— Знаю, господин. Но согласно вековым устоям я готовлю ягодную запеканку для каждого нового повелителя в первое утро его правления. Вы обязаны отведать ее, чтобы вам сопутствовала удача. Традиции нельзя нарушать.
— Меня не интересуют велянские традиции, песни и сказки, — Эйнар не ожидал, что робот окажется таким назойливым, однако он все равно не хотел злиться — отравлять агрессией удовольствие от осознания величия занятой должности.
— Хотите, я поймаю для вас дапатитию, — услужливо предложил Бим Бом. — Их много приползает с поля к полудню.
— Не надо. Я не собираюсь есть дапатитий. Сам найду себе добычу, — Эйнар вежливо отказался от услуг Бим Бома и сделал вывод, что в одном робот прав: ему надо перекусить.
Голода он еще не чувствовал, но в нем проснулся азарт охотника.
— Как дела в государстве? — поинтересовался он, встав с постели.
— Ужасно. Отвратительные дела, господин. Народ крайне вами недоволен. У парадного входа собралась многочисленная толпа. Ваши подданные требуют вернуть власть Обилеру. В противном случае они грозят устроить вооруженное восстание.
— Не следовало мне рассчитывать на их благоразумие, — задумчиво отозвался Эйнар. — Но хорошо, что они пришли сюда.
— Вы не можете охотиться на велян! — отчаянно возмутился робот, догадавшись о недобрых намерениях повелителя. — Теперь они — ваш народ! Вы должны заботиться о них.
— Вот именно. Это мой народ, — доходчиво объяснил Эйнар. Он подошел к Бим Бому и презрительно глянул на него сверху вниз. — А раз он мой, то я вправе распоряжаться им по собственному усмотрению.
Нелианец вышел из спальни и быстро направился к лифту по длинному коридору. Робот с тихим невнятным бормотанием засеменил за ним.
* * *
Латлин и Эйнар
Полководец Латлин нашел предводителя повстанцев, но тот не захотел его выслушать. Оул, молодой амбициозный парень, отказался призвать сторонников возвратиться в город. Не для того он организовал собрание, чтобы, послушавшись подозрительного незнакомца, позорно бежать, не отвоевав власть у инопланетного захватчика.
— Пойми ты, надо уходить, пока никто не пострадал! — кричал Латлин.
Загорелая русая девушка, спутница Оула, начала уговаривать лидера повстанцев послушаться, но тот оставался непреклонен.
Послышался шорох, затем скрип. Веляне умолкли и замерли, держа наготове оружие. Ворота медленно открылись.
Эйнар вышел из сада, спустился по золотым ступеням и встал на светлую каменную плиту, разделяющую светло-желтую крепостную стену и свободную часть горного плато. Встроенные в забор орудия со скрипом повернулись за ним.
Бим Бом не решился последовать за хозяином. Его голова на вытянутой шее робко высовывалась из створки ворот.
— Вы согласны признать меня своим повелителем? — спросил Эйнар, не скрывая издевки.
— Мы никогда не признаем тебя правителем! — в негодовании воскликнул Оул. — Верни власть Обилеру.
— На тебе нет благодати! — выкрикнула женщина средних лет.
— По закону ты не можешь властвовать над нами. И не будешь! — сказала девушка из первого ряда.
— Убирайся вон с Велы! — издалека раздался мужской голос.
Много еще похожих выкриков прозвучало из толпы.
Полководец Латлин молча стоял между Оулом и его девушкой, анализируя ситуацию и старательно пытаясь найти из нее наилучший выход. Оула переубедить он не сможет, но повстанцев надо успеть спасти, пока марсианский боевой корабль еще неподвижен под прозрачным куполом дворца.
Латлин отважился пожертвовать собой ради спасения обезумевших сограждан.
“Лучше погибну я один, чем все они”, — мелькнула сумбурная мысль в его напряженном мозгу.
Он должен привлечь внимание Эйнара, только не криком; надо молчать и успокоиться, привести эмоции в равновесие.
Латлин достал складной маленький нож и глубоко порезал левую руку ниже локтя. Синяя кровь потекла в черную перчатку, закапала на траву и в подставленную правую ладонь.
