Илона, обернувшись к Дареллу, спросила:
— Ты понял, что он сказал? Макфи схватили! — Ее глаза наполнились отчаянием. — Ты хочешь идти дальше?
По ее лицу, по темным кругам у глаз было видно, что она очень устала. Ясно, что девушка теряет последние силы и находится на грани нервного срыва. Темнота ночи начала медленно рассеиваться и переходить в предрассветные сумерки. Ехать в такое время было бы слишком подозрительным.
— Ладно, мы останемся здесь и немного отдохнем, — произнес он наконец.
Комнатенка, в которую их привел Хегедус, оказалась крохотной, унылой и холодной. Белый налет инея покрывал ее стены и балки потолка. Здесь не было никакой мебели, если не считать большого соломенного матраса с двумя одеялами в углу. Сквозь маленькое, наполовину затянутое морозом оконце двумя метрами ниже виднелась крыша сарая. Перебросившись с Илоной еще несколькими словами, Хегедус развернулся и вышел. За плотно притворенной дверью некоторое время слышались его тяжелые шаги вниз по скрипучей лестнице. Затем наступила тишина. Дарелл еще раз недовольно оглядел комнату. Его не покидало ощущение, что он оказался в ловушке. Он тронул дверь, чтобы проверить, не закрыл ли их старик с обратной стороны, но она свободно распахнулась. Дарелл выглянул вниз — в темноте лестничного проема ничего не было видно. Тогда он вновь плотно прикрыл дверь и задвинул небольшую щеколду.
Илона стояла в нерешительности около матраса в углу комнаты. Старик оставил им свою керосиновую лампу, и в ее желтоватом свете лицо девушки выглядело болезненно-изнуренным. Дарелл вытащил револьвер из кармана и положил его на пол около матраса. Затем он подошел к лампе и вывернул фитиль. В наступившей темноте лишь маленькое окошко светилось тусклым пятнышком.
Илона растерянно произнесла:
— Ты считаешь, что нам следует здесь оставаться?
— Тебе нужен отдых. Пару часов сна нам не помешают.
— Но ведь твой друг в руках АВО…
— Сейчас мы ему помочь ничем не сможем, — ответил Дарелл с сожалением. — Давай-ка садись и залезай под одеяла. — Казалось, мороз здесь гораздо суровее, чем на улице. Его начал колотить озноб. Дарелл понял, что устал значительно больше, чем сам это чувствовал. — Как ты думаешь, этому Хегедусу можно доверять? — спросил он.
— Не знаю, — прошептала в ответ Илона. — Не нравится мне это место…
Дарелл не стал делиться с ней своими сомнениями. В этой морозной тишине он отчетливо ощущал, как она дрожит всем телом. Нежным движением он уложил ее на матрас, прилег сам и укрылся плотными шерстяными одеялами. Непроизвольным движением она, как зверек в поисках тепла, придвинулась к нему. Дарелл обхватил ее руками и прижал к себе. Илона не сопротивлялась. Через минуту он почувствовал на щеке ее теплое, взволнованное дыхание.
— Мне страшно, — еле слышно прошептала она. — И ты… ты недоволен мной…
— Нет, ну что ты!
— Но ты ведь все время молчишь. Все время о чем-то думаешь!
— Да, о том, что нас ожидает впереди.
— Нет, не о том… О чем-то… о ком-то другом.
— Впрочем, да, — ответил Дарелл. Он думал о Дэйдри и не хотел отнекиваться.
— Ты ее потерял? Это та девушка, в которую стрелял Бела Корвут?
— Да, думаю, я потерял ее безвозвратно.
— Она что, даже не захотела увидеться с тобой в больнице?
— Не захотела…
Помолчав, она добавила:
— Извини! Я виновата перед тобой и перед ней… Но мне кажется, что она просто дурит. Женщина, которую ты полюбишь, должна быть очень счастлива. Я уверена в этом! Если она не может понять, что ты вынужден был пойти на риск ради того, чтобы взять Корвута, она к тому же еще и глупа! Прости, пожалуйста, что я так говорю, но я тоже много думала о ней. Если, к примеру, ты меня любишь, то для меня будет правильным все, что бы ты ни делал. Любовь, по-моему, должна быть именно такой!
— Вполне возможно. Но сейчас мне бы не хотелось об этом говорить…
— Но ты должен об этом говорить! — В ее шепоте прозвучали нотки ожесточения. Илона тоже обняла его и еще сильнее к нему прижалась. — Об этом обязательно нужно говорить. Ты расстроен и постоянно думаешь о ней вместо того, чтобы думать, что мы должны здесь делать. Да ты и сам прекрасно знаешь, как это опасно для нас обоих. Твоя минутная слабость, рассеянность может стоить нам жизни!
Теперь, плотно прижавшись друг к другу под одеялами, каждый чувствовал тепло другого. Дарелл знал, что Илона права. Он думал о Дэйдри слишком много — непозволительно сильно владела она его сознанием. Пока все обошлось, но в любой момент им обоим может быть суждено взглянуть в глаза смерти.
