– Остановитесь, сударыня! Выслушайте оправдание моей сестры; она молчит, чтобы не обвинять меня; она более великодушна, чем вы, с вашим безосновательным обвинением.
– Наглец! – вскричала г-жа Дельмис.
– Дайте мне сказать, – продолжал Грибуйль, возвышая голос и отталкивая сестру, которая напрасно пыталась заставить его замолчать, – и не выводите из терпения, потому что ваша несправедливость начинает меня раздражать. Это я удерживал госпожу Гребю, чтобы она не беспокоила вас, потому что вы запретили кого-либо впускать. Я уронил ее на пол, повалял и немножко подавил. Каролина ее не трогала, а капрал ее не освобождал, а насмехался над нею; он увел ее не по своей воле, а потому что она принялась кривляться и притворяться, что не может идти. Вы говорите, что она ваша подруга! А я говорю, что она ваш враг и что она говорит о вас плохо, она смеется над вашими нарядами, она захотела забрать у вас Каролину, чтобы больше ей платить и лучше о ней заботиться. И г-жа Пирон, и г-жа Леду так же говорят. Так что вы предупреждены, а Каролина оправдана. Мы рады, что уходим от вас, и чем раньше, тем лучше; мы жалеем только о хозяине, он такой добрый, не такой, как вы; он-то не занимается ни нарядами, ни зубами, ни волосами!
– Наглец! Мерзавец! – вскричала г-жа Дельмис, не в силах больше сдерживать гнев.
Бросившись на Грибуйля, она ударила его кулаком и убежала наверх.
КАРОЛИНА. – Что ты наделал, Грибуйль? Ты ожесточил ее.
ГРИБУЙЛЬ. – А мне-то что? Я сказал ей правду, пусть знает, какова она и каковы ее подруги.
КАРОЛИНА. – Но она ужасно отомстит нам! Она лишит меня возможности заработка.
ГРИБУЙЛЬ. – Ты так думаешь? Она что, настолько злая?
КАРОЛИНА. – Увы! Боюсь, что да.
Каролина упала на стул, закрыла лицо руками и взмолилась, призывая помощь Господа, святой Богородицы и всех святых; она молила Бога дать ей силы и избавить от жестокой участи видеть брата жертвой лишений и унижений.
XX. Прощание.
Грибуйль глядел на сестру; он догадывался, что она страдает; но не мог понять, что было главной причиной ее расстройства.
На глазах выступили слезы, он изо всех сил пытался найти средство загладить невольную вину.
«Вот что нужно сделать!» – наконец решил он и, бесшумно выскользнув из кухни, направился в комнату г-на Дельмиса.
– Что тебе нужно, Грибуйль? – сказал г-н Дельмис, обернувшись на стук двери.
– Каролина плачет, – тихо произнес Грибуйль. – Да, Каролина плачет, и это моя вина; я пришел вас просить, хотя вы мне больше не друг, прийти нам на помощь, исправить мою ошибку.
– Почему ты говоришь, что я тебе больше не друг? Я им был и останусь навсегда, – сказал г-н Дельмис ласковым и дружеским тоном.
ГРИБУЙЛЬ. – Нет; один раз вы проявили слабость, и я больше на вас не надеюсь.
Г-Н ДЕЛЬМИС, живо . – Слабость!.. Не забывайся, Грибуйль! Ты уж чересчур рассчитываешь на мою дружбу!
ГРИБУЙЛЬ. – Нет, я больше на нее совсем не рассчитываю. Вы проявили слабость, когда предали меня в случае с Жако. Вместо того, чтобы меня поддержать, вы сказали: «Выпутывайся, как знаешь». Но как я бы мог выпутаться, раз это вы засунули голову Жако в мышеловку? Что я мог сказать? Если бы не ваш совет, я бы бросил Жако в камин, и никто бы ничего не узнал.
Г-н Дельмис, к которому возвращалось присутствие духа по мере того, как Грибуйль говорил, улыбнулся его последним словам и с обычным добрым видом сказал:
– Но все это мне не объясняет, почему Каролина плачет и что я могу сделать, чтобы ее утешить.
Грибуйль пересказал сцену, устроенную г-жой Дельмис, и опасения Каролины.
– Дело плохо, – сказал г-н Дельмис, настолько же недовольный выпадами Грибуйля по адресу г-жи Дельмис, насколько удрученный чересчур оправданными предположениями Каролины. – Дело плохо, – повторил он. – Я вижу только один выход: Каролине надо искать новых клиенток… Я не знаю… Посмотрю… Это будет нелегко… Ну зачем тебе надо было говорить про фальшивые зубы моей жены!
– Нет, нет, я не говорил про фальшивые зубы, я забыл! – вскричал Грибуйль.
Г-н Дельмис не мог сдержать улыбку.
– Оставь меня, – сказал он, – я подумаю. Как увижу капрала, поговорю с ним.
– Это было бы очень хорошо, – сказал Грибуйль. – Он как раз говорил сегодня Каролине, что готов защищать и любить ее, как сестру. Хорошо иметь такого защитника, как капрал; даже вам придется с ним считаться.
– Без сомнения, – сказал г-н Дельмис, смеясь. – Мы на пару займемся вашими делами и надеюсь, с честью выйдем из положения.
