К тому же место ваше уже занято. Зоя Порошина созналась во всем, сейчас допишет свои показания в соседнем кабинете и отправится на вашу койку… Она сказала, что ее толкнуло на преступление отсутствие денег… И костюм она вам из жадности продала, могла бы просто сжечь или закопать в лесу, а тут вы со своими долларами. Она рассудила, что вы совсем скоро уедете и затеряетесь вместе с костюмом на бескрайних просторах нашей родины… Так и было бы, только поезд ваш не остановился на нашей станции… Порошина клянется, что собиралась покончить со своим преступным занятием…
— Еще бы! — подал голос от двери Павел Кульков. — Пять тысяч зеленых хапнула. Она бы на эти деньги своего Гришку запросто в Турцию свозила бы, к теплому морю… А я еще смотрю вчера, чего это он в разгар зимы в промтоварном плавки покупает…
— Так что, Олеся Геннадьевна, придется нам с вами расстаться… Вы уж разберитесь как-нибудь со своим… другом. — Ткачев ободряюще улыбнулся. — Не такой уж он и плохой, раз все дела бросил и сюда вас разыскивать приехал.
— А можно сделать так, чтобы он уехал, а я следующим поездом? — с отчаянием спросила Олеся.
— Это уж как договоритесь.
— Олесь, это уже становится не смешно… — с явным раздражением в голосе заметил Силантьев. — Ты можешь сказать, какая муха тебя укусила? Вроде договорились обо всем, нормально ехали… И вдруг ты начала выкидывать фортели. Наговорила проводнице про какую-то любовницу, сиганула с поезда, вляпалась в полнейшее дерьмо, и когда я, действительно бросив все свои дела, примчался на помощь, ты продолжаешь нести полнейшую чушь и вести себя как самая распоследняя кретинка… Хотя бы объяснить ты можешь, что все это значит? — Поняв, что дело уже практически раскрыто и Олесю по-любому отпустят, Силантьев сразу же перестал разыгрывать из себя слабоумного влюбленного. Голос его стал жестким и ужасно злым. — Если ты умудрилась сорвать мне конференцию, то хоть извиниться могла бы, а не дурака валять.
— Думаешь, я поверю, что ты сюда на помощь мне примчался? Что волновался и только поэтому наплевал на свою дурацкую конференцию? — теряя самообладание, закричала Олеся.
— Ну, в общем… да, — пожал плечами Силантьев, озадаченно переглянувшись с милиционерами. — А что не так?
— Да все! Все не так! Я прекрасно слышала, как там, в поезде, ты по телефону обещал Питу меня убить!!! Поэтому и выскочила из поезда, где смогла!
— Убить? — насторожился Ткачев.
— Убить?! — обалдел от заявления Дмитрий.
— Вот именно… — всхлипнула Олеся. — Эти двое за последние несколько дней всю мою жизнь изуродовали, а теперь вообще задумали с поезда сбросить… Вы просто обязаны меня защитить. — Девушка с надеждой посмотрела на следователя.
— Ну, знаете… — Паша Кульков протиснулся между ней и Силантьевым. — Это беспредел какой-то, чтобы девушек с поезда сбрасывать.
— Да чего ее сбрасывать? — усмехнулся Дмитрий. — Она сама в сугробы сигает, без посторонней помощи… Одним усилием воли, так сказать… — Дмитрий достал из кармана паспорт и вложил в Олесину ладонь. — Вот, держи свои документы и катись куда хочешь. На все четыре стороны. Домой вернешься, не забудь Питу передать от меня привет и огро-о-мную благодарность за такой подарочек… — Он хотел еще что-то сказать, но только рукой махнул и пошел к выходу. У двери обернулся: — На будущее… В другой раз, если будешь подслушивать, то хоть уши раскрывай на полную. Я правда с Петей говорил об убийстве. — Олеся с ужасом спряталась за спину Кулькова. — Но только не о твоем, рыба моя! Петя сообщил мне, что убили твою тетку.
После этого он так саданул дверью, что с потолка буквально посыпалась штукатурка.
— Тетю убили?! — Олеся растерянно посмотрела на Ткачева. — Как это убили… За что?
— Это не мой участок, — развел руками он. — Откуда мне знать? Вы бы догнали своего друга и все у него расспросили подробненько…
— Спасибо за совет, — вздохнула девушка. — Не думаю, что он мне сейчас что-то расскажет. Да я и спрашивать не буду. Доеду до дому и сама все узнаю. Как я могу билет просроченный обменять?
