— Она нужна мне еще ненадолго, — сказал Эндж.
Джеймсон рассмеялся, но в его смехе слышалось зло. Из телефона заговорил сатана.
— Энджер, мне плевать.
— Эй, она была моей подругой задолго до того, как связалась с тобой, — напомнил ему Эндж. — Просто одолжи мне ее на ночь. У меня был дерьмовый день. Обещаю, ничего плохого с ней не случится. Я не прикоснусь к твоей девушке «неподобающим образом».
— Ты вообще к ней не прикоснёшься. Я хочу, чтобы она вернулась домой.
Тейт не слышала остальной части разговора. Она была в шоке. Джеймсон его не поправил. Вообще-то, напрашивалось предположение, что она являлась его настоящей девушкой. Это было так, будто он произнес это вслух. Тейт помотала головой. Это ничего не значит. Джеймсону плевать на ярлыки.
— …Ладно. Ладно, все что угодно, лишь бы ты больше никогда мне не звонил, ясно тебе? Передай ей, чтобы завтра в полдень она была у меня в офисе. Ровно в полдень, — прошипел Джеймсон, когда Тейт снова прислушалась к разговору.
Наказание казалось неминуемым. От одной этой мысли она содрогнулась.
— Конечно, конечно, как угодно, — проворчал Эндж.
— Энджер, если я узнаю, что ты хотя бы взглянул на нее, пока она спала, я отрежу тебе яйца. Понял? — холодно спросил Джеймсон.
Эндж рассмеялся.
— Ты же понимаешь, что я уже видел ее обнаженной. Наверное, миллион раз. Мне достаточно закрыть глаза, и я прямо сейчас увижу ее голой, — заметил Эндж.
— Прекрати.
— Слишком поздно. Я уже этим занимаюсь. У меня перед глазами голая Тейтум, — капал ему на нервы Эндж.
— Мне неожиданно показалась очень заманчивой идея задушить тебя и сбросить с пристани.
Эндж перестал смеяться.
— Я не собираюсь ничего делать. Тейт все равно только о тебе и думает, она на тебе просто помешана. Поверь мне, когда-то я пытался ее от этого отговорить. И бросил это неблагодарное дело. Так что не волнуйся, — сказал ему Эндж.
— Я никогда не волнуюсь.
Затем связь прервалась.
— Да что, черт возьми, с тобой такое?! — треснув Энджа, крикнула Тейт.
Он, наконец, выпрямился, сев почти вне досягаемости.
— Что?! Что!? — отбиваясь от ее рук, воскликнул он.
— Почему тебе непременно нужно его разозлить?! — спросила она.
— Э-э... потому что это, типа, цель моей жизни? — предположил Эндж.
— Ты такой придурок. Он и вполовину не был бы такой сволочью, если бы ты постоянно его не провоцировал, — заметила Тейт.
Эндж закатил глаза и протянул ей мобильный.
— То, что ты обезумела от любви к нему, еще не значит, что всех остальных постигла та же участь — я, наверное, буду над ним прикалываться даже, когда вы оба станете старыми и седыми, — рассмеялся он.
Тейт задохнулась от возмущения.
— Я не обезумела от любви к нему! — крикнула она, затем оттолкнула Энджа и встала с дивана.
— Все в порядке, Тейт, — сказал парень и тоже встал.
— Знаю, но я вовсе в него не влюблена.
— Перестань. Все нормально. Как я уже сказал Сатане, это в прошлом. Если вся эта хреновая ситуация меня чему и научила, так это тому, что ты не можешь выбирать, кого любить, а кого — нет. Нет ничего страшного в том, что ты его любишь. Я не злюсь, — заверил ее Эндж.
Тейт протопала в ванную.
— Но я его не люблю. Еще пару дней назад я собиралась вырвать у него сердце и съесть на завтрак, — заметила она и, вытащив из аптечки резинку, собрала волосы в хвост. Затем, наконец, повернулась к Энджу, и он ей ухмыльнулся.
— Да. Сдается мне, что ты так не на шутку разозлилась как раз потому что влюбилась в него. Иначе на кой черт тебе все это дерьмо? — спросил он.
У Тейт перехватило дыхание, и она тяжело опустилась на пол. Энжд спросил, все ли с ней в порядке, и присев на колени, заглянул ей в лицо. Если раньше она была ошарашена, то теперь просто убита. Уничтожена.
