Но можем ли мы в чем-то обвинять греческую и римскую аристократию? Можем ли мы ее в чем-то серьезно упрекнуть? Отнюдь. Ведь и те, и другие действовали, исходя из своих представлений о правильном устройстве общества. О том, как надо. О том, что в жизни естественно и правильно. Фактически, они действовали, исходя из своей природы. А это, пожалуй – самое глубокое, предельное основание для любого социального действия. По-другому никто никогда поступать и не может. Ни аристократ, ни пролетарий. Другое дело, что представления о правильном устройстве общества у аристократии и народа существенно разные. Но народ нас пока не интересует. Мы же с вами исследуем лучших людей, не так ли?
Так вот, аристократические, элитаристские представления о правильном устройстве нашего мира хороши всем. Как правило, они и интересны, и остроумны, и глубоки, и даже эстетически привлекательны. У них есть лишь один недостаток. Время от времени, с пока что не просчитанной социальными науками периодичностью, эти представления приводят аристократию под топоры тираний. На виселицы и в изгнания. В ГУЛАГи, на лесоповалы и прочие малопривлекательные места.
В чем же суть аристократических воззрений на мир? О, на эту тему написано множество великих и прекрасных книг! Некоторые из них мы чуть позже даже на секунду—другую откроем. Но лишь на чуть-чуть. Просто не хватит ни времени, ни книжной площади для того, чтобы пересказывать все их подробно.
Однако можно ли в одной фразе, в одном предложении, в одном абзаце сформулировать самую суть аристократического взгляда на мир? В принципе, да. Если коротенечко, то вся аристократическая философия, со всеми ее аристократическими потрохами, умещается в следующем утверждении:
ВСЕ ВОКРУГ ГОВНО, И ТОЛЬКО МЫ, ИЗБРАННЫЕ, Д’АРТАНЬЯНЫ!
Вдумайся, уважаемый читатель, в эту великую максиму, вчувствуйся в нее, вживись, сделай ее своею плотью и кровью – и ты сам не заметишь, как легчайшей пушинкой взлетишь к сияющим вершинам социального Олимпа. Туда, где восседают, делают свои дела, перетирают проблемы, принимают решения ЛЮДИ, то есть люди в полном и безоговорочном смысле слова. Те, кого только и можно считать собственно людьми. Ибо остальные…. Для них замечательная польская аристократия изобрела очень правильный и выразительный термин, с удовольствием взятый на вооружение наиболее честными и последовательными из современных российских элитариев.
Этот термин – быдло. Скот, который можно и нужно доить, стричь, время от времени забивать, можно – в зависимости от вкусов и пристрастий – кого-то даже холить и лелеять, демонстрировать на художественных выставках, концертах конференциях… Но это – не ЛЮДИ.
В переводе на более привычный нам с вами язык политической философии, любая аристократическая философия делит мир на людей и рабов – которые людьми не являются по определению. И если в каком-либо обществе народ по какой-то причине не состоит еще из рабов, то это не его заслуга, а всего лишь недоработка аристократии данного общества. Общество, цветущее многообразием рафинированных индивидуальностей аристократов-рабовладельцев – таков предельный социальный идеал любой аристократии.
И если народу этот идеал не нравится, то не так уж и сложно этот народ заменить на другой. Более гибкий. Собственно, именно так наиболее последовательные аристократии и поступали. Вот, буквально десяток-другой страниц назад мы с Вами, уважаемый читатель, своими глазами пронаблюдали, как римский патрициат заменил свой римский народ на другой, состоящий из палестинских, сирийских, киликийских, греческих и т. д. рабов. Другое дело, что большого счастья это лучшим людям Рима в конечном итоге не принесло. Но факт – налицо. Ибо деление на господ и рабов – вечный и неизменный социальный идеал любой аристократии. Будь то первое тысячелетие до нашей эры, или двадцать первый век после Христа.
– Эк, вы, батенька, хватили! – поправит меня сведущий в истории читатель. – Греция, Рим… То ж времена-то какие были? Рабовладельческая общественно-экономическая формация! А сейчас – совсем другое. Сейчас гуманизм на дворе. Свободный труд свободных людей. И никакого рабства.
Не стану спорить. Не стану даже напоминать, как еще двести лет назад свободные белые люди хватали свободных черных людей и обращали их в рабство. Дело даже не в этом. Ведь и правда, на какое-то время индустриальный способ производства снял рабский труд с повестки дня. Ну, не способен раб к сложному индустриальному труду.
А робот? Робот способен? Восемнадцать лет назад довелось мне посетить кузнечно-прессовый цех одного французского автозавода. И что вы думаете? Двое рабочих на весь цех. Один заготовки в штампы вставляет, другой готовые детали снимает и на тележке за пределы цеха вывозит. И было это, еще раз напомню, восемнадцать лет назад.
Механический раб из железа и пластика, который делает все, что нужно, и при этом не имеет собственной воли? А ведь это индустриальная перспектива ближайших 15—20 лет. Не правда ли, заманчивая штука для тех, кто – вполне возможно – до сих пор в глубине души считает рабство идеальным состоянием для низшего класса? А что, все логично. Наверху господа, аристократия, «лучшие люди». Ниже – человеческая обслуга для всяких тонкостей, типа науки, искусства, завивки, педикюра …А внизу рабы, питающиеся от розетки и круглосуточно вкалывающие на производственных линиях… А остальные где-то примерно пять с лишним миллиардов народу – да просто лишние!
– Нет, такое невозможно! – возразит мне проникнутый идеями человеческого достоинства читатель. – Пять столетий развития гуманистических идей не прошли даром! Человечество изменилось! Титаны Возрождения! Гуманизм! Человек – мера всех вещей! Ну, и так далее.
Вот тут мне, наверное, самое время взъяриться и, бешено сверкая глазами заорать. Что-нибудь вроде:
– Да что бы вы, болезные, понимали в гуманизме! Вы почитайте, почитайте своих гуманистов! Только внимательнее! И сами тексты, а не пересказы профессиональных «толкователей»! И вы все про ваш долбанный гуманизм узнаете!!!
Но нет, не стану я бешено вращать глазами. Так же, как не стану, истошно вопя, выдавать уважаемому читателю вышеуказанный текст. И не потому, что не согласен со смыслом, а по причинам сугубо прозаическим. Все дело в грамматике. Вот нет у меня твердой уверенности, после какой части речи следует там ставить неопределенный артикль «бл@ть». А без него вся речевая конструкция хромает. И, в общем, как-то не смотрится.
Поэтому смирим эмоции и просто пошлем читателя… э-э-э, к первоисточникам. Возьмем, к примеру, такого титана гуманизма, как Франсуа Рабле. Остановим взор на главном труде всей его жизни, на романе «Гаргантюа и Пантагрюэль». Благоговейно откроем хрупкие от времени страницы, вдохнем пыль веков, вникнем…
1. Все для человека, все во имя человека… – в правильном смысле слова
Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)!..123
Ой, нет! Авторское предисловие пропускаем, это не интересно. Приникнем сразу к сокровищницам духа, к идеальному представлению гуманиста Рабле о правильном устройстве общества. С любовью и добросердечием описывает он свой общественный идеал, размещая его в созданном братом Жаном Телемском аббатстве. Вот как живут обитатели славного аббатства:
«Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставу и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они, когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: Делай что хочешь»124. Этому же правилу, кстати, соответствует и само название аббатства, которое происходит от греческого слова θέλημα – «телема», что значит «воля, желание».
Поражает воображение здание обители гуманизма. «Здание это было стократ пышнее Бониве, Шамбора и Шантильи; в нем насчитывалось девять тысяч триста тридцать две жилые комнаты, при каждой из которых была своя уборная, кабинет, гардеробная и молельня и каждая из которых имела выход в большой зал. Башни сообщались между собой изнутри и через жилой корпус при помощи винтовых лестниц, ступени которых были сделаны частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика…»125
Помилосердствуй, уважаемый читатель! Дозволь тормознуться на середине, сил нет перечислять до конца все эти архитектурные излишества. Надеюсь, и так понятно, как замечательно живут люди в Телемской обители. Что? Кто живет? Ну, можно было бы уже догадаться – лучшие люди там живут.
