-А вот один мой друг, раз уж заговорили о фантастике, утверждает, заметьте Док, всерьез утверждает, что каждая аномалия - это окно в иной мир. А Зона, своего рода музей, кунсткамера, где выставлены все образцы. Чтобы далеко не ходить.
-Ну, уж тогда не окно, а скорее замочная скважина.
-Сути не меняет, Док. Человечество рвется в космос. А в Зоне, так сказать, выездной зоопарк. Прямо на дому.
-Забавная мысль... Интересно было пообщаться, молодой человек. Однако мне пора, работы много. - Он обернулся и вперил в Нику тяжелый взгляд. - А вы... молодой человек, не получили повреждений на свалке?
Ника решила, что он обратился к ней только за тем, чтобы услышать ее голос. Потому что доктора одолевали сомненья. Менее всего ей хотелось их развеивать. Лучший выход для нее, если бы каждый остался при своем. Док при сомнениях, она с попутчиками. Неизвестно, как поведет себя Грек, разгадав ее тайну. А с болота ей самостоятельно не выйти. Тут ни карта, ни везенье не поможет. Вот почему она долго молчала, готовясь ответить максимально низким голосом, на который была способна.
Ее выручил Грек.
-С ним все в порядке, Док. Парень вчера спас мне жизнь.
-Да? Это замечательно. Что же... - Вздохнул Док и поднялся. - Пора мне. Как зовут твоего спасителя, чтобы знать, на кого в Зоне можно положиться? А, спаситель, может сам назовешься?
-Очкарик он, - не выдержал Макс, для которого подоплека неожиданных вопросов так и осталась неизвестной. Он просто не мог смириться с тем, что его исключили из разговора.
Доктор окинул девушку на прощанье долгим взглядом, кивнул и исчез. Туман сомкнулся за его спиной.
А у Ники словно камень с души свалился.
ГРЕК
Врал парень, определенно врал. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы заметить, как он хромает. А спросишь - все в порядке.
Тут Краба угораздило оступиться и напороться на болотного ежа в трясине. Обычной трясине, между прочим, а не какой-нибудь болотной штучке. Так битый час скулил, демонстрируя свои царапины. Клешни растопырил - не в смысле пальцы свои уродливые - а руки вообще, где иглы засели и скулит. Между тем, сам виноват. Какого черта в болоте шарить стал? Или потерял чего? Оступился, так поднимайся осторожно, лишний раз руки в грязь не опускай. Болотные твари к теплу неравнодушны. В ботинках ходи по болоту хоть год, успевай только ноги из топи выдергивать - конечно, лучше на одном месте подолгу не стоять, но это другой вопрос. А голое тело для ежа, все равно что маячок "кушать подано".
Кое в чем Грек ежу был даже благодарен. В конце концов, если Зона решила всех на ходке пометить, пусть метит. Как бы быстро ты не бегал. Его самого - по башке, Макса в руку. Очкарика, судя по всему, в ногу. Хоть и не признается в этом, подлец. Крабу обе руки подпортила. Додумался, болван, болотного ежа руками хватать. Он всего одной иглой зацепился - стой и жди. Насосется, сам отвалится. Или снимать надо, соблюдая осторожность, в перчатках. А этот придурок стал его голыми руками отрывать. Еж и распустил полный набор. Получите, пожалуйста, сеанс иглоукалывания, согласно заказу. В самые болезненные точки.
Краб заорал так, что пришлось обернуться по-быстрому и оплеуху отвесить. Зато душу отвел. И парень угомонился. Болотный еж выпустил тельце из колючек, развернулся и в болото ушел, а иглы в ладонях у Краба остались. Растопырил пальцы широко, и иглы в разные стороны торчат, как у елочной игрушки.
С правой руки ему Очкарик сердобольный колючки вынул. С левой он самостоятельно справился.
Грек безошибочно нашел в тумане черноту - следующую вешку и, не сбавляя набранного темпа, двинулся вперед.
Следовало убираться с болота. И чем быстрее, тем лучше.
То, что Зона пока благоволила к пришельцам, еще ничего не значило. Вполне могло так получиться, что она силы копила для решительного броска.
Тишина стояла оглушительная и это пугало Грека больше всего. Чтобы ни змей, ни этих - амфибий, с приставкой "псевдо" разумеется. Не говоря об аномалиях. Гравиконцентраты кое-где мерещились, но куда-то подевались и неизменные атрибуты болотной жизни: штучки всех мастей и музей восковых фигур. В просторечье последнюю упомянутую аномалию называли болотным миражом, но Грек предпочитал развернутое название, придуманное им самим. Тем более, что имел на это право.