Грибуйль в восторге побежал к сестре и сообщил, что только что побеседовал с господином Дельмисом и что тот будет их защищать вместе с капралом.
– С капралом! – вскричала Каролина. – Я этого не хочу! Я вполне могла бы разобраться без него.
ГРИБУЙЛЬ. – Вот это да! Почему вдруг? Капрал ведь не старик, он такой же молодой, как ты, и у него полно силы и здравого смысла.
КАРОЛИНА. – Я не говорю «нет», Грибуйль; но это бесполезно, я не хочу.
ГРИБУЙЛЬ. – Тогда пойди предупреди хозяина, потому что он сказал, что собирается поговорить с капралом.
КАРОЛИНА. – Я ничего не буду говорить хозяину, потому что мы завтра уйдем. А если мы с тобой не сможем прожить, то отправимся к матушке.
ГРИБУЙЛЬ. – Как хочешь; я последую за тобой куда угодно.
День закончился печально. Г-жа Дельмис чувствовала себя неловко под серьезным, почти недовольным взглядом мужа; дети болтали не переставая, но тоже были озабочены уходом Каролины и Грибуйля. Никто, кроме г-жи Дельмис, не знал, что это произойдет уже завтра, и дети предвкушали загородную прогулку в компании Грибуйля.
Под вечер Грибуйль вошел в гостиную и молча протянул г-ну Дельмису сверток с ключами.
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Зачем ты принес мне ключи? Что ты хочешь, чтобы я с ними сделал?
ГРИБУЙЛЬ. – Я их вам принес, сударь, потому что они ваши; я хочу, чтобы они остались у вас, потому что они принадлежат вам.
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Но ведь они должны быть у Каролины.
ГРИБУЙЛЬ. – Были у Каролины, сударь, но больше не будут, потому что мы завтра утром уходим.
– Завтра! – воскликнул г-н Дельмис, стремительно вскакивая. – Это невозможно! Так не поступают! Каролина неспособна на такую выходку!
ГРИБУЙЛЬ. – Вы правы, сударь. Каролина неспособна на подобную выходку. Это хозяйка велела нам убираться, будто мы воры какие. Ах, как бы мы не сперли ее платья! Они же ей так идут!..
Грибуйль захохотал; г-н Дельмис, несмотря на досаду, кое-как подавил улыбку, дети были удручены; г-жа Дельмис пребывала в сильном замешательстве.
Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Друг мой… я была вынуждена срочно найти замену… Грибуйль так груб… Можно ли подвергать уважаемых людей, наших гостей, этим… неучтивостям… нападкам этого полоумного… вы знаете, как Каролина обидчива… Она не захотела… она захотела…
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Она не захотела выносить ваши придирки и захотела от них избавиться как можно быстрее: я ее понимаю и одобряю… Грибуйль, друг мой, сходи за сестрой. Мне нужно с ней поговорить. Проведи ее в мой кабинет.
Грибуйль убежал и через пару минут провел Каролину в кабинет, где ее ожидал г-н Дельмис.
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Итак, завтра вы уходите, мое дорогое дитя; привязанность и сочувствие к вам не позволяют мне вас удерживать. Я подтверждаю обещание заботиться и защищать вас всеми средствами, какие будут в моей власти; и не могу расстаться, не предоставив доказательство моей дружбы и признательности. Вот вам к тому жалованью, которое вы получили, небольшая сумма, это поможет вам как-нибудь прожить, пока найдете работу. Прощайте, дорогое дитя, прощайте; Бог да благословит и защитит вас и вашего бедного брата; я буду навещать вас.
– Сударь! О! спасибо; тысячу раз спасибо за доброту, – сказала Каролина, закрывая лицо платком. Она стремительно выбежала из комнаты, чтобы скрыть слезы. Ей и в голову не пришло взять маленький сверток, предложенный г-ном Дельмисом.
– На, Грибуйль, – сказал он смущенно, – пойди отдай это сестре.
ГРИБУЙЛЬ. – Да, сударь, я горячо вас благодарю. Прошу, не забывайте о нас и имейте в виду, что те, кто придут на наше место, никогда не справятся с работой лучше нас; можете быть в этом уверены, сударь. Меня это очень огорчает за вас, хотя вы мне больше не друг; но вот хозяйке так и надо, она и сама никуда не годится. Эти сплетницы правы: мадам плохая хозяйка. Но раз вы, сударь, в эти дела не входите, то и пусть вас это не беспокоит. Прощайте, сударь, желаю вам всего наилучшего. Я расстаюсь с вами с большим сожалением, хотя вы и были против меня заодно с Жако.
Г-н Дельмис протянул ему руку.
– Прощай, друг мой, – сказал он.
ГРИБУЙЛЬ. – Друг?.. Ну хорошо, ладно! Пусть будет «друг»! Я так этого хочу, что согласен все забыть и все простить. Итак, я снова ваш друг и останусь вашим другом. Прощайте.
XXI. Кража
Грибуйль вышел, обменявшись крепким рукопожатием с г-ном Дельмисом, которому не удалось сдержать улыбку при последней наивности Грибуйля. Он вновь спустился в кухню, где застал Каролину в слезах.