— Она отказалась от тебя! — продолжала шептать Илона. — Так стоит ли о ней так убиваться? Если она не желает тебя понимать, оставь ее и ты! Такой человек, как ты, должен быть всегда собранным, а не рваться на части из-за глупых женских прихотей.
Дарелл понимал, что на эти слова нет и не может быть ответа. Темные волосы мягко касались его лица и источали нежный аромат. Он чувствовал, что уже не желание согреться прижимало ее к нему. Движения ее тела становились все мягче и очевиднее. «А почему бы и нет?» — подумал Дарелл. Позади была лишь горечь безвозвратного разрыва. Прошлое умерло для него. Он жил своей жизнью здесь и сейчас, на чужбине, с весьма призрачными шансами уцелеть. В этом тесном, темном пространстве все побеждала жажда теплоты и спокойствия, стремление дать и желание получить… Руки Илоны еще сильнее обняли его, потом вдруг распахнулись, и он почувствовал, как под одеялом ее пальцы быстро расстегивают пуговицы пальто.
— Сэм?.. — прошептала она.
Внутри него что-то вспыхнуло, как будто вернулось нечто недавно потерянное, вдохнув в него новую жизнь и надежду. Он не любил Илону, и она это знала. Но в обстановке смертельной опасности они были нужны друг другу гораздо больше, чем люди в нормальных условиях. Когда она вновь прильнула к нему, его сердце учащенно забилось, готовое вот-вот вырваться из груди. Ее тело двигалось все мягче и нежнее, разжигая его желание. Его ладони нежно обняли ее за спину. Губы Илоны с жадностью прильнули к его губам.
— Не нужно думать о том, что было вчера и что будет завтра, — прошептала она. — Вчерашний день уже ушел безвозвратно, а завтрашний может никогда не наступить. Сейчас, здесь, у нас с тобой нет ничего, кроме наших жизней.
В ответ Дарелл нежно поцеловал ее в губы. Ощущая ее быстрые движения, он всем телом прижался к ней.
Глава 12
Прошло, наверное, уже больше часа. Дарелл тихо лежал на матрасе, а в его объятьях мирно и сладко, как ребенок, спала Илона. Спал он сам или нет, он никак не мог понять.
Он по-прежнему ощущал теплоту ее тела, ее нежное дыхание на своей щеке. Дарелл испытывал к ней сейчас глубокую благодарность. Ведь она сама, намеренно, пошла на это только для того, чтобы помочь ему обрести утраченную собранность. Возможно, в ее действиях был и эгоизм, стремление обезопасить себя. Но, в сущности, он и сам зависел от нее ничуть не в меньшей степени… «Нет, — подумал он, — она, конечно же, поступила бескорыстно и непосредственно. В этом проявилась ее неистовая жажда жизни и любви. Не было ведь ни обещаний, ни требований… Ее порыв подтверждает лишь, что она полностью доверилась ему». Эти мысли роем кружились в его голове. Но слух продолжал ловить невнятные звуки ночи.
Через оконце в комнату проникало едва различимое сияние ночного неба. Приближался рассвет. Дом был по-прежнему тих, лишь изредка еле слышно поскрипывали под натиском холодного ветра доски его обшивки. Вдруг откуда-то издалека до слуха донесся пронзительно-тонкий паровозный свисток. Он вспомнил другие паровозные свистки и перестук вагонных колес в ночи, давным-давно в Бэй Пич Руж. Тогда эти трубные звуки локомотивных сигналов уносили его ребячье воображение в самые отдаленные уголки мира. Сейчас же он мог пересчитать по пальцам точки планеты, где ему пока не довелось побывать. Он знал теперь, что все в этом тесном мире очень похоже друг на друга — эта деревня на ту, тот город на остальные и этот народ напоминает другой… Рано или поздно это понимание приходит к тем, кто хочет для всех народов спокойствия и свободы. Поэтому он никогда не сможет оставить возложенного на него дела. Это составляло его сущность и сущность его профессии, скрытую за внешне суровыми атрибутами. И он не мог изменить ей перед кем-либо, даже перед Дэйдри. А вот эта девушка, тихо спящая рядом, отлично поняла его. И никаких особых слов для этого не потребовалось! Он никогда не считал свои убеждения бесхребетным идеализмом. Слишком серьезны и реальны были в этой борьбе его противники. Сейчас эти новоявленные Цезари снова рвались к власти над всем миром, который может опрокинуться и погибнуть от одного неверного движения…
Дарелл не сразу ощутил возникшую в нем тревогу. Должно быть, потому, что его отвлекали еле различимые звуки, гуляющие по дому. Теперь же к ним примешались какие-то новые… Солнце взошло уже более получаса назад, и окошко озарялось мягким утренним светом. Аккуратно, чтобы не разбудить Илону, он перевернулся на бок и сел. Его рука дотянулась до револьвера.
