Другие пользуются любимым методом Боба: «Собираясь себя упрекать, лучше предайтесь сексуальным фантазиям». Еще кто-то открыт всему, что видит, чувствует или слышит в настоящий момент.
Джон Ховард: В следующий раз, когда вы дадите себе негативное поглаживание, встаньте и извинитесь перед собой.
Клиент: Я не понимаю.
Джон: Посмотрите (Встает). Я извиняюсь перед собой. Прости меня, я только что сказал, что я дурак. Извини за все, что я сказал… Ни с кем я так плохо не обращаюсь, как с собой, и я не прав. Я очень славный парень.
Клиент: Значит, вы хотите, чтобы я так делал, когда критикую себя?
Джон: Абсолютно верно.
Мы даем такие задания: «Сегодня перед сном качайте свои ступни туда-сюда, пока не поймете, что ваши ступни — очень интересный и достойный любви объект. Затем скажите: „Ступни, я люблю вас“. Потом подвигайте локтями и скажите то же самое локтям. Проделайте это со всем телом и, если захотите, повторите еще раз».
Иногда мы делаем упражнение со всей группой: «Посмотрите в окно. Окиньте взглядом мир перед вами». Мы даем минуту или две, затем просим рассказывать. Обычно люди видят наши горы, холмы, деревья, цветы, птиц и коров. Иногда в вышине парят ястребы, а поля покрыты красным маковым ковром. Затем мы говорим: «А теперь представьте, что вы в зеркальной комнате. Вы разделись и смотрите на себя. Что вы видите?». Слишком часто мы слышим только о недостатках: лишний жир, отвислые зады и груди, морщины, отвратительная осанка. Мы говорим: «Посмотрите снова на пейзаж, на этот раз глазами, которыми вы только что рассматривали себя. И заметьте недостатки, о которых вы рассказывали». В конце мы говорим: «Зайдите снова в зеркальную комнату и на этот раз смотрите на себя так, как вы рассматривали пейзаж за окном в первый раз. Посмотрите, какая красота!»
Клиентам, не имеющим опыта общения с любящими родителями, мы придумываем упражнения, в которых они представляют себя родителями, о которых всегда мечтали:
Эби: Я чувствую огромную печаль, когда другие рассказывают о грустных событиях своего детства. Я не знаю, что с этим делать.
Мэри: И каковы ваши предположения? Совершенно необязательно четко знать, что с этим делать. (Это говорится потому, что Эби — человек, стремящийся к совершенству, перфекционист.)
Эби: Ну… я никогда не чувствовал близости с отцом. Я думаю» что по большому счету в его жизни не было для меня места.
(Эби уже работал над некоторыми аспектами своего прошлого, поэтому он решает не возвращаться к конкретным сценам с отцом.)
Мэри: Вот что я вам скажу. Сделайте себе нового отца.
Эби: Что?
Мэри: Встаньте и поговорите с Эби. Будьте тем отцом, которого вы сейчас хотите.
Эби: (Встает). Он… я… э-э… Меня очень волнует, что ты чувствуешь. Я не злюсь на тебя. Я не выслеживаю все время что-нибудь неправильное в том, что ты делаешь. Мне нравится то, чем ты занимаешься. Ты классный инспектор. И у тебя все в порядке. (Поворачивается к Бобу и Мэри). Как-то неловко.
Боб: Продолжайте, вы отличный новый отец.
Эби: Меня интересует то, что интересует тебя. Я понимаю, что ты хочешь делать, и одобряю это. И я запрещаю тебе ругать себя. Это будет единственной ситуацией, в которой я буду тебя критиковать. Ты… ты мне нравишься. Вот так. Ты мне нравишься. (Начинает плакать и садится на свой стул).
Боб: Может, побудете отцом еще немного? Скажите, Эби, что вам в нем нравится.
Эби: (Встает). Я думаю, ты веселый.
Мэри: Отец, когда ты это говоришь, ты откидываешься назад и засовываешь руки в карманы.
Боб: Как вы можете сказать руками то, что говорите сейчас словами?
Эби: (Обнимает себя). Я думаю, ты славный. Я всегда хотел, чтобы ты был таким. (Всхлипывает). Ты мне нравишься. Нет, не просто нравишься, я люблю тебя. (Возвращается к своему стулу). Я и не знал, как долго этого хотел, как долго этого ждал. Как я надеялся, что придет день, если я буду достаточно хорош… и я почувствую, что любим.
Мэри: Отлично. Будете продолжать так с собой обращаться? Восхищаясь собой и любя себя.
Эби: Буду. Я совершенно удовлетворен.