— В кассу сдайте, вам взамен другой дадут. Я уже предупредил.
Закрывая дверь кабинета следователя, Олеся совершенно четко услышала вздох облегчения, вырвавшийся у Ткачева.
Дмитрий ждал ее на лавочке около отделения. Хмуро посмотрев на девушку, он затушил сигарету и поднялся.
— Я в гостиницу. Ты со мной? Поезда подходящего до утра не будет, я узнавал.
— А ты уверен, что здесь гостиница есть? — не глядя на Силантьева, спросила Олеся.
— Есть. И даже недалеко… Хотя тут все близко.
— Тогда пошли.
Олеся не могла не признать, что Дмитрий по отношению к ней ведет себя более чем благородно. В том, что на его месте она стала бы возиться с человеком, который только что обвинил ее в покушении на убийство, Олеся была совсем не уверена. Не оборачиваясь, Дмитрий размашисто зашагал в сторону автовокзала, девушка поспешила следом.
Глава 20
Гостиница оказалась очень маленькой, но вполне уютной, а главное, теплой. Номер им достался чистенький, с ванной и двумя односпальными кроватями, сдвинутыми вместе наподобие супружеской.
Едва за ними захлопнулась дверь номера, Дмитрий швырнул сумку в угол и, не раздеваясь, опустился на край кровати.
— Ну? Ты ничего не хочешь мне объяснить? — хмуро поинтересовался он.
— А ты?
— А мне, дорогая, объяснять нечего. Я весь и так на виду… Вот он я, смотри — простой и незамысловатый, как сатиновые трусы. Видимо, поэтому меня и использует в своих интересах каждый, кому не лень… И каждый старается сделать из меня дурака…
— Дим… — Олеся опустилась на кровать рядом с ним. — Это правда, то, что ты про Алену сказал? Ее убили?
— Мне так сказал Пит по телефону.
— Ну, он подробности какие-то рассказал? Кто убил, за что?
— Ты думаешь, все так быстро? — усмехнулся Дмитрий, расстегивая куртку. — Прямо сразу все разобрались — кто, за что… Петя мне по телефону сказал, что твою тетю застрелили. Тело нашли в машине около дома… Вот и все, что мне известно. Еще он попросил, чтобы я за тобой получше следил и по возможности не регистрировал в гостинице под твоим собственным именем… Объяснить обещал позднее. Естественно, я возмутился.
— Ты что же, подумал, что я замешана в убийстве и что меня будет милиция разыскивать?
— В отличие от некоторых я в людях более-менее разбираюсь… Я не подумал про тебя ничего плохого. Я скорее решил, что Пит тебя хочет впутать во что-то такое непотребное или свалить на тебя что-то… Поэтому и всполошился так, когда обнаружил, что ты из поезда испарилась. Заметив, что вместе с тобой пропали куртка и документы, я как следует тряхнул проводницу, она долго ломалась, а потом выпалила весь тот бред, который ты ей навешала на уши. Про любовницу, про наших драгоценных детишек…
— Извини… — прошептала Олеся. — Я очень испугалась… Этот Антипин, он так запутал мне мозги, что я уже совсем ничего не понимаю… Я не знаю, кому верить и чего ждать от будущего.
— Может, все-таки расскажешь, что там у вас с Питом произошло?
— Нет… — покачала головой девушка. — Я не могу… Тем более сейчас, когда кто-то убил Алену.
— Из твоих слов я могу сделать вывод, что Алена к этому имеет отношение?
— Я не знаю, за что ее убили. Если ты об этом.
— Так у нас с тобой ничего путного не получится, — серьезно сказал Дмитрий. — Ты понимаешь, отношения без взаимного доверия строиться не могут.
— Какие отношения? — усмехнулась Олеся. — Ты о чем вообще говоришь?
Он задумчиво посмотрел на спутницу и начал расстегивать куртку.
— А знаешь, — немного помолчав, сказал он, — ты, в общем, права. Глупости все это. Ты не маленькая девочка, понимаешь, что делаешь. Если у вас с Питом есть какие-то общие дела, о которых другим не следует знать, то и лезть в них мне как-то даже неудобно… Получается, я чуть ли не из любопытства допытываюсь, что там у вас было и как…
