– Коли помирать охота – стреляй. – Панкрат презрительно улыбнулся. – Тебе братва благодарность вынесет за холодную и мучительную смерть.
– Семен, не дело его сейчас мочить! – сразу высказался густобровый, приземистый, с необычайно широкими плечами и окладистой бородой мужчина. В старом советском фильме из моего детства подобной физической конституции актер изображал кулака. – Пусть вначале выведет нас с гор.
– Если даже мокрушник Тимоха заступается… – В голосе Семена послышалась издевка. – Отпустите фраера – пусть живет! Пожалел «хозяина» – выходит, его черед топтать. Чирик, станешь ему в пару!
– Почему я?! – недовольно отозвался длинный как жердь лагерник, и сразу с его головы слетела шапка от оплеухи, которую ему отвесил стоящий рядом густобровый Тимоха.
– Что за базар, Чирик?! – Семен недовольно скривился. – Срать захочешь – штаны снимешь! Не протопчем до темноты дорогу до селения – всем будет амба! Топтать будут все!
Вид с хребта открылся чудесный: глубокое извилистое ущелье с тонкой серебристой ниткой реки, многообразие голубоватых горных вершин, разбросанных на всем пространстве, что охватывал глаз, и необычайная тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под валенками бывших заключенных. Лишь изредка сотрясали воздух матюки – так то один, то другой выражал свое отношение к окружающей природе: величественной, невероятно прекрасной, но и жестокой к человеку, оказавшемуся в ее владениях. Было ясно, что все беглецы окончательно выбились из сил, а солнце опускалось все ниже и ниже.
– Где же твое селение? – Семен догнал Панкрата и пошел рядом, а тот, недавно сдавший вахту «топтуна», тяжело, с надрывом, дышал и с трудом передвигал ноги.
– Скоро, – отвечая, Панкрат даже не повернул в его сторону голову.
– Лады. – Семен еле сдерживал бешенство, рвущееся изнутри. – Поверим тебе. Пока поверим, но смотри!
Мне было понятно, насколько ужасно положение Панкрата: его жизнь продлится ровно до тех пор, пока он будет необходим Семену. Думаю, что он это понимал, но сделать ничего не мог. Кругом горы, да и вряд ли у него была возможность сбежать – урки осознавали, что без него они неминуемо погибнут.
Неожиданно внизу открылась небольшая уютная долина, ее прорезала узкая речка, а на ближнем берегу расположилось десятка три юрт, над которыми поднимались дымы. Но как отряд туда спустится, если кругом отвесные скалы? Для этого потребуется веревка метров триста длиной, но даже если бы она была, то какую надо иметь силу и какие нервы, чтобы спуститься по ней? Ведь беглецы от усталости чуть не падают с ног, шатаются, словно пьяные.
Похоже, этот вопрос занимал не только меня, так как урки остановились и сбились в кучу, громко галдя, – обсуждали возможные варианты. Лишь Панкрат сохранял спокойствие, он скомандовал идти дальше и вскоре привел их к самому краю обрыва, откуда стали видны вырубленные в скале ступени, ведшие к узкому карнизу, полого спускающемуся в долину. Если не знать о существовании этих ступеней, можно было пройти и не заметить их. Но даже их наличие делало спуск безумно опасным, так как они обледенели и были чрезвычайно скользкими, а перил не было никаких. Я заглянула вниз, и голова у меня закружилась от высоты, внутри похолодело, хотя я в своем невидимо-эфирном состоянии была практически неуязвимой.
Никто из беглецов не решался первым начать спуск. Тем временем Панкрат достал из вещмешка моток веревки, сделал петлю и набросил ее на каменный выступ, а конец веревки сбросил вниз, так что получилось что-то вроде перил. Держась правой рукой за нее, он начал спускаться по ступеням. На четвертой ступеньке он поскользнулся, потерял равновесие, я громко ахнула, но меня, конечно, никто не услышал. Панкрат мертвой хваткой вцепился обеими руками в веревку и удержался на ступеньке. Преодолев полтора десятка ступенек, он достиг карниза и приглашающе взмахнул рукой: «Давай следующий!»
Пока один из путников боролся с крутизной ступеней, Панкрат начал спускаться по карнизу. Я переборола невольную дрожь (чего, спрашивается, мне бояться, если я здесь существую в виде эфирного тела?) и поспешила по ступеням вниз, легко прошла сквозь тело урки, осторожно передвигающегося, и, не сориентировавшись, ухнула в пропасть. В первое мгновение я растерялась и даже пролетела мимо карниза, пока не сообразила затормозить, маша руками, словно птица, и не зависла в воздухе. Ощущение было не из приятных – под ногами почти что бездна. И в этот момент мне припомнилось, как однажды я парила с парашютом над Черным морем, привязанная канатом к катеру. Вскоре я и здесь освоилась. Разница была в том, что теперь меня никто не волочил за веревку и внизу было не море. Ощущения же были похожи, особенно когда меня стало, как и тогда, подташнивать. Хотя я была нематериальной и можно было ничего не опасаться, мои фобии остались, и одна из них – боязнь высоты. Вообще-то я себя трусихой не считаю, но, выходя на балкон выше пятого этажа, чувствую дискомфорт. С этой фобией я пытаюсь бороться по принципу «клин клином вышибают». Мой полет с парашютом над морем был тем самым клином, но особенно не помог. Когда меня втянули после воздушного путешествия на палубу катера, я еле держалась на ногах – они были словно ватные. В мои планы входило испытать себя в банджи-джампинге, но в очень отдаленном будущем. Однако мечтать и вспоминать мне сейчас не с руки, нужно преодолеть порывы ветра, добраться до карниза и поспешить за Панкратом. Конечно, я могла бы спланировать вниз, возможно, так даже проще, но подобные развлечения душу не греют, я не птица и предпочитаю передвигаться традиционным способом – пешком.
«Плывя» при помощи рук и ног, что, возможно, выглядело нелепо и смешно (но кто меня увидит?), борясь с ветром, как оказалось, ощутимым для астрала, я добралась до карниза и бросилась догонять Панкрата. Это не составило особого труда. Он шел осторожно, выверяя каждый шаг, чтобы не поскользнуться на обледенелых камнях. Следуя то за ним, то впереди него, в зависимости от своего желания, я с нетерпением ожидала момента, когда попаду в настоящий высокогорный поселок и увижу его жителей.
Появление отряда беглецов, растянувшегося цепочкой по всему карнизу, не прошло мимо внимания жителей поселка – внизу нас уже встречали четверо державших в руках ружья молодых мужчин в меховых одеждах и старик с продолговатой седой бородой. По их темным от горного загара лицам, раскосым глазам не было понятно, как они настроены по отношению к незваным гостям. При желании им ничего не стоило перестрелять весь отряд – люди на карнизе были совершенно беззащитны. Панкрат смело подошел к встречающим и приложил руку к груди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
