Связь социального вопроса с политическим, а его, в свою очередь, с борьбой за правовое государство лучше всего прослеживается в научных трудах и публицистике М.М. Ковалевского, особенно периода первой русской революции. Разработка проблем политической философии, обоснование конституционных принципов и сравнительно-исторический анализ представительных учреждений разных стран становились в условиях общественной борьбы особой, а подчас единственной формой участия в создании предпосылок правового государства в России. «Кто имел случай действовать на общественном поприще, – заметил однажды Ковалевский, – тот, разумеется, успел отказаться от иллюзии о возможности непосредственного практического воздействия… Русский писатель, видящий в торжестве своих идей единственный стимул для деятельности, несомненно отложил бы в сторону перо, так мало надежд вызывает в нем действительность»[134]. Данная, скорее интеллектуальная, чем практическая, направленность деятельности ученого в рассматриваемый период отмечается современниками, например, А.Ф. Кони: участие Ковалевского в работе Государственной думы и Государственного совета может быть понято, если мы отдадим себе отчет в том, что ученый использовал их как трибуну для высказывания своих социально-политических доктрин, стремился разъяснить основы организации парламентской демократии. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что наиболее подробно рассматривается ученым в этот период прежде всего политическая философия английской и французской революций – учения Локка, Гоббса, Мильтона, с одной стороны, и Монтескье и Руссо – с другой. Характерно, что в отличие, например, от истории политических учений Б.Н. Чичерина или А.Д. Градовского, рассматривавших их в гегелевской традиции как постепенное развитие определенных общих, извечно присутствовавших принципов, Ковалевский, сознательно отвергавший данный подход, стремился, напротив, вскрыть связь этих доктрин с породившей их реальной действительностью. Эта особенность его подхода прослеживается прежде всего на материале истории Французской революции. Философские принципы 1789 г., считает Ковалевский, сформулировали то, что выработал исторический опыт. Связанные на первый взгляд с сочинениями кабинетных мыслителей, таких как Локк, Руссо, Вольтер и Монтескье, она в действительности явилась продолжением и развитием таких законодательных памятников, как Великая хартия вольностей, Декларация веротерпимости, Петиция прав, американская Декларация независимости. Тем самым подчеркивалось единство конституционных традиций Нового времени.
Понятно в связи с этим, почему особый интерес русских конституционалистов вызывали рационалистические учения предреволюционной эпохи во Франции XVIII в. Однако в новых условиях была очевидна и их ограниченность, проявляющаяся прежде всего в отсутствии историзма. Вероятно, здесь и следует искать причины обращения русских юристов к идеям исторической школы права Ф. Савиньи и Г. Пухты, которая в противоположность естественному праву рассматривала его как историческую категорию, складывающуюся в ходе органического развития народного духа, своего рода коллективного сознания народа. Новый шаг в развитии философии права, также оцененный русскими учеными, был сделан германским мыслителем Р. фон Иерингом. Он стремился интерпретировать уже собственно реальный исторический процесс развития права, определить степень воздействия на него ряда факторов, в том числе и социально-экономических[135]. Главная идея, особенно близкая русским конституционалистам, состояла при этом в интерпретации права как процесса борьбы: люди борются из-за отношений, которые нуждаются в правовом закреплении, и из-за норм, которые защищают эти отношения[136]. Эта новая доктрина означала, что в изучении и объяснении главных вопросов философии права в рамках рассматриваемого направления наступил следующий этап: центр тяжести исследования приходился уже не на поиск вечных и неизменных параметров развития права, а на конкретное изучение тех отношений, прежде всего социально-экономических, которые обусловливают развитие права в каждую данную эпоху у определенного народа. В этой перспективе смены основных идейных влияний на русскую политическую мысль легче понять основное направление ее эволюции и особенности на различных этапах.
Обращение русских философов и юристов к исторической школе права было обусловлено влиянием классической немецкой философии, прежде всего Гегеля, и относится ко времени формирования и развития так называемой государственной, или юридической, школы русской историографии. В трудах таких ее представителей, как С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, находим развитие идей об историзме в подходе к правовым явлениям, органическом происхождении права из недр и традиций народной жизни. Объясняя историографическую традицию государственно-правового направления, П.И. Новгородцев специально обращал внимание на взаимоотношение в ней философии Гегеля с положениями школы Савиньи, преодолевшей (хотя и не во всем) некоторые метафизические представления естественного права и рассматривавшей, в свою очередь, правовое развитие как длительный исторический процесс складывания государственных учреждений, правовых идей, соответствующего им законодательства[137].
Стремление русских ученых переосмыслить историю права под новым углом зрения нашло выражение в ее своеобразной диалектической интерпретации: теория естественного права выступала при этом как исходная позиция (тезис), ее критика с позиций исторической школы означала попытку ее отрицания (антитезис) и, наконец, последующее, современное развитие призвано было дать новое, высшее единство теории (синтез). На основе данного синтеза, заслуга которого принадлежала Иерингу, были сделаны попытки построения ряда новых теорий права, служащие базисом конституционных идей в России. По существу, речь шла о создании определенных моделей социального регулирования, выполненных (что вполне естественно для науки того времени) почти исключительно на правовом материале. Право понимается теперь и как социальная защита (Муромцев), и как разграничение интересов (Коркунов), и как нравственность (Петражицкий), и как порядок социальных отношений. Нетрудно заметить, что подобный подход к решению социальных конфликтов, исходящий из представления о праве как важнейшем инструменте социального регулирования, предполагал новое философское обоснование соотношения исторического и логического принципов познания.
Мысль о том, что историзм не противоречит рационализму в лице идеи естественного права и даже, наоборот, лишь в свете историзма можно понять прогрессивное значение этой идеи, справедливо высказывал В.И. Гессен[138]. Историческое понимание права, согласно его теории, выступает не против абстрактной идеи естественного права, но против формы ее осуществления – рационализма. Отвергая рационализм с позиций исторической школы, мы поэтому фактически создаем новую форму естественного права, которую можно назвать органической. В свою очередь, последующее развитие правовой мысли ведет к замене и этой органической формы новым синтезом – эволюционным или историческим естественным правом. К такому синтезу стремятся, по существу, все представители рассматриваемого направления русской правовой мысли конца XIX – начала XX в.
Для русского конституционализма конца XIX – начала XX в. основной теоретической проблемой являлось обоснование концепции правового государства новейшего времени. Обращение к естественно-правовым теориям прошлого было одним из важнейших средств, ведущих к достижению этой цели. Согласно господствующему воззрению, теория правового государства прошла три основные стадии в своем историческом развитии: первой признавалась доктрина суверенного государства Бодэна, второй – учения эпохи Французской революции, а третьей – правовая мысль новейшего времени. Особое значение при этом придавалось второму этапу, представленному, с одной стороны, теориями естественного права, прежде всего Монтескье и Руссо, с другой – проверкой их в ходе событий Французской революции. «Политическая доктрина Французской революции, – писал, в частности, П.И. Новгородцев, – придала идеалу правового государства, подготовленному долгими усилиями предшествующего развития мысли, ясные и твердые основания. Провозгласив, с одной стороны, идею народного суверенитета, а с другой – неотчуждаемые нрава личности, она утвердила те основания, на которых и до сих пор покоится теория правового государства»[139]. Эти два начала правового государства, сформулированные наиболее четко соответственно Ж.-Ж. Руссо и Ш. Монтескье на основе естественного права, как раз и стали предметом внимания практически всех крупных русских политических мыслителей рассматриваемого периода.
