– Хозяин заканчивает с ужином, – сказал он, – вы приглашены на вечерний кофе.
– Прекрасно, – ответил я бодро. – Ингрид, поднимай задницу! Что-то отяжелела всего после десятка бутербродов.
Она буркнула:
– Уже вечер?.. А солнце еще высоко.
– Летом дни длиннее, – сообщил я ей новость. – А ночи короче. Вставай! Что, без штанги и жизнь не жизнь?
Грегор сказал значительно:
– Если после завтрака он уделил вам на пятнадцать минут больше времени, чем я рассчитывал, то, думаю, после ужина захочет поговорить на близкую ему тему еще дольше.
– Прекрасно, – повторил я. – Я тоже больше люблю говорить, чем работать. А моя супруга так и вовсе… Там она, правда, робела, но тут трещала без умолку. Ингрид, готова?
Грегор улыбнулся и вышел, оставив дверь открытой. Ингрид прошла первой, больно ткнув меня в бок локтем.
– Он с Терезой, – вдруг сказала она без всякой связи, – похоже, в самом деле муж и жена.
– Что, – спросил я скептически, – спят вместе?
– Теперь это ничего не значит, – напомнила она, – как и зубные щетки в одном стакане. Но есть в них что-то общее.
Я сказал ехидно:
– Может быть, учились стрелять у одних и тех же инструкторов?
Она поморщилась.
– Я серьезно. Муж и жена через несколько лет совместной жизни становятся похожими. Не знал?
– И знать не хочу, – отрезал я.
– А зря, – сказала она победно. – В нашей работе такое может пригодиться.
– В вашей, – уточнил я. – В моей уж точно нет.
Она на ходу сорвала пару ягод черники, но есть не стала, в кустах чирикнула мелкая птичка, и ягода прицельно полетела в ее сторону.
Стельмах уже на веранде после трудного рабочего дня и плотного ужина, но и здесь, в расстегнутой до пояса рубашке, все равно застегнут на все пуговицы, пребывание в высших эшелонах власти накладывает отпечаток на всю жизнь.
Он приветствовал нас сдержанной улыбкой, мы поклонились со всей почтительностью, ничуть не показной, а он жестом пригласил за стол. Не знаю, что ест на завтрак, обед и ужин, но сейчас вместе с кофе потребляет восточные сласти, печенье, от которого якобы толстеют, но все равно остается поджарым и худощавым, в то же время это, как понимаю, еще не саркопения.
– Прекрасное чувство, – сказал он, когда работа сделана, а сам выходишь на веранду, где спокойно наслаждаешься чашкой заслуженного кофе!
Мы с Ингрид скромно уселись на уже знакомые места, Тереза принесла и нам по чашке. Стельмах кивнул на горку печенья.
– Тереза сама пекла.
Ингрид сказала восторженно:
– Ой, они даже с виду такие вкусные!
– Мы, – произнес Стельмах, – мужчины, удивляемся, какой в этом смысл, когда дешевле и проще купить у профессионалов, но вот эти существа что-то такое особенное находят в самом процессе. Всегда удивлялся.
– Атавизм, – ответил я. – Миллион лет колдовали у костра, пока мы добывали мамонтов. Вот теперь это поведение закрепилось в крови и генетической памяти.
Тереза гордо задрала носик и ушла, не изволив удостоить ответом, мы с Ингрид взяли по чашке, а я еще и цапнул с тарелки большой кусок рахат-лукума.
Стельмах с интересом рассматривал нас из-под приспущенных век.
– Похоже, – сказал он чуть насмешливо, – вопросы у вас появились нешуточные.
– Заметно? – спросил я.
– Вы не политик, – обронил он, – тех учат даже при выстреле за спиной не шевелить бровью и не менять выражение лица.
– Что да, то да, – ответил я. – Вопросы есть. Думаю, одним из главных препятствий было опасение насчет НАТО?.. Вдруг ударят по распадающемуся Союзу?
Он кивнул, отхлебнул кофе, чуть прижмурился.
– Верно-верно.
– И как?
– Были долгие дебаты, – ответил он мирно, – и насчет НАТО, что с распадом Советского Союза вообще сядет на голову. Нас в тот момент можно было вообще шапками забросать… и все-таки нашим аналитикам удалось доказать, что в НАТО, как и во всей Европе, умных и храбрых не стало больше, а в правительстве и в военных кругах их точно нет…
– После де Голля, – сказал я.
Он кивнул.
– Вы четко улавливаете расклад сил. Да, после де Голля там не было личностей. А те, что создали Евросоюз, по нашим прикидкам, постараются подобрать все те «страны», что «освободились от советской тирании», и на этом погорят.
– Просчитали? – переспросил я. – Уже тогда были уверены?
Он сказал почти весело:
– А мы не погорели, тянуть те страны? То же самое будет и с Евросоюзом. Только мы их о грядущей опасности предупреждать не стали, ха-ха!
Ингрид произнесла осторожно:
– Если бы НАТО напал на Россию и даже захватил, то все равно была бы партизанская война… К тому же побежденных кормить надо, устраивать у них жизнь…
– В такой огромной стране, – заметил я, – НАТО утонул бы точно. К тому же они помнят все время, что ядерные силы России как были, так и остались способными одним ударом сокрушить НАТО и стереть с лица земли Штаты.
Он снова кивнул.
– Верно. Потому мы почти со стопроцентной уверенностью знали, что НАТО не нападет, а постарается подобрать все те страны, что откололись от нас.
Я сказал с сочувствием:
– Это было трудное для вас время.
Он сразу посерьезнел, даже лицо слегка омрачилось, словно то страшное время было только вчера.
– Вы и не представляете, – произнес он тяжелым голосом. – Но все-таки та часть плана получилась безукоризненной: когда рухнул, как все считали, Советский Союз, в Евросоюзе было двенадцать стран. Двенадцать! Но Евросоюз в жадной спешке захапал и вобрал в себя еще тринадцать государств – тринадцать! – а еще хотел было Грузию, Молдавию и Украину, но эти у нас совсем уж под боком, потому мы воспротивились, а были бы те дальше – отдали бы! Сделали бы вид, что не можем тягаться с Евросоюзом и отдали бы!.. И Евросоюз затрещал бы по швам еще раньше.
Я подумал, кивнул.
– Верно, принимая к себе те страны, Евросоюз принял и все их проблемы, о чем не подумал впопыхах. А это бедные страны, капризные и, самое главное, не привыкшие работать так, как работают приученные к капитализму европейцы. Новые члены Евросоюза хотели бы работать, как в СССР, а получать, как в Европе, да еще пользоваться всеми льготами. Стоит учесть, что протестантская Европа приняла после роспуска СССР по большей части православную часть, но по статистике даже католики работают вдвое хуже, чем протестанты, а уж о православных и говорить не хочется…
Глава 13
Он чуть нахмурился, выпад в сторону православия задел, но я прав, он и сам знает такую статистику, однако ему понравилось, я со своей чувствительностью это заметил, когда я сказал «роспуск СССР» вместо привычного «развал СССР».
– Увеличив свой Союз сразу на тринадцать стран, – повторил он, – Евросоюз взвалил на свои плечи те проблемы, которые сбросила со своих Россия. Поддерживать те новые страны в работоспособном состоянии Евросоюз, как ни пытается, не может и сейчас. Приходится выделять из своих бюджетов огромные дотации новым членам, которые те принимают без капли благодарности. Как же, Евросоюз обязан кормить их и лелеять, как делал Советский Союз! Жители Германии, Франции и других стран сперва закрывали глаза на «временные трудности», так как зато Евросоюз, по их мнению, стал вдвое крупнее и как бы могущественнее, все так думали, а ради этого можно немножко потерпеть, а потом все наладится, всем будет еще лучше, все станут еще богаче и счастливее…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
