— Прекрасный день, не правда ли! — За восклицанием последовал громовой смех мистера Кулпепера.
Я сильнее вжалась в стену дома, как можно плотнее запахивая покрывало на груди. Одна голая нога пыталась накрыть вторую. Обнаженные руки было некуда спрятать. Как долго он там стоит? Что он увидел? Я застонала, отказываясь даже краем глаза посмотреть на дорогу.
Добродушный сдавленный смех почтальона растворился на расстоянии.
Меня видели обнаженной, прикрытой лишь старым покрывалом! А еще следовало ухаживать за головой Дэна. Но вдруг я осознала, что означает приезд мистера Кулпепера: нам пришло письмо! По лицу покатились слезы, затем я засмеялась, не в силах удержаться.
— С тобой все в порядке? — Олли протянула мне сухое белье и то, что скорее всего было ситцевым рабочим платьем ее матери.
— Все нормально. — Одеваясь, я все еще смеялась. Неважно, как сильно я стараюсь. Я никогда не стану леди, которой мама мечтала меня воспитать.
Я еще раз осмотрела голову Дэна. Теперь рана выглядела не так ужасно, как прежде.
— Джеймс, побеги и забери нашу почту. Только, ради Бога, возьми зонт!
Мальчик пошел к двери. Я и не надеялась, что он вернется сухим. Я просто хотела его отослать, пока буду прижигать рану Дэна йодом.
— Возьми Олли за руку и сожми так сильно, как сможешь! Будет немножко больно!
Я задержала дыхание и капнула лекарством на рану. Дэн завизжал, как мартовский кот, которому прищемили хвост колесом фургона. На долю секунды я подняла глаза и увидела, как Джеймс замер на пороге кухни — в лице ни кровинки. Конверты посыпались у него из рук — он стремглав выбежал прочь.
— Джеймс! — За мальчиком последовал лишь звук моего голоса, но ноги остались на месте, я не могла ничего сделать, не закончив с Дэном.
Дэн хныкал. Я вытерла руки, утерла слезы малышу и пошла к двери искать Джеймса. Затем под ногами зашелестела бумага, я наклонилась и подняла письмо. Мои руки дрожали, пока я искала остальные разлетевшиеся конверты. Мои поиски сокровищ увенчались еще двумя находками. Я потасовала их, как игральные карты. Одно от папы, одно от Френка и одно от Артура!
— Подержи их, — передала я письма Олли.
— Письмо от папочки! — Ее крик все звенел у меня в ушах, пока я шла к двери, стараясь одной рукой придерживать чистую юбку, чтобы подол не измазался в грязи, а другой рукой держать зонтик.
Если бы я знала Джеймса раньше, то сразу бы поняла, что он спрятался в стоге сена и наружу торчала лишь его попа.
Я присвистнула, зайдя в хлев, и сморщила нос при запахе сырого сена и удобрения.
— Выходи, где бы ты ни был! — Я пропела это так, будто мы с ним играли в прятки.
Конечно же, в стогу сена мелькнула пухленькая ножка. Я схватила ее и вытащила наружу малыша. Его грязное лицо было все в слезах.
— Он умер? — спросил мальчик, его верхняя губа дрожала.
Я обняла его, положив его руки себе на талию. Хотя ему и не требовалась помощь, чтобы повиснуть на мне.
— Ему теперь гораздо лучше, Джеймс.
— Я так рад, что не убил его. — Его вопль заполнил сарай. Услышав его, начали подвывать Старый Боб и мулы.
Я едва сдержалась, чтобы не хихикнуть, откидывая его голову чуть назад.
— Пойдем, увидишь, насколько с ним все в порядке.
Он пару раз моргнул, рассматривая меня и будто взвешивая правоту моих слов. Затем медленная улыбка осветила его лицо. Я подтолкнула его, легонько шлепнув по попке. Другого поощрения не требовалось. Его маленькие ножки так вгрызались в грязь, что он тонул в ней по колено, пока не добрался до дома.
* * *
— Сейчас, Ребекка! Прочти его сейчас! — Олли тянула меня в гостиную, Джеймс скакал возле нее, Дэн тащился сзади, будто у него ноги болели, а не голова.
— Тихо, а то разбудите ребенка. — Я отпустила руку Олли, взяла Дэна за руку и усадила его в углу дивана, а потом открыла конверт и достала из него письмо.
Что-то выпало из конверта и приземлилось на пол. Олли встала, чтобы поднять листок.
— Смотри! Это папочка! — Она держала пальцами фотографию.
— Дай мне посмотреть! — Джеймс попытался выхватить ее. Олли подняла руку повыше, чтобы он не достал, и села возле меня. Дэн наклонился, Джеймс стал позади дивана, опираясь для равновесия о мои плечи.
Размытое фото. Трое мужчин в форме стоят у моста, лица так далеко от фотоаппарата, что видны не четко. Но они все выглядели молодыми. По возрасту скорее как Уилл, нежели как Барни Грейвз. У меня в ушах застучало.
— А кто из них ваш папочка?
Олли показала пальцем. Тот, который посередине, с торжественным лицом. Он обнимал за плечи своих товарищей.
— Ты уверена, Олли?
Джеймс перелез через меня, прижался к сестре, прищурившись, будто пытаясь запомнить мужчину с фотографии. Дэн в замешательстве моргал.
Я открыла листок бумаги и сделала глубокий вдох. Дети притихли. Я пропустила приветствие, адресованное тете.
Олли Элизабет, хорошо относись к мисс Аде. Я ожидаю, что ты будешь ей помогать, и не будь слишком строга к братьям. Позаботься о Дженни. Я молюсь, что ты вырастешь и превратишься в такую же хорошую женщину, какой была твоя мама.
Джеймс, не пытайся сам колоть дрова. Последний раз ты до полусмерти напугал мисс Аду. Разреши это сделать кому-то другому. Тебе помогут. Настоящий мужчина знает, когда можно позволить принять чужую помощь.
Дэн, я рассчитываю на тебя, ты должен вырасти большим и сильным, чтобы помогать мне сеять следующей весной. Ты и твой брат будете мне очень нужны.
Моя Дженни, я не могу дождаться встречи с тобой. Ты, наверное, уже так выросла! Но, пожалуйста, расти не слишком быстро, я еще хочу успеть покачать тебя на руках.
Я услышала, как Олли засопела и опустила голову мне на колени. Я нежно погладила ее по голове, но не смогла на нее посмотреть. У меня самой в глазах стояли слезы. Поэтому я положила письмо и фотографию обратно в конверт и откашлялась.
— Давайте спать. У нас был тяжелый день.
Никто не протестовал, даже не заикнулся. Их молчаливая скорбь тронула меня. Я шла за детьми наверх, думая об этом человеке. Его слова были так кратки и лаконичны, но тем не менее в них проскальзывала удивительная нежность. Его трогательные строки, адресованные детям, даже дочери, которую он не знал! Мне нужно было понять Френка Грешема, отца этих детей. Я должна знать, что с ними станет после того, как Артур увезет меня.
* * *
Посреди ночи я прокралась вниз. Я не могла заснуть после того, как прочла свои письма. Слова отца жгли меня.
Она вне опасности. Но врач сказал, что грипп ослабил ее. Возможно, она уже никогда не будет прежней.