Она не любила Джеймсона. Не могла его любить. Иногда ей казалось, что она ему даже не нравится. Как Тейт могла влюбиться в такого человека? Конечно, она все больше привыкала к мысли о том, чтобы просто быть с ним, в любом качестве, как в старые добрые времена. Но любить?! Нет. Нет, Тейт отказывалась в это верить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Эндж, я не могу его любить, — тихо сказала она.
— Нет? — спросил он, схватив ее за плечи.
— Он никогда не ответит мне взаимностью. Я не могу... на этом все. Игра окончена. Я стану его собственностью, — прошептала она.
Эндж улыбнулся.
— Думаю, ты уже его собственность, — заметил он.
Тейт закрыла глаза.
— Я не хотела, чтобы он мне нравился. Когда все это началось, помнишь? Я хотела просто поиграть. Ты сказал мне не терять своего сердца. Что же случилось? — спросила она.
— Он гораздо лучше играет в эту игру.
— Гораздо. Я думала, мы играем только ради секса, — рассмеялась Тейт, глядя на Энджа. — Я и не представляла, что мы играем на сердца.
— Жаль, что у него его нет.
И тут Тейт заплакала. Она ненавидела плакать.
«Проклятый Джеймсон Кейн, ты доводишь меня до слез, даже когда тебя нет рядом».
6.
Они не ложились спать, ели пиццу и мороженое. Болтали о том, о сем. Старая добрая пижамная вечеринка. Эндж признался, что в Элли его отчасти привлек ее внешний лоск хорошей богатенькой девочки. Но она ему нравилась. Он был таким суматошным, сумасбродным и совершенно повернутым на сексе. А она — такой организованной, по-своему сумасшедшей, но сдержанной. Это сработало. Или, по крайней мере, он думал, что сработало.
Тейт призналась, что чувствует себя виноватой из-за желания быть с Джеймсоном. Он обращался с ней как с мусором, причинил ей сильную боль. Что, если он сделает это снова? Это держало ее в постоянном страхе. Что с ней не так, если она хочет быть с таким человеком? Эндж заметил, что все это обычные заморочки влюбленных. Ей захотелось затолкать ему в рот подушку.
Она не была влюблена в Джеймсона Кейна. Тейт отказывалась в это верить.
— Мне всегда казалось, что в постели я просто сумасшедшая. Почему мне гораздо легче с парнем, который поливает меня грязью, а не с тем, который говорит что-то приятное? — спросила Тейт, глядя на фотографии Ника у себя в телефоне.
Она не разговаривала с ним около недели. Почему ей так сложно его полюбить? Он был бы наилучшим вариантом.
— Это всё чувство вины, — ответил Эндж таким будничным тоном, что она едва не пропустила это мимо ушей.
— А? — спросила Тейт, оторвав голову от кровати.
Парень сидел на полу и играл в какую-то гоночную игру на приставке «Плей Стейшн».
— Ты чувствуешь себя виноватой за то, как поступила со своей сестрой, — сказал он.
Девушка нахмурилась.
— Но мне нравится, так что это не слишком похоже на самобичевание. В смысле, мне нравится, как Джеймсон со мной разговаривает. Я сама его об этом прошу.
— Но потом, когда он говорит приятные вещи, ты начинаешь психовать. Потому что считаешь, что ты этого не заслуживаешь.
— Это не правда.
— Ладно.
— Заткнись.
— Это ты заткнись.
Девушка снова уронила голову на кровать. Боже, неужели это правда? Тейт никогда об этом не задумывалась. Она ненавидела, когда Джеймсон говорил ей приятные вещи, потому что не верила ему. Ей всегда казалось, что он просто болтает, относясь к ней как бы свысока. Говорит то, что, как ему кажется, ей хотелось бы услышать, а не то, что он чувствует — это ранило. Тейт не могла этого вынести. Почему ей так сложно ему поверить? Неужели она действительно думает, что не заслуживает его любви?
«Он намного умнее тебя. Шикарнее. Искушеннее. Он никогда не полюбит такую, как ты, такой мусор, как ты. Ты просто зря тратишь время. Он тебя бросит».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Это было похоже на всё время звучавший у нее в голове голос Элли, голос ее отца и всех членов их семьи, и Тейт только сейчас это поняла. Тихий шепот, каждый раз пробегающий по спине. Предостерегающий. Говорящий ей, что она годится только для одного, поэтому следует игнорировать все остальное. И Тейт так и делала — просто все игнорировала и стала в этом настоящим профи.
