слабо отбивался, и мне удалось попасть ему по носу. – Клянусь Матерью Гор, это не я!
– А кто?!
– Не знаю!..
Мы отпрянули друг от друга и попытались отдышаться. Мелкая дрожь сотрясала тело, а над головой, будто занесенный топор, застыло предчувствие непоправимого.
– Если ты лжешь… если это все-таки ты-ы…
– Я правда не знаю, откуда дядя Роран узнал! – Орв беспомощно вскинул руки. – А ты, сестра, тоже хороша – крутила юбкой перед этим чужаком, бегала к нему…
Эти слова прозвучали, как унизительная пощечина, как ушат ледяной воды, как… Как я их всех ненавижу!
– С чего ты взял? – меня трясло от бессильной злости, от понимания: что бы я ни говорила, как бы ни оправдывалась, все равно в их глазах буду виноватой. Падшей девкой, которой только один путь – на дно ущелья.
Брат вздохнул и посмотрел, как на сумасшедшую.
– Я не дурак, Рамона. Я заподозрил неладное еще в тот день, когда вытащил пшеничный колосок из твоих волос. Я умею наблюдать и думать. Ты ведь создала амулет, чтобы нацепить мою личину?
Я протяжно застонала, закрыв руками лицо.
– Ох, не-ет… то есть да, Орв. Прости, это было так низко, я думала только о себе. Я тебя подставила, да? Прости…
Ладонь опустилась на мою макушку.
– Ты просто сумасшедшая, сестренка. Еще более ненормальная, чем я думал, – в его голосе звучала грусть и самая капелька восхищения. – Но неужели оно того стоит?
Вопрос прозвучал в полной тишине, и я вздрогнула.
– Да. Тысячу раз да, Орвин, – ответила с жаром. – Пусть ко мне обратятся и потребуют ответа сами боги, я буду твердить одно и то же.
Орвин нахмурился. Меж бровей пролегла складка, и он разгладил ее пальцами.
– Он тебя не достоин, Рамона, – сказал серьезно. – Ты знаешь, прошлым утром я видел его, выходящим из твоей палатки, а за столом в таверне от вас только искры летели. Это окончательно убедило меня…
– Все, хватит, замолчи! – Сил слушать его больше не было. Не было и времени – оно стремительно таяло. – Я должна уйти отсюда, надо остановить их! – и рванула к выходу мимо Орва, но тот вцепился в запястье.
– Стой! Тебе туда нельзя!
Я не ожидала от него таких слов, поэтому немного опешила. Казалось, что после всего сказанного Орвин обязательно меня поддержит.
– Ты что! Ты не понимаешь, этого поединка нельзя допустить. Я не хочу ничьей смерти! Орв, пожалуйста, ты ведь всегда понимал меня лучше остальных!
– Ты уже ничего не сможешь сделать. Раньше надо было думать! – братец потащил меня прочь от двери, как бешеную кошку. – Своим появлением там ты себя окончательно погубишь.
– И пусть! Лучше так, чем смерть Ренна или Орма.
Еще один упрямец, чтоб его подгорные духи задрали! Я не могу сидеть и молча ждать исхода поединка, я должна уйти отсюда! Наш обоз проезжал мимо капища Первобога по пути в Лестру, это недалеко. Я должна успеть!
Повиснув на руках Орвина, я заплакала – благо, насильно выдавливать слезы не пришлось. Такая резкая перемена настроения удивила братца, и он присел на корточки, поглаживая меня по спине. Его колотило так же, как и меня, только Орв всеми силами пытался себя сдерживать.
– Боги рассудят, кто прав. Они никогда не ошибаются.
Орвин был уверен в победе Орма, верил, что правда на его стороне, и боги будут ему благоволить. В противном случае уже сам бежал бы к капищу, сверкая пятками. Или же просто боялся пойти против старших – все знали о жестком нраве наших отцов.
Трус.
– Боги могут ошибаться.
Я не хочу божественного суда, не хочу! Кто-то из дорогих мне людей точно умрет, если не вмешаться. Если Реннейр убьет Орма, искатели могут озвереть и кинуться на него всей толпой, так же, как и лестрийцы разорвут Орма в случае гибели Ренна.
Какие глупые законы, какие глупые мужчины! Им бы только драться и доказывать свою правоту, защищая эту пресловутую честь.
– Мне плохо, Орвин… Мне так плохо!
Я сидела на полу, сотрясаясь от плача – такого горького, что мог растрогаться даже камень, а братишка всегда был мягкосердечен. Краем глаза я видела, как сжимались и разжимались его пальцы. Наконец, он спросил негромко:
– Ну что я могу для тебя сделать? Ты столько всего наворотила. Только отпустить не проси.
– Просто принеси мне пить, раз уж мне не дозволено выйти из этой проклятой комнаты, – всхлипнула, размазывая по лицу слезы. – В горле все пересохло.
Смерив меня настороженным взглядом, брат коротко кивнул и вышел за дверь. В замке заворочался ключ. А я поспешила к окну – дождь прекратился, оставив после себя грязное месиво. Второй этаж… ерунда! Подоткнув подол, перекинула ногу через подоконник, проскользила по деревянному козырьку и спрыгнула на землю. Потеряв равновесие, чуть не свалилась назад, но вскинулась и на всех парах побежала к конюшне, утопая в грязи по самые щиколотки.
– Рамона! Стой! – оклик Орва настиг, когда я уже подбегала к взнузданной лошади – белой с тонкими каштановыми ногами.
Сзади загрохотал навес – брат прыгнул следом.
– Мальчик, прости! – я оттеснила худого служку, приставленного к лошади, и, не успел тот прийти в себя от такой наглости, как я уже была в седле.
Иногда я ездила верхом, но было это так редко, что хорошей наездницей меня нельзя было назвать даже с натяжкой. А равнинные лошади – быстрые и изящные, как малахитовые статуэтки, отличались от наших тяжеловозов. Но отчаянье придавало сил, страху не было места. Испуганная кобылка затанцевала, перебирая ногами и недовольно фырча, норовя сбросить незнакомку, но я уверенно вонзила пятки в белоснежные бока.
Орвин с дико выпученными глазами уже настигал меня, но животина сменила гнев на милость и зажвакала копытами по раскисшей земле сначала неохотно, потом все быстрее.
Кто-то кричал, но все крики, голоса и лица заволокло туманом. С бешено колотящимся сердцем я неслась прочь со двора.
Скорей, скорей! Нужно остановить этот кошмар.
Глава 16. Трагедия
Реннейр
Под затянутым хмарью небом высились десять камней старого капища – их называли Пальцами Первобога. Казалось, они растут прямо из земли и назидательно указывают в сырое осеннее небо. Бока их были изъедены ветрами и дождями, рыже-бурые пятна мха покрыли некогда высеченные руны. Говорят, раньше здесь приносили человеческие жертвы. Никто из ныне живущих, даже сморщившийся от времени старик-жрец, неуклюже топтавшийся в сторонке, не застал кровавых жертвоприношений. И правильно, мы ведь не варвары северяне и не фризы.
Вступив в круг серых, овеянных всеми ветрами камней, я
