Адам не стал даже пытаться понять ее логику. Вместо этого он сунул руку во внутренний карман своей куртки и достал пачку бумаг.
– Пока вы зачаровывали парикмахера, я сходил в библиотеку и сделал несколько фотокопий со статей о четырех пропавших женщинах.
Дарси тепло улыбнулась ему. Ей понравилось, что он сказал фотокопий, а не ксероксов. Она потянулась за бумагами, но Адам отодвинулся.
– Нет, не сейчас, – прошептал он. – Возможно, под нашим столом есть жучок. Кто знает, на что способны эти хартфордцы.
– Очень смешно, – заметила девушка, но все же скользнула взглядом по сторонам. Она не стала больше спрашивать про бумаги, и он их убрал. Поскольку Дарси была уверена, что здесь, в «большом городе», они не должны обсуждать ничего важного, их беседа за ланчем свелась к одной из ее любимейших тем, к еде.
– Вы были в Италии? – спросила она и, когда Адам кивнул, засыпала его вопросами. Можно ли сравнить еду в Италии с итальянской едой в Америке? Познакомился ли он с какими-нибудь итальянцами? Чем они отличаются от американцев?
Ее вопросы и его ответы заняли все время, что они ели. Пауза в разговоре возникла только однажды, когда Дарси спросила, почему он так много путешествовал в своей жизни.
– Вам не хотелось иметь дом? Детей? – уточнила она. Но, как это часто случалось и раньше, Адам замолчал и уставился на еду в своей тарелке.
Девушка ждала, надеясь, что он что-нибудь расскажет о себе. Дважды ей казалось, что Адам вот-вот заговорит, но он снова опустил глаза и ничего не сказал. После минутного замешательства Дарси спросила, был ли Адам когда-нибудь в Греции. На самом деле, Адам уже решил поведать ей кое-что о себе, но не смог заставить себя сделать это. Ему нравилось смеяться вместе с Дарси, и он не хотел, чтобы что-то изменилось. Когда девушка перестала таращиться на него и спрашивать про другую страну, он с облегчением улыбнулся, потом поднял голову и посмотрел на нее.
Одежда, прическа и то, что она сделала со своими глазами, – все это изменило ее. Он поверить не мог, что эта хорошенькая молодая женщина была той самой девушкой, которая сидела на краешке стула и болтала ногами во время их первой встречи.
Позже, в машине по дороге в Кэмвел, Адам не удержался и спросил:
– Что вы сделали со своими глазами?
– Мне покрасили ресницы, так что теперь они угольно-черные, – объяснила она, поворачиваясь и моргая часто-часто.
– Вам нравится?
– Они выглядят искусственными, – сухо ответил Адам. Девушка дурачилась, но это было обольстительно.
Его холодность обидела Дарси.
– О? – только и смогла она ответить, и ее губы плотно сжались. – А вы, я полагаю, любите естественных женщин: с обветренными лицами без всякой косметики с удочкой на одном плече и ружьем на другом.
Адам улыбнулся нарисованной ею картине. Трудно было вообразить женщину, которая понравилась бы ему меньше.
– Да, это как раз мой тип. Как вы догадались?
– Это тип Рене? – быстро среагировала Дарси.
При этом Адам чуть не въехал в канаву.
– Где, черт возьми, вы слышали это имя? – спросил он, как только справился с управлением.
– Перестаньте ругаться. Это нехорошо.
– Откуда вы взяли это имя?
– Вы говорите во сне.
– А как вы можете это знать?
– Вы говорите во сне очень громко.
С минуту Адам молчал.
– О чем еще я говорил? – наконец мягко поинтересовался он.
– Ни о чем таком, – улыбнулась Дарси, явно наслаждаясь его замешательством. – Только о Рене.
Он взглянул на нее, пытаясь понять, всю ли правду она сказала.
– Что именно я говорил? – спросил он наконец очень серьезно.
– Ну… Постойте-ка… Если я хорошо помню… вы сказали: «О Рене, моя дорогая, я люблю тебя всем сердцем, и я та-а-а-а-ак по тебе скучаю».
Губы Адама дернулись от сдерживаемого смеха.
– Я уверен, что вы все расслышали правильно, потому что я так к ней и отношусь.
Радость Дарси померкла.
– Ну и как она выглядит?
Девушка крепко прижала руки к груди, а губы ее вытянулись в ниточку.
– Длинные шелковистые волосы, огромные карие глаза, хорошенький маленький носик, – сообщил Адам со счастливым видом.
– Образованная?
– Лучше этого. Она послушная.
– Она что?! – вспыхнула было Дарси, но потом поглядела на него и улыбнулась.
– Понятно. Ну и какой длины у нее уши?
– Полфута, не меньше, – ответил Адам, и оба рассмеялись.
– Ваша собака?
– Ирландский сеттер. И я в самом деле очень по ней скучаю.
– Если вам понадобится кто-то еще… кроме вашей собаки… составить вам компанию на ночь… – произнесла Дарси.
Адам не осмелился взглянуть на нее. Бесцветная маленькая девушка, сидевшая перед ним в нью-йоркском офисе, не представляла никакого интереса. Но при мысли о Дарси в костюме кошки и о нынешней Дарси со стрижкой пикси он начинал как-то… нервничать, что ли. Ему хотелось все вернуть в прежнюю колею.
– У меня есть маленькая черная книжка, – напомнил он, – а вам полагается оставаться верной человеку, которого вы любите всем сердцем. Помните? Я могу поспорить, что Патнем верен вам.
Эта фраза заставила Дарси расхохотаться, да так сильно, что ему показалось, будто девушка вот-вот задохнется. Но сколько он ни пытался, ему не удалось вытянуть из нее, что такого ужасно смешного она нашла в его словах.
Тогда он спросил:
– Разве Патнем не верен вам? – но она не удостоила его ответом, ведь и ей не удалось ничего из него вытянуть, несмотря на многочисленные вопросы. Ему досадно было думать, что у нее, возможно, секретов не меньше, чем у него самого.
Через пару минут Адам свернул с автострады на узкую сельскую дорогу.
– Надеюсь, вы не возражаете, если мы вернемся в Кэмвел окольным путем? – Он надеялся, что его голос звучит естественно. – Эти деревья такие красивые, что я бы хотел подольше полюбоваться ими.
Но Дарси нелегко было обвести вокруг пальца. Она задумчиво посмотрела на него. Если что-то и можно было знать об Адаме Монтгомери наверняка, так это то, что пейзажи его не интересуют.
– Какая-нибудь из пропавших женщин ездила здесь?
Адам даже головой затряс, поражаясь точности ее догадки.
– Если мне понадобится выудить у кого-нибудь информацию, я пошлю вас. Да, – подтвердил он со вздохом, – две из них пропали как раз на этой дороге.
– Вы узнали об этом до того, как побывали сегодня в библиотеке, или после?
– Только сегодня. Я не так давно знаю о городе Кэмвеле и о том, что здесь происходит. Я…
Он оборвал себя, потому что не хотел говорить ей больше того, что было необходимо. Чем меньше она будет знать, тем в большей безопасности будет находиться, подумал он.