Позже Эби сообщил: «Я понял, что то, что я делал, имело и иной аспект. У меня есть сын. Я буду с ним обращаться так, как сам хотел, чтобы обращались со мной».
На этой стадии внутренняя эгограмма Эби смещается с рис. 20 на рис. 21.
Когда клиент переключается с самопреследования на самоприятие, он учится радоваться себе. Он собирает вместе раздавание поглаживаний, принятие поглаживаний и самопоглаживания и переполняется ощущением собственной приятности. «Я единственный в своем роде». Это высказывание — философское основание для ТА-утверждения «Я в порядке».
Рис.20. Внутренняя эгограмма Эби.
Рис.21. Внутренняя эгограмма Эби после того, как он сам себе побыл отцом. Впечатление Боба.
6. ЭМОЦИИ
Несчастье и поиски счастья универсальны. Клиенты обращаются к психотерапевтам прежде всего потому, что они несчастны. Их терапевты по той же самой причине обращаются к другим терапевтам. Люди женятся, разводятся, заводят или не заводят детей, тратят или копят деньги, много работают, исповедуют религию или порывают с ней — и все в надежде добиться счастья. Кто-то жаждет немедленного счастья, кто-то хочет научиться смиряться с несчастьем, если им дадут гарантии, что в будущем, в этой или последующей жизни, они, в конце концов, станут счастливы.
Работая с людьми разных культур и национальностей, мы заметили, что представитель любой группы считает именно ее наименее счастливой. У некоторых даже есть групповая гордость за свою несчастливость. Так предубежденные белые обвиняют черных в том, что те более счастливы, и объясняют это инфантильностью негров, их невежеством и более низким моральным развитием. В семьях фундаменталистов провозглашается: «Не чувствуй себя слишком хорошо! Чувствовать себя хорошо — значит грешить». Ребенок получает это сообщение, когда его ловят на сексуальной игре или на развлечении вместо напряженного труда. В еврейских семьях мы слышим: «Если тебе будет слишком хорошо, обязательно случится что-нибудь плохое!»
Психолог из Израиля училась плавать в нашем бассейне. Когда, отбросив страх, она наслаждалась своей победой, то сначала облегченно засмеялась, а потом, внезапно заплакав, бросилась прочь от бассейна. Боб побежал за ней и спросил: «Что случилось?». Она ответила, что неожиданно вспомнила погибшего на войне племянника. Боб громко спросил, почему она подумала о племяннике именно в момент сильной радости. Смущенно улыбаясь, она сказала: «Думаю, я знаю. Когда он был убит, я как раз была на конференции в Дании и совершенно изумительно проводила там время. Вот как сейчас. Звучит глупо, но я боюсь. Боюсь, что если буду слишком счастлива, с Израилем что-нибудь случится». Как будто детским волшебством, она слезами своими оберегала Израиль.
Младенцы не рождаются счастливыми или несчастными. Внутренние и внешние причины управляют периодами их удовольствия или недовольства. В период недовольства предписание «Не будь счастлив» передается через болезнь, пренебрежение, наказание, однако наша культура ориентирована на родительскую любовь к младенцам, поэтому большинство младенцев все-таки любимы. Мир воркует над ними, и они копируют окружающее их счастье.
Все это может поменяться самым драматическим образом, когда младенец начинает ходить. В этот момент родители внезапно решают, что их «беби» уже стал «ребенком», а значит тем, кого можно наказывать. Ребенок играет с половыми органами, разбивает вазу, внезапно визжит, и неожиданно его наказывают. Кричат, шлепают, щипают. Люди, которых он так любит и которым доверяет, на время становятся чудовищами. Это «случается», «сваливается с небес» и «пугает или печалит». Все слова, которые взрослые используют, чтобы отрицать независимость, для зависимого ребенка — реалии. И ребенок «своим нутром», еще не умея говорить, принимает решение против счастья, чтобы избежать в будущем подобную боль. Когда ребенок вырастет, он или она может помнить только травму, совершенно забыв воспитательную цель этой травмы. «Я помню, как отец бил меня… не помню за что». Человек может подавить травму, «загнав» ее себе в мускулы. И не будет понимать, почему он напрягается, когда радуется или занимается сексом, или почему давится, когда смеется.
Мы уверены, что дети продолжают быть счастливыми, даже несмотря на периодическое деструктивное поведение родителей, если родители учат их счастью на собственном примере. Младенцам и детям необходим кто-то, с кого они могли бы брать пример счастья и с кем они могли бы быть счастливы. Если же их родители захвачены собственным несчастьем, несчастье становится в доме моделью поведения. Чтобы подчеркнуть, как семейные образцы поглаживаний усиливают счастье или несчастье, мы используем следующее упражнение:
