на улице не было ни единого человека в вечерних дорогих костюмах. Даже поразился тому, насколько быстро они дали по тапкам. Словно у них это было отработано.
Выбитую мною входную дверь уже оттащили в сторону, что не помешало пришедшему в себя охраннику сесть рядом с ней. Возникло ощущение, что все его мышление крутилось вокруг одной задачи: «мне сказали охранять вход, значит отходить от него нельзя ни при каких раскладах». Бедненький глупый амбал. Тяжко тебе по жизни, наверное.
На улице стояло несколько десятков бойцов Императорской гвардии. Испанец так же находился неподалеку — в данный момент он что-то втолковывал прибежавшему на шум полицейскому. Тот напряженно вглядывался в мою сторону и без остановки кивал. Видимо прикидывал, как будет оправдываться перед семьей Намори за то, что не смог вовремя предупредить об облаве. А в том, что местные полицейские находятся на прикорме у бандитов, у меня не было ни единого сомнения. Тоже самое можно сказать и о властях, которых не стали предупреждать о проведении операции. Слишком велик шанс утечки.
— «Ну ты суров, братишка…» — протянула Райли, которая за последние несколько минут не произнесла ни слова. — «Думаешь, Мансы простят тебе это?»
— «Да плевать мне, если честно. Если попытаются высказать претензии по этому поводу, значит у нас разное представление о справедливости. Благо, что мне всегда есть куда податься.»
Ну а что? Не останусь тут, так всегда могу вернуться обратно в Петербург. Само собой, после свержения нынешнего Императора, и в качестве мужа Елены. Интересно, а как их называют? Первый ледь? Первый сэр? Или просто «тот, кто жарит Императрицу»? Хотя нет, последний вариант вряд ли приживется в обществе. Романова лично оторвет язык каждому, от кого услышит подобное.
— «Эх, а я уже начала привыкать к жизни в Бамако», — вздохнула сестра. — «Ну ладно, приготовлю чемоданы, на всякий случай. Зато Лешка как обрадуется… он-то после окончания войны хочет обратно в Петербург вернуться».
Тем временем Испанец заметил мое появление и, что-то сказав хранителю закона напоследок, двинулся в мою сторону.
— Местные полицейские совсем оборзели, — выругался Густаво. — Представляешь, этот клоун потребовал у меня подробного отчета о наших действиях. Мол, в ином случае у них не получится организовать безопасность периметра. Я чуть на месте его не прибил… еле сдержался. Эйлин внизу?
— А тебе еще не сообщили? — удивился я.
— Сам как думаешь? Операцией руководит кронпринц, в то время как я тут нахожусь в качестве твоего телохранителя.
— Понятно. Она внизу, как и один из членов семьи Намори.
— Полагаю, что Алан, — кивнул наставник. — Насколько я помню, именно он управляет сетью игорных клубов. А тут у них что-то типа центрального заведения.
— Угадал.
Испанец нахмурился и задумчиво почесал бородку.
— Он жив?
— Не совсем. Можно сказать, что его шея не пережила контакта с моими руками.
— Паршиво…
— Будешь осуждать?
— Нет, конечно. Они сами нарвались, когда согласились помочь нашим врагам. Но все же плохо, что все дошло до смерти наследника. Альфред этого просто так не оставит.
— А это еще кто?
Неожиданно люди справа расступились, и к нам подошел грузный суровый мужчина, с больно знакомыми чертами лица. Ну понятно, перед нами глава семьи Намори.
— Это я. — Он посмотрел на наставника. — Густаво, рад тебя видеть.
— Альфред… — кивнул Испанец.
— Что же я, по-твоему, не смогу оставить?
И именно в этот момент, как на зло, из здания начали выносить тела павших охранников, накачавшихся дармовой силой и посмевших бросить мне вызов, а так же погибшего наследника семьи Намори. Его тело было накрыто пленкой, но всем было понятно, кто именно находится под ней. Среди аристократов и просто состоятельных граждан слишком мало людей с избыточным весом.
— Это тот, о ком я думаю? — ровным тоном спросил он.
— Альфред, не принимай поспешных решений…
— Да, он! — перебил я наставника. Меня нервировало то, с каким пиететом тут разговаривают с какой-то там шпаной.
— Кто это сделал? — так же спокойно спросил глава семьи Намори.
— Ваш сын погиб от моей руки, — без капли страха произнес я. — Все могло закончиться иначе, вы даже смогли бы остаться при своем бизнесе, пусть и с некоторыми ограничениями. Но… он посмел угрожать моей семье. А я такого не прощаю.
Альфред несколько секунд вглядывался в мое лицо. При этом сам не показывал ни капли эмоций, словно не он только что узнал о смерти сына.
— Раз вы так… рьяно защищаете собственных родственников, значит должны понимать, какие действия я предприму в скором времени.
— Предполагаю, что вы попробуете убить меня или кого-то из моих близких. Но знаете, чем все в итоге закончится? — я наклонился вперед и, немного понизив голос, произнес: — вы потеряете ВСЕ, включая собственную жизнь. Альфред, вы производите впечатление умного человека, поэтому дам один совет: не стоит начинать войну с врагом, которого вы не сможете одолеть. Это приведет к печальным последствиям. Как для вас, так и для других членов вашей семьи.
Отстранившись и одарив окружающих широкой улыбкой, отправился в сторону собственного авто, припаркованного где-то за чертой города. Надеюсь, я доходчиво донес до него нужную мысль. Иначе мне действительно придется разобраться с этой семейкой раз и навсегда.
Этим же вечером меня пригласили понаблюдать за «взятием показаний» у Эйлин Трухильо. Устраивать ей допрос с пристрастием никто бы не стал, ибо это равноценно официальному объявлению войны, потому малийцы действовали нарочито в рамках приличий. Меня же за прошедшие часы тоже никто не трогал. Ни просьб, ни критики… вообще ничего. Просто дали отдохнуть и все.
Разговор проходил в мексиканском посольстве. Другие места были забракованы Эйлин как ненадежные. Мало ли, ее еще раз «похитят» и попробуют воспользоваться дипломатической неприкосновенностью ее транспорта. Именно такой линии защиты она и придерживалась.
Нас собрали в небольшом кабинете, где и должен был состояться этот разговор.
— Господа, — начал говорить мексиканский посол, представляющий интересы дочки президента, — для начала хотел бы предупредить, что мы согласны не выносить сегодняшний инцидент в инфополе, но в ответ требуем полной осведомленности о ходе расследования. Вы согласны на это условие?
Просто потрясающе. Мало того, что Эйлин выкрутилась из ситуации, так еще и жертву из себя изображает. А ведь малийцам приходится это терпеть — прямых доказательств ее участия в диверсии и похищении данных попросту нет.
— Согласны, — ровным тоном произнес Манс.
С момента нашей встречи кронпринц старательно избегал зрительного контакта со мной. То ли обиделся, то ли наоборот, показывал характер. Кто его знает. Меня это не особо трогало.
— В таком случае, можем перейти к нашей беседе.
Хех… даже не допросу, а просто «беседе». Мексиканцы сразу расставили нужные акценты.
— Эйлин, вы можете как-нибудь объяснить свой скорый отъезд из посольства? — начала разговор Штиль.
Девушка была специалистом в этой области, потому неудивительно, что подключить решили именно ее. Обычного следака сюда просто не пустили бы.
— На мой личный телефон пришло сообщение от одного из людей отца, — невозмутимо ответила мексиканка. — Там было сказано, что их кортеж попал в серьезную аварию, и что папа находится при смерти. Сразу после этого я отдала приказ готовить самолет к вылету.
— Получается, вы двигались в аэропорт?
— Было бы странно, если бы я решила добираться до Мексики автобусом.
Ни капли страха. Знает, сволочь такая, что к ней никак не подкопаться. А может она действительно ни при чем? С Александра станется использовать своих «союзников» в темную. Кстати, это было бы нам на руку.
— В какой момент вас перехватили?
— Понятия не имею. Где-то на пол пути машина резко приземлилась, а внутрь втиснулись люди Намори. С ними еще была женщина, лет сорока. Не знаю кто это.
— В вашем автомобиле серьезные системы защиты, — напомнила Штиль. — Не поверю, что вы так просто дали взять себя в заложники.
— Эти бандиты сразу сообщили, что вкололи себе сыворотку Романова. А проверять, говорят ли они правду, мне не очень-то хотелось. Своя шкура, знаете ли, дороже.
— Понятно. И чего они хотели?
— Сказали, что если хочу жить, то должна провести их на личный борт. Они, почему-то, были уверены, что вы не станете сбивать самолет
