— Потише — на том склоне зверинец травоядных!
Каштанов прекратил стук, спрятал добытый образчик в карман и полез через кусты; Громеко следовал за ним.
На южном склоне холма, еще более пологом, они увидели разнообразных, мирно пасшихся животных. Ближе всего к ним находилось семейство носорогов, сильно отличавшихся как от живущих в Индии и Африке, так и от длинношерстного носорога. Это были толстые, приземистые, коротконогие твари, похожие на небольших гиппопотамов; но форма головы и короткий толстый рог самца выдавали их породу. У самки вместо рога была только большая мозолеобразная шишка. Детеныш, резвившийся возле матери, походил на огромную ливерную колбасу; чтобы добраться до источника молока, он ложился на землю и протискивался боком под брюхо матери, которая, передвигаясь, придавливала его, что вызывало недовольное хрюканье обиженного малыша.
Немного далее на склоне паслось стадо огромных слонов. Рассмотрев их в бинокль, Каштанов заявил, что это, вероятно, мастодонты; они отличались от мамонта длинными и прямыми бивнями, покатым лбом и более длинным туловищем.
По соседству с ними ходили несколько антилоп огромной величины, буро-желтых с черными пятнами, как у леопарда, с длинными саблевидными рогами. Они передвигались скачками, потому что задние ноги были значительно длиннее передних, — Громеко сначала принял их за огромных зайцев.
На опушке леса находились еще более странные животные, похожие отчасти на жирафа, отчасти на верблюда: сходство с первым состояло в очень длинной шее и голове с небольшими рожками, а признаками верблюда являлись бурый цвет и форма туловища с небольшим горбом. Парочка этих животных, в которых Каштанов признал родоначальника верблюда и жирафа, ходила вдоль опушки, свободно срывая веточки и листья на высоте четырех метров от земли.
Наиболее интересной добычей охотникам показались антилопы и верблюдо-жирафы; поэтому они разделились на три партии: Каштанов направился окольным путем к верблюдо-жирафам, Папочкин — к антилопам, а Громеко должен был сфотографировать носорогов и мастодонтов.
Громеко, соблазнившийся видом маленького носорога, показавшегося ему достойным вертела, выстрелил и уложил на месте ничего не подозревавшего детеныша. Его родители, вместо того чтобы спасаться бегством, как ожидал охотник, обнюхали труп, а затем с громким хрюканьем бросились на ботаника, который имел неосторожность показаться на опушке кустов. Он скрылся опять в кусты и успел отбежать несколько шагов в сторону, когда на том месте, где он только что стоял, раздался треск неистово ломаемых ветвей, и оба носорога, топча кусты и разбрасывая их мордами по сторонам, появились на гребне холма и побежали дальше. Но, заметив, что их враг исчез, они повернули назад и помчались туда, где колебания кустов выдавали присутствие охотника.
В это время вблизи антилоп раздался выстрел Папочкина, и стадо этих животных понеслось вверх по склону; туда же устремились и мастодонты, подняв хоботы и издавая тревожные трубные звуки. Положение Громеко становилось отчаянным: с одной стороны, ему приходилось следить за носорогами и бегать от них взад и вперед через кусты, а с другой — надвигалась опасность от антилоп и мастодонтов. Но ботанику пришла счастливая мысль: заметив, что антилопы и мастодонты бегут вверх по склону с разных сторон, но приблизительно к тому же месту гребня, он, вместо того чтобы перебегать от носорогов взад и вперед через кусты, побежал теперь вниз по склону в промежуток между антилопами и мастодонтами, в расчете, что те или другие задержат его преследователей. Этот расчет оправдался: прорвавшиеся опять через кусты разъяренные носороги столкнулись — один с мастодонтами, другой с антилопами; произошло замешательство; первый был сшиблен и затоптан, второй обратил в бегство антилоп и сам побежал за ними, а Громеко остался победителем на поле сражения.
Отдышавшись от безумного бега, он поднялся обратно к кустам, нашел ружье, брошенное при бегстве от носорогов, а затем стал искать свою добычу — маленького носорога, из-за которого натерпелся такого страха. Найти его оказалось нетрудно, потому что круглая туша, напоминавшая добрый бочонок, виднелась издали среди потоптанной травы. Потом он отправился к своим товарищам, и они вместе, тяжело нагруженные шкурами, черепами и мясом, двинулись обратно к стану, где Макшеев уже беспокоился, дожидаясь их. Он сам хоть и сидел на месте, но не остался без добычи. К палатке подкрадывался хищник, вероятно собиравшийся съесть Генерала, но вместо того попавший под пулю, — это было животное, похожее на волка, но с очень большой головой, с кошачьим телосложением и со сравнительно длинной гривой на голове и шее. Каштанов нашел, что это должен быть плиоценовый предок современных волков.
Плутон гаснет
Пока в котле варилось мясо антилопы, а на вертеле жарился целиком молодой носорог, путешественники были заняты приведением в порядок обильных материалов, добытых за день.
Во время этой работы они заметили, что свет ослабел и сделался еще более красноватым, чем обыкновенно. Подняв головы, чтобы выяснить причины этого явления, они убедились, что небо безоблачно, но сам Плутон светит тускло, и на одной половине диска видно много больших темных пятен.
Вместе с ослаблением света началось понижение температуры, достигавшей в этот день уже +28 градусов в тени. Последнее можно было бы приветствовать, но первое внушало некоторую тревогу.
— А что, если Плутон теперь погаснет совершенно? — спросил Громеко, так как во время ужина констатировали, что ослабление света продолжается и количество темных пятен на диске увеличивается.
— И мы вдруг очутимся в полном мраке, за которым постепенно наступит и полярный холод? — прибавил Папочкин.
— А теплая одежда осталась у нас далеко на севере в юрте! — воскликнул Макшеев.
— Я думаю, что это ослабление света — временное явление, — сказал Каштанов. — Плутон, судя по его красному свету и обилию темных пятен, действительно находится в последнем периоде своего горения. Но этот период может продлиться еще сотни и тысячи лет. Звезды, аналогичные Плутону, наблюдаемые в мировом пространстве, по временам меркнут, почти гаснут, но потом опять вспыхивают. Запасы тепла, имеющиеся в их массе, еще очень велики, и кора, образующаяся на их поверхности вследствие охлаждения и представляющая темные пятна, которые мы видим, снова и снова разрывается и расплавляется за счет этих запасов. Угасание светила не может произойти сразу.
— А если горение Плутона прекратится вследствие недостатка кислорода? Ведь нужный для него кислород берется, конечно, из общей атмосферы нашей планеты, всасываемой через полярное отверстие.
— Это очень сомнительно, так как за миллионы лет своего горения Плутон должен был бы сжечь весь кислород нашей атмосферы и обитатели земли давно задохнулись бы в азоте. Процессы горения самосветящихся тел Вселенной известны нам еще слишком недостаточно и, может быть, происходят иначе, чем наблюдаемые нами на Земле. Может быть, кислород образуется там вновь как продукт распада других химических элементов. Открытия последних лет относительно превращений радия заставляют нас уже иначе смотреть на постоянство этих элементов, считавшееся прежде бесспорной истиной.
— Словом, «друг Горацио, на свете есть еще много вещей, которые не снились нашим мудрецам», а в Плутонии мы каждый день убеждаемся в справедливости этого изречения Гамлета, — сказал Громеко и предложил лечь спать, пользуясь темнотой и прохладой.
Животный мир леса также чувствовал, что в природе творится неладное. Птицы совершенно замолкли, и вместо их пения и щебетанья слышались тревожные крики разных зверей. Генерал по временам завывал, подняв голову.
Но путешественники, разложившие костер перед палаткой, спали крепко, не обращая внимания на эти звуки, и проспали значительно дольше обыкновенного.
Постепенно все проснулись, хотя было темно по-прежнему. Все было объято красноватыми сумерками, а диск Плутона был покрыт многочисленными темными пятнами, так что сила света была ослаблена на девять десятых. При этом освещении листва и трава казались почти черными, как и само небо. Вокруг лежала глубокая тишина — ни птицы, ни звери, ни насекомые не проявляли признаков жизни, и только по временам налетавший ветерок шумел в листве. В этой тишине было что-то зловещее.
Посоветовавшись, решили, что рискованно плыть в таких сумерках по неизвестной реке между двумя стенами леса, переполненного разными хищниками, которые могли напасть на путешественников. Легко можно было сесть на мель или наткнуться на корягу, что представляло большую опасность для парусиновых лодок.
— А если этот сумрак будет продолжаться целые недели или месяцы? — спросил Громеко. — Неужели мы будем сидеть на месте? Провизии у нас хватит дня на три, на четыре.