Музей восковых фигур - как нельзя более точно отражает суть аномалии. Когда из тумана вырастают фигуры, в точности копирующие человека и идут навстречу. Грязно-белые, с доподлинно воспроизведенными деталями. Спросите у любого сталкера, мало-мальски знакомого с местными обычаями и он вам ответит: зрелище не так чтобы пугающее, но неприятное это точно. Хочешь увидеть памятник самому себе - сходи на болото. Подойти можно вплотную и заглянуть самому себе в лицо. Если желание присутствует, естественно.
У проводника такого желания не было. Потому что он еще хорошо помнил, какая была у этих восковых кукол особенность.
Поначалу, когда фигуры стали появляться впервые - сталкеры народ нервный, к очередному подарку оказались не готовы. На все подозрительное ответ следовал один - девять граммов свинца. И желательно в голову. Вот тут-то и вскрылась одна "пикантная" особенность: скульптурки, с точностью зеркального отражения копирующие оригинал, огрызались по-взрослому. Белые пули прожигали насквозь. Откуда что бралось, неизвестно, а Зона, как известно, молчалива и не любит, когда кто-либо копается в ее грязном белье.
Лет пять назад Грек стал свидетелем подобной смерти. Тогда еще не знали, что восковые куклы только повторяют движения оригинала и никогда не проявляют самодеятельности. Хочешь жить - не стреляй. Иди прямо на предмет. Неприятно - глаза закрой. Чешется палец на спусковом крючке - почеши где-нибудь в другом месте. Столкнувшись с миражом лицом к лицу, почувствуешь холод, как из открытого холодильника. И запах соответственный, как будто в том холодильнике аммиак подтекает. И все.
Сейчас каждый это знает. Но тогда, пять лет назад, хороший сталкер Грифон, сгорел здесь на болоте. Они шли в паре, когда появились белые фигуры. Грифон выстрелил. Он был хорошим стрелком. Пуля попала точнехонько в голову. И ответ получил без промедления как в зеркале - точно между глаз. Белая пуля прожгла черепную коробку насквозь. Когда Грифон упал в туман, сквозь дыру в голове стал просачиваться белый дым.
Грек еще помнил то ощущение, что погнало его по болоту. От неожиданности он бросился бежать. И пер, пер по болоту, не чуя под собой ног. Как только не угодил куда-нибудь по глупости? Бежал, пока хватало сил и достало смелости обернуться. Что происходило за его спиной - относительно зеркального отражения, сказать невозможно. Когда он обернулся, на него смотрело такое же измученное чучело, как и он сам. Так они и стояли друг напротив друга, пока не отдышались. Вернее, дышал один Грек - кукла весьма уверенно копировала его. Не понимая до конца, что делает, обезумев от усталости, а более всего от неизвестности, Грек пошел напролом. Он помнит, как ругался последними словами, ожидая пули. Он не тешил себя иллюзиями по поводу того, что сумеет опередить или выстрелить в ответ. Наглядный пример опрометчивого решения остался навеки лежать в сердце болота. Белая фигура тоже пошла на него, сжимая в руках автомат. И ведь кричала, сволочь, соответственно. Точнее, рот разевала вполне правдоподобно.
Так и встретились два одиночества... до костра, правда, дело не дошло. Тогда Грек впервые и ощутил это неприятное ощущение от прикосновения к лицу белой субстанции. С таким же неприятным душком.
Без ложной скромности следует отметить, что роль первопроходца в выявлении особенностей восковых фигур, с тех пор приписывали Греку. Он не спорил. По мере необходимости ему приходилось делиться информацией со сталкерами. Тогда велика вероятность того, что и они поделятся с тобой.
Информация в Зоне едва ли не дороже пули. Твари - это отдельный разговор. А вот что касается аномалий, будь у тебя хоть атомная бомба, против гравиконцентрата не попрешь.
Грек улыбнулся про себя. Даже интересно было бы провести такой эксперимент. По поводу атомной бомбы он конечно погорячился, но взять следовало что-то больше гранаты. Взрыв от гранаты комариная плешь гасила легко - находились поначалу любители проверить износоустойчивость гравиконцентрата. Хлопок - и будто не было ни гранаты, ни взрыва. Только в земле ямы глубокие от сплющенных осколков.
Вот, легка на помине.
В туман впечаталась комариная плешь, готовая иллюстрация к "Пособию", столь любимого некоторыми новобранцами. Края идеально ровные, такую не пропустишь. И это хорошо.
Плохо другое - комариная плешь вдавалась в тропу, лежащую между вешками.
Проводник поднял руку, останавливая движение. Черная дыра открытой земли, покрытая странным белесым налетом, словно гравиконцентрат впечатал туман во влажную почву.
