Трикс вздохнул:
— Повтори, что там про Третью Великую войну?
Замок показался к пяти часам пополудни. Трикс встал на носу лодки, поставил ладонь ко лбу козырьком, прикрываясь от яркого солнца. Не самый большой замок, стены высоки только со стороны берега, у воды совсем низкие, хотя и с множеством бойниц. Над главной башней реял флаг: две золотые рыбы на синем фоне.
— Чей замок? — ехидно спросил Иен.
— Барона Тора Галана, барона-рыбака, — ответил Трикс. Историю близких соседей он худо-бедно помнил. — Особым указом герцога Дилона Вразумляющего стены замка были срыты со стороны реки на три четверти. Дабы не были они выше, чем мачты кораблей герцога…
Иен обиженно засопел.
— Причалим, — решил Трикс. — Барон-рыбак добрый, это все говорят. Греби к берегу!
— Уже, — пробурчал Иен. — Я, между прочим, все руки стер!
— Рыцарю не только не должно перечить своему сюзерену, но даже и скорбным ликом показывать, что тяготит его служение… — Трикс оглядел свою одежду: пуговиц на куртке нет, штаны рваные. — Снимай штаны!
— Ты чего?
— Я должен выглядеть достойно, а твои штаны чище.
— А я с голым задом в замок пойду?
— Мои наденешь.
Пока мальчишки переодевались, лодку едва не пронесло мимо замка. Триксу пришлось взяться за весло. Вдвоем они кое-как выгребли к самому концу длинной деревянной пристани.
У берега было совсем жарко, текущая вода не освежала, а добавляла духоты. Стражники, сидящие под навесом из камыша, разглядывали мальчишек со скукой в глазах. Никто даже не пошевелился — ни поприветствовать, ни отогнать.
Трикс и Иен выбрались на влажные почерневшие доски. Иен принялся наматывать веревку на причальный столб.
— Эй! — один из стражников, помоложе, поднялся и неохотно вышел из-под навеса. — Шантрапа! Две медных монеты!
Иен замер, покосился на Трикса.
— Какие еще монеты? — возмутился Трикс. — Указом Великого герцога берега реки на два шага от воды являются его личной собственностью! И любой честный житель вправе причалить где угодно!
Стражник засмеялся:
— Ученые! Гляди, други, какая нынче мелюзга образованная!
— Порют мало… — лениво отозвались из-под навеса.
Стражник посерьезнел.
— Причалить — сколько угодно. Это ты прав, малец. А вот столб причальный — собственность барона Галана. Привязать к нему лодку стоит две монеты в день.
— Но вы можете отпустить лодку по течению бесплатно! — снисходительно добавил его товарищ.
Трикс молча полез в карман и достал серебряную монету.
Стражники замолкли.
— Сдачу, — велел Трикс.
— Это… — стражник замялся. — Другой нет?
Трикс достал золотой.
Еще трое стражников вышли к лодке. В глазах у них появилась и жадность, и опасение. Мальчишки-оборванцы, которые не боятся достать серебро лри стражниках?
А вдруг они имеют на это право?
— Привяжи лодку, да покрепче! — швыряя серебряную монету под ноги стражнику, велел Трикс. — А ты, — он ткнул в первого попавшегося из его товарищей, — проводишь нас к благородному Тору Га-лану.
Теперь глаза стражников настороженно шарили по ребятам. До незадачливых охранников причала наконец-то дошло, что у Трикса благородный выговор, а одежда хоть и грязная, но из дорогих тканей.
— Просим прощения, — поднимая и протягивая обратно Триксу монету, сказал молодой стражник. Если вначале Триксу показалось, что он в группе на вторых ролях, то теперь стало ясно — напротив, старший караула. — Гостям барона, само собой, платить не надо. А как доложить-то вас?
— Трикс Солье, наследник со-герцога Солье, — отчеканил Трикс. — Со своим верным оруженосцем, Иеном, рыцарем Весла.
Глаза у стражника округлились. Видимо, слухи уже достигли владений Галана.
— Прощенья просим, — повторил он, — ваше со-сиятельство. Будет немедленно доложено. Эй, Хомяк, живо к господину барону!
Пузатый стражник поднялся и затрусил к замку, клацая бронзовым нагрудником летних доспехов. Остальные тоже встали навытяжку.
— Не угодно ли… — молодой стражник замялся, — освежиться? Пиво?
Трикс подумал, что с такими манерами парень в стражниках не засидится, а быстро дорастет до прислужника. И даже посмотрел на необожженный глиняный кувшин, соблазнительно стоящий в теньке под навесом. Но ответил достойно:
— Покуда скорбь о моих благородных родителях еще свежа, я не могу предаваться житейским радостям.
