— Ну не совсем, моя мама — шотландка, — потупился студик. — Но я родился в Лондоне.
Ничего себе! Неужели кто-то решил создать в прошлом интернациональный санаторий для заблудших душ? И сколько их скитается здесь?
— Продолжай! — потребовала я.
История бедного невезучего студиозуса оказалась крайне грустной и душещипательной. Так же как и я, он постоянно видел один и тот же эпизод из своей прошлой жизни и согласился на ретроспективный гипноз, чтобы прояснить ситуацию. Дальше он ничего не помнил. Его Помощник объяснил, что гипноз слишком сильно подействовал на его ментальное тело и оно решило отправиться в свободный несанкционированный полет по своим прошлым жизням. Судя по рассказу студента, его Помощник оказался еще большим балбесом и трусом, чем мой. В первой же жизни они нарвались на страхолюдинку в черном балахончике, наподобие той, что мы с Улой видели за спиной де Линта. Помощник студента, разумеется, выпал в осадок ровной кучкой. Эта кучка чем-то приглянулась девушке в черном, поэтому она без лишних слов подхватила ее в объятия и унесла куда подальше. Скоммуниздила, в общем, небесный инвентарь. Бедный англичанин остался один в незнакомой стране без пятичасового чая, зонтика и Хранителя. Порыдав и подергав растительность на голове и других частях тела, студент, однако, быстро сориентировался и научился даже находить места, где открываются проходы в другие эпохи.
— Но я так и не смог найти дорогу обратно, в мою эпоху, — вздохнул он. — Здесь, в Швеции, я сначала учился в пасторской школе, но так как у меня не было Помощника, чтобы подсказывать мне, как себя вести, из школы меня вышвырнули в первый же день. Я долго скитался по стране, искал коридор, чтобы уйти куда-нибудь в другую эпоху, но почему-то не нашел. Тут-то меня и нашел этот барон и предложил работу. Я согласился, а что мне еще оставалось делать? Я так обрадовался, когда увидел тебя… Такое счастливое совпадение!
В углу, скромно похрюкивая, засветился Ула:
— Ну, не такое уж это и совпадение, — заметил он елейным голоском, явно намекая на свое участие в этом деле. — На самом деле, все очень просто. Отсутствие одного из Помощников заметили наверху, а поскольку перепоручить его подопечного было некому, то операцию по его спасению поручили нам…
— Ты хочешь сказать, — тихо шипя от ярости, спросила я, — что нам больше делать нечего? И что мы здесь только потому, что этот натовец без присмотра остался?
Англичанин обиженно засопел:
— Хочу заметить, что не одобряю агрессии НАТО и вообще являюсь членом общества “Мир тебе, планета!”…
— Ага, и вечный покой, — съязвила я.
Ула успокаивающе замахал руками и заулыбался:
— Все в порядке, Поляночка, не кипятись!
— Ты меня еще Лужком назови, лосось балтийский! — взревела я и грозно выпрямилась во весь рост.
Мальчики присели и резко побледнели. Ула вообще свернулся в аккуратный рулончик и сам себя поставил в угол. Англичанин, кажется, упал без чувств, став одного цвета с простыней. Уж он-то испытал на себе, какова я в гневе! Полюбовавшись произведенным эффектом, я милостиво попинала обморочную тушку англичанина, таким образом приведя его в чувство. Ула предпочел развернуться сам.
— Так вот, о чем я говорил… — дрожащим голосом продолжил Ула, нервно вертя в руках свою амбарную книгу. — Я хотел сказать, что ты была не права, когда предположила, что мы находимся здесь только ради Джеральда…
— Тебя что, зовут Джеральд? — я ткнула припадочного в бок.
Из-под простыни донеслось тихое завывание:
— Джеральд Лорел к вашим услугам, ми-и-сс!
Я ловко подхватила отвалившуюся челюсть. За время моего пребывания здесь я научилась это делать довольно сноровисто. Джеральд Лорел, тот самый англичанин, про которого мне рассказывали в НИИЧе! Но, мама родная, сколько же он тогда тут находится, если в моем времени его именем уже успели обозвать какой-то феномен! В моей бедной головке закопошились и загундели самые отвратительные мысли. Я почему-то сразу вспомнила рассказ про какого-то человека, который вышел из дома на пять минут, а вернулся домой глубоким стариком, потому что на самом деле прошло не пять минут, а сорок лет. А что, если меня дома уже закопали в могилку под причитания родственников и тихую радость всех моих бывших учителей? По спине поползли мурашки… да какие там мурашки, тараканы, танковые гусеницы! Я было подумала грохнуться в красивый громкий обморок, достойный истинного тарана, но не решилась в третий раз будить бедную Грету.
