ребят нужно покормить.
— Ты про Гришку со Стёпкой?
— И не только про них.
К обеду было всё готово, когда Ярослав и Ирина вышли из детской на цыпочках. Ева уснула на руках у отца, тот успел и подгузник сменить, и наиграться с ней вдоволь. Сейчас ему бы очень хотелось уединиться с матерью своей дочери, чтобы наконец объясниться, но пришлось сесть за стол, вместе со всеми.
Воинов вопросительно выгнул бровь, как бы спрашивая, до чего они успели договориться, на что он отрицательно покачал головой. Обед прошёл в спокойной обстановке, охранники ели у себя. Клим и Лидия вели себя, как обычно и были похожи на супругов, которые понимают друг друга без слов.
Притихшая Ира молча поглощала суп и никак не комментировала разговор мужчин, как бы показывая всем своим видом, что ей всё равно, до чего они договорятся. Повлиять на то, чтобы Ярик ушёл или остался, она не могла, да и не хотела, пусть решает сам.
— Слушай, тебе наверное нужно вещи какие-то собрать? — обратился Клим к Ярославу.
— Я завтра съезжу за сумкой.
— Хорошо, тогда я подберу тебе на сегодня что-нибудь из своей одежды, мы вроде с тобой одного роста и комплекции. Спать будешь в проходной комнате, что-то мне подсказывает, что лучше не подселять тебя к Григорию и Степану.
— Да, лучше не надо, я против такого соседства, мне будет уютнее возле дочки.
После обеда все занялись своими делами, Ярик пошёл в детскую, следом за Иришкой, но им так и не удалось выяснить отношения до конца, потому что проснулась дочь. Родители кудахтали над ней, стараясь опередить друг друга, на что мелкая лишь счастливо улыбалась.
— Ир, ты же не против, если я останусь с вами? Клим предложил мне работу.
— Да пожалуйста, мне ты не мешаешь, а Еве тем более, она всем довольна.
— Мне важно, чтобы и ты была довольна тоже.
— А я довольна, что моя дочь довольна.
— Наша дочь.
— Как скажешь, наша, так наша.
Ирина больше не выказывала заинтересованности в Ярике, как в мужчине, что очень его беспокоило, хоть он не признался бы в этом даже себе самому. Пришло время кормления и кормящая мать попросила его на выход.
— А можно мне посмотреть?
— Это ещё зачем?
— Разреши, пожалуйста. В моём интересе нет никакого сексуально подтекста.
— Ну, если нет, то оставайся, мне ты не мешаешь, — произнесла Ирина, скрывая за насмешкой волнение в голосе.
Она кормила дочь, стараясь не смотреть в сторону мужчины. Тот уставился заворожённо, откровенно любуясь представшей перед ним картиной. Кожа на груди была молочно-белого цвета, а ареола коричневого. Он смог разглядеть и сосок, когда Ева выплюнула его изо рта и захныкала.
Малышка давала понять, что неплохо бы переложить её на другую сторону. Меж тем, шальные мысли увели Ярика совсем в другую сторону. Покраснев до корней волос, он заёрзал на стуле и ярко представил, как трогает грудь Ирины и прикасается к ней губами. Похоже, что его ждёт бессонная ночка.
Глава 21
Дома у Ярослава хранилась книга с репродукциями работ художников эпохи Возрождения, доставшаяся ему по наследству от матери, в детстве он часто рассматривал яркие иллюстрации. Так вот, Иришка была похожа на мадонну с младенцем с фресок Микеланджело. Судорожно сглотнув, парень отвёл глаза.
Однако, из головы картинка никуда не исчезла и с этим надо было что-то делать, пока не приключился большой конфуз. Срочно под ледяной душ, куда угодно, лишь бы сбежать из под её насмешливого взгляда и острого язычка, который, что и говорить, хорошо подвешен и умеет подколоть.
Конечно, было бы неплохо применить его в другом деле, но это смотря, как уговаривать. За год с небольшим, Ирина очень изменилась, причём, не только внешне, но и внутренне. Сейчас её вряд ли можно уломать на секс без каких бы то ни было обязательств.
Хотя, признаться честно, Ярослав очень бы хотел взять на себя обязательства и стать настоящим отцом для Евы, чтобы всё было подтверждено документально. Кроме того, хотелось, чтобы дочь росла в полной семье, то есть, чтобы они с Ириной поженились официально. Ну, а что? Вполне нормальное желание.
Тогда, можно будет не только смотреть, но и трогать, и не только руками, но и другими частями тела, одно из которых сейчас кажется задымится. Сославшись на несуществующий повод, он резво выскочил из детской и спрятался в ванной комнате, где сунул голову в раковину, под кран с холодной водой.
Запоздалая мысль, что надо было попросить полотенце, пришла к нему позже. Пришлось взять уже использованное кем-то, оно было небольшое и висело отдельно. Интересно, что им вытирали? Хотя, какая, в сущности, разница?
Оказалось, что этим полотенцем обычно вытирали Еве попку. Откуда Ярик об этом узнал? Всё просто, когда он вернулся в детскую, малышка как раз сделала большое дело. Пришлось срочно помогать Ирине и тащить ребёнка в ванную, откуда он вышел минуту назад.
— Не поняла, кто намочил Евино полотенце? Я же недавно его повесила.
— Прости, это был я, мне вдруг стало жарко и я решил охладиться.
— Понятно, ну что ж, поздравляю, папочка, это было полотенце для попы.
— А что, есть разница, какую часть тела вытирать?
— Не знаю, как для тебя, но разница всё же есть.
— Блин, у меня висит одно полотенце для душа и одно для умывания, а у вас тут сам чёрт ногу сломит.
— Так тебя здесь никто насильно не держит, можешь ехать обратно в свой рай для холостяка.
— Я с удовольствием буду вытираться после дочки, мне не в лом.
— Ещё бы тебе было в лом, она у нас девочка чистенькая.
— Наконец-то, ты сказала у нас.
— Я машинально.
— Ничего подобного, это прозвучало вполне осознанно.
— Ладно, пусть будет так.
— Справедливо, ведь я тоже, некоторым образом, причастен, к её рождению.
— Скорее, к зачатию.