“Давай, посмотри на меня”, — мысленно говорил воин Эйнару. — “У тебя острое чутье, обернись”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Эйнар почуял запах крови. Он жадно втянул ноздрями воздух и повернулся в сторону Латлина. Орущая толпа осталась для него где-то далеко, импульсы их энергии — в другом пространстве.
Полководец терпеливо ждал.
Когда Эйнар посмотрел на него, их взгляды соединились и поле восприятия сжалось до одного объекта.
Латлин опустил руку, замер в неподвижности. Эйнар тоже на мгновение застыл, а потом спустился с пьедестала и медленно пошел к Полководцу, оставляя четкие следы на примятой траве. Толпа перестала кричать. Эйнар остановился в нескольких шагах от выбранного объекта и посмотрел ему в глаза, при этом зрачки его собственных глаз резко сузились. Латлин смотрел на сине-зеленые огни без ужаса, без ярко выраженных эмоций, будто бы не понимая, что они могут стать последним увиденным эпизодом его жизни. Он вел себя так, словно был сильнее противника, словно это он владел марсианским симбионтом, обеспечивающим хозяину неуязвимость.
Эйнар не понимал причины странного поведения велянина. Зачем он вызвал его? Почему не кричит, не протестует? Хочет продемонстрировать силу, которой нет? Сознание надежно заблокировано, но страх почувствовался бы. Значит, ему не страшно. Да и взгляд его сигнализирует о готовности к поединку. А ведь у него даже обычного оружия нет, не то что марсианского пефола…
Нелианец ждал нападения. Он мог бы атаковать первым, если бы не посчитал это нелогичным. События развивались не так, как он предполагал ранее. Он всегда считал велян трусливыми неразумными существами. Эйнар и предположить не мог, что они окажутся фанатиками, готовыми пожертвовать собой ради вековых традиций, что было намного хуже обычной глупости.
Эйнар представил: если он убьет кого-то из них без видимой на то причины, в толпе начнется паника; веляне разбегутся, и по щелям попрячутся. Конечно, роботы могут поймать некоторых беглецов и привести во дворец. Только навряд ли под страхом пыток из них можно будет сделать хороших слуг… Проблема в том, что сама суть государственной власти без повиновения велян исчезнет вместе с должностью правителя. А подчинить их непросто. Конечно, он будет их убивать, пусть привыкают к неизбежному, только нужно все устроить так, чтобы они считали виновными сами себя.
Спешить Эйнару было некуда, он мог ждать долго. Стоя напротив Латлина, он искал лазейку в заблокированном сознании Полководца. Веляне не способны выдерживать продолжительную полную блокировку. Скоро тщательно скрываемые сигналы энергетических импульсов прорвутся наружу, и он сможет узнать причину пока необъяснимого поведения смельчака.
Латлин, в свою очередь, не понимал, почему он еще жив. Мыслить при заблокированном сознании было трудно, но он видел Эйнара. Тот, похоже, нападать не собирался. Латлин мог бы поговорить с ним, но разговаривать им было не о чем. О будущем Велы? Повстанцы уже все сказали, а он их мнение разделял полностью. Только не надо было им сюда приходить, не надо было бездумно рисковать. Он понимал, кто-то должен погибнуть, и готов был стать этим кем-то. Готов и спокоен, ведь информация его разума улетит вместе с его душой. Захватчик ее не узнает.
Внезапно у Оула не выдержали нервы. Схватив кинжал, парень с диким криком рванулся к Эйнару. Латлин успел схватить его за руку, но ни отнять кинжал, ни удержать разъяренного юношу не смог. Рука командира повстанцев предательски выскользнула из перчатки Полководца.
Оказавшись перед Эйнаром, Оул замахнулся, прицеливаясь в сердце врага, но тот с невозмутимым видом, как будто подобные происшествия были неотъемлемой частью его повседневной жизни, поймал руку молодого велянина, вывернул ее и вонзил кинжал ему в грудь. Оул захрипел, закатил глаза и упал к ногам завоевателя, истекая кровью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Русая девушка метнулась к нему, но Латлин удержал ее.
— Тихо, тихо, — шептал Латлин, зажимая левой рукой рот девушки, а правой удерживая ее бьющееся тело. — Надо уходить.