Ула тем временем продолжал свое повествование:
— Так вот, мы находимся здесь не ради Джеральда, скорее, это Джеральд находится здесь из-за нас. Специально для него был открыт коридор, через который он попал в Швецию конца шестнадцатого века. И если он сможет помочь тебе, то ему вне очереди организуют перемещение обратно, в двадцатый век.
Так, стоп! Там что, еще и очередь есть? Тогда я хочу быть малым дитем, инвалидом, ветераном Великой Отечественной войны и Цусимского сражения, пенсионеркой, многодетной мамашей на худой конец! И вообще, женщин надо пропускать вперед! Я уже открыла рот, чтобы помитинговать, но остановилась. Бедный Джеральд тут сидит целую вечность, а я могу и подождать. Все же я робко поинтересовалась:
— А можно организовать перемещение на двоих? Ну,пожалуйста! Обещаю, буду вести себя как тургеневская барышня, как практикантка пединститута, как… как мышка под метлой!
— Нет, — скорбно покачал кудряшками Ула. — Перемещение организуется строго для одного человека, к тому же прямиком в Англию. Но я обещаю, что долго мы здесь не задержимся. В среду я записан на прием к Архангелу Михаилу…
Я бессильно повалилась на сено. Если я не сойду с ума в скором времени, то пойду работать психиатром. Теперь мне становятся понятны переживания и проблемы невротиков. Да я им уже своя в доску. С умершими душами общалась, чернявых уродцев за спинами у всяких плохих дядек видала, в мальчика переодевалась (ну, в этом я своя не для невротиков, а для других веселых дядек и тетенек), в замок лазила, в подземелье сидела… Что, и это все? Маловато что-то. Нет, надо накушаться приключений под завязку, чтоб плохо стало. Решено, развлекаюсь здесь по полной программе, возвращаюсь обратно в Россию и становлюсь сторонницей пропаганды здорового образа жизни и защиты пенсионеров от хамства банковских работников.
— Ладно, уговорили, — вяло произнесла я. — С утра обдумаем план действий на свежую голову, а сейчас все брысь отсюда! Я спать хочу.
Джеральд послушно уполз, на прощание растроганно хлюпнув:
— Я так рад, что вы пришли меня спасать!
Наивный чукотский юноша! Хотя, вернее сказать, английский…
Ула нерешительно потоптался в углу и робко спросил:
— Тебе свет на ночь оставлять, а?
Утром я проснулась с тяжелой головой и соломой во рту и волосах. Отплевавшись, я с опаской выглянула наружу и попробовала лестницу на прочность. Надо сказать, что сделана она была на совесть, но после двух падений Джеральда выглядела как-то печально. Будь я, конечно, в своем теле или теле Ангелики, я бы слезла вниз безо всяких проблем. Но Рёд была полнокровной шведской девицей с тяжеленными косами весом, наверное, в несколько килограммов и грудью размером с два приличных арбуза. Так что предстоящий спуск мог стать настоящим испытанием для лестницы. Но она выдержала, правда заскрипела страшно.
Спустившись на землю, я осмотрелась, и, ориентируясь на запах пищи, отправилась на поиски кухни. Наконец я вошла в теплое задымленное помещение, весь периметр которого занимали громадный стол и очаг. За столом сидел студент с синюшным личиком и упоительно чавкал. У очага хлопотала женщина в испачканном мукой платье. Когда я вошла, она повернулась ко мне, и я задрожала как осенний листик.
Наверное, это и была та самая Грета, которую всю ночь посылали пугать воров. Что ж, если раньше я удивлялась столь неординарному решению и наивно полагала, что Грета всего лишь умело орудует домашней утварью и поэтому страшна в близком бою, то теперь поняла, что Грета убивала одним своим видом. Описать ее внешность беспристрастно не представляется возможным. Однако все это напомнило мне известный анекдот: “Чтой-то, Петровна, твой сын на такой страшной бабе женился?” — “Да ниче, Никитишна, все нормально. Будет зато кому дом охранять!” То-то мне показалось, что я не слышала собачьего лая во дворе…
Зато Грета оказалась доброй. Она погладила меня по голове, сунула миску с кашей размером с хорошее корыто, и я зачавкала в унисон со студентом.
После завтрака состоялся военный совет под председательством барона, на котором он конкретно разъяснил нам наши действия. Оказалось, нам предстояла веселая работка. Мы с Джеральдом должны были затесаться в одну аристократическую семейку и вести там жуткую подрывную деятельность. Шпионить, подслушивать, вынюхивать, насыпать перец в тапочки, завязывать узлом гардины, бить фарфор, мазать полы подсолнечным маслом… В общем, те, кто учились в среднестатистической советской школе, и без меня знают все методы ведения шпионской борьбы. Но самое смешное было в том, что барон хотел, чтобы мы затесались туда под видом… аристократов! Оказывается, барон был поражен моим правильным выговором и манерами, а Джеральд был дважды студентом, так что интеллигентности ему было не занимать.