Судя по лицам стражников, слова произвели должное впечатление. Трикс переступил с ноги на ногу и задумался, как бы закрепить эффект. Возможно, поведать о своем героическом бегстве из плена? Но бегство не слишком-то героический поступок. К тому же не слишком ли много чести простым стражникам?
К счастью, замок Галана и впрямь был невелик. Пузатый стражник уже спешил обратно, смешно размахивая руками. Шагов за десять замедлил движение, чтобы отдышаться и торжественно объявил:
— Повелением его светлости, высокородного барона Галана…
Хотя Иен и стоял за спиной Трикса, как подобает приличному оруженосцу, но Трикс явственно почувствовал: его новый приятель готовится сигануть обратно в лодку.
— …со-сиятельству Триксу и его оруженосцу Иену предложено гостеприимство и отдых в стенах замка!
Выдохнув, стражник добавил:
— Велено вас со всей любезностью препроводить в большую гостевую комнату и умыть с почестями. Барон будет ждать вас к ужину.
Кроме слова «препроводить» Триксу все понравилось. В хрониках и летописях слишком часто «препровождали» в тюрьму или на плаху.
Со всей любезностью, конечно.
Иен бодро прошел от стены с окном до стены с дверью и воскликнул:
— Ха! Восемь шагов! Какая же у них малая гостевая, если это большая?
— Малая — меньше, — разъяснил Трикс. — Это большая, не сомневайся. Мы тут три года назад на вечернюю попойку останавливались, когда к старому князю Дилону ездили.
— И все тут поместились? — удивился Иен.
— Почему — все? На кровати спали отец с матерью, мне на лавке у окна постелили.
Иен с сомнением посмотрел на лавку.
— Я же тогда меньше был, дубина, — сказал Трикс. — А у дверей спал капитан стражи… Вся челядь — в малой гостевой. Ну и прислуга во дворе и на конюшне…
В дверь постучали, но открыли, не дожидаясь разрешения. Вошел крепкий мужик в полинявшей ливрее цветов барона Галана: возвышенное желтое на благородном синем. Перед собой он держал здоровенную деревянную лохань, полную горячей воды. Следом суровая немолодая особа несла два полотенца и ковшик с куском травяного мыла.
Трикс приободрился. Все-таки подобающие почести ему оказывали.
Как только слуги вышли, Трикс разделся и бесцеремонно залез в лохань.
— А я? — обиделся Иен.
— Ты сегодня уже купался. Забыл? И вообще, оруженосец всегда моется после своего господина.
Иен засопел, пробормотал, что раз уж он сегодня купался, то ему бы и вымыться первому. И уселся у окна, разглядывая двор замка.
Трикс намылился, с особым удовольствием взбил пену на голове. Подумал, что обливать господина водой — дело оруженосца, но приказывать Иену ничего не стал, а сам взялся за ковшик. Все-таки оруженосец у него пока неопытный, низкого происхождения и потому от природы непочтителен.
Приведя себя в порядок, Трикс вытерся грубым, но чистым полотенцем, оделся. Сказал:
— Можешь помыться, мой верный оруженосец.
Иен нагнулся над лоханью, подозрительно посмотрел на покрытую грязной мыльной пеной воду. Сунул в воду палец, внимательно изучил и вытер о штаны:
— Я, наверное, мыться не буду. Я уже мылся сегодня. А два раза в день — это плохая примета.
— Как хочешь, — Трикс не стал спорить. Это даже хорошо, что оруженосец будет чумазее своего господина. — Когда начнется торжественный ужин в мою честь — встанешь за спиной, понял? Когда я подниму правую руку, подашь салфетку. Когда протяну тебе тарелку — можешь все доесть, прежде чем передать лакею. И не забывай подливать вино, понял?
— Понял, — грустно сказал Иен.
— Ты не бойся, — успокоил его Трикс. — Я съем половину, а остальное отдам тебе. А будешь подливать вино, допивай остатки из бокала. Я скажу, что это знак моей особой милости.
Иен повеселел.
Барон-рыбак совсем не изменился с тех пор, как Трикс с родителями гостил в его замке. Только пузо выросло еще больше, лицо стало багровее, нос покрыла красная сеточка жилок. Галан восседал на позолоченном деревянном троне. Маленькую баронскую корону, золотой ободок с одним-единственным красным камнем, он только что снял и вытирал со лба пот.
Но взгляд барона остался цепким, умным, памятливым. Он мимолетно глянул в сторону остановившихся перед троном ребят — и Трикс понял, что его узнали.
