Наконец, Оргрим заговорил. "Чернорукий не хотел, чтобы мы пришли сюда", сказал он. "Он думает, что это унижение, идти по зову Нер'зула, словно мы его домашние животные".
"У меня и Драки была в начале та же реакция, но я рад, что мы послушались. Ты видел лицо Нер'зула. Мне этого хватило, чтобы понять, что мы приняли верное решение и пришли сюда".
Оргрим насмешливо фыркнул. "Я тоже так считаю, но когда я покидал свой лагерь, Чернорукий все еще ругался на шамана. Он не замечает того, что увидели ты и я".
Дуротану не следовало плохо выражаться о других лидерах кланов, но ни для кого не было тайной, что думает большинство орков о Черноруком. Он был, конечно, очень властным орком, лучший в своем роде, больше и сильнее любого орка, которого когда-либо встречал Дуротан. И он был совсем не глуп. Но было в его манере что-то очень отталкивающее. Дуротан решил придержать свой язык.
"Я вижу твою борьбу даже в темноте, мой старый друг", сказал спокойно Оргрим. "Ты не обязан говорить за меня то, что я так знаю. Он - мой вождь, я поклялся ему в преданности, и я не нарушу ту присягу. Но даже меня одолевают дурные предчувствия".
Его признание ошарашило Дуротана. "И ты?"
Оргрим кивнул. "Я разрываюсь, Дуротан; разрываюсь между моим долгом и тем, что мне говорят голова и сердце. Надеюсь, ты никогда не окажешься в подобной ситуации. Как второй по лидерству в клане, я могу помочь немного умерить его пыл, но не намного. Он - лидер клана, и он обладает властью. Я могу только надеяться, что он начнет завтра слушать других, а не упрямо стоять на своей раненой гордости".
Дуротан разделил ту же надежду. Если дела были в самом деле настоль плохи, как это показало лицо Нер'зула, то последнюю вещь, которую он хотел бы видеть - лидера одного из самых мощных кланов, ведущего себя как испорченный ребенок.
Его взгляд остановился на темной вещи за спиной Оргрима. С гордостью и сожалением он сказал: "Ты несешь Роковой Молот. Я и не знал о смерти твоего отца".
"Он умер смело и достойно", сказал Оргрим. Он поколебался, а затем добавил, "Ты помнишь тот далекий день, когда мы столкнулись с огром и дренеи, спасшими нас?"
"Я никогда не смогу забыть это", ответил Дуротан.
"Их пророк говорил о том времени, когда я получу Роковой Молот", сказал Оргрим. "Я был так взволнован желанием опробовать его в охоте! Но именно тогда в первый раз понял - я подразумеваю, осознал - что в тот день, когда это оружие станет моим, я лишусь своего отца".
Он снял оружие со своей спины и поднял его ввысь. Оно походило на танцующего орка, подумал Дуротан - равновесие силы и изящества. Луна светила сверху на сильное тело Оргрима, когда он двигался с Роковым Молотом, приседал, подпрыгивал, размахивался. Наконец, вспотев и тяжело дыша, Оргрим убрал легендарное оружие.
"Это великолепная вещь", сказал Оргрим спокойно. "Оружие силы. Оружие пророчества. Гордость моей семьи. Но я разрушил бы его на тысячу осколков своими собственными руками, если это могло вернуть моего отца".
Больше ничего не сказав, Оргрим пошел прочь к маленькой группе сверкающих огоньков. Дуротан не последовал за ним. Он долго еще сидел, смотря на звезды, ощущая глубоко в пределах своей души, что мир, который он будет созерцать завтра, будет радикально отличаться от того, что он знал всю свою жизнь.
Глава 7
Я знаю, что мы, орки, потеряли больше, нежели обрели. В то время наша культура была незапятнанной, чистой, невинной. Мы были подобны детям - защищенным и любимым. Но детям суждено вырасти и, как оказалось, нашим народом легко манипулировать.
Доверять нужно; никто не может обвинить меня в незнании этой истины. Но мы также должны быть осторожны. Обладающие прекрасными ликами могут обманывать и даже те, котороым мы верим всем сердцем, могут сбиться с пути истинного.
Размышляя о том, какими, должно быть, были те дни, я оплакиваю потерю невинности. Ведь именно наша невинность привела нас к падению.
Череда серьезных лиц обернулась к собравшимся лидерам кланов орков. Дуротан стоял рядом с Дракой, обняв ее за талию, защищая, хоть и не знал, почему неожиданно почувствовал в этом необходимость. Глаза его расширились, когда он узрел Дрек'тара, и выражение лица того заставила кровь его похолодеть.
Он хотел бы сейчас стоять подле Оргрима. Да, они происходили из разных кланов и были воспитаны на разных традициях, но, помимо его нареченной, не было никого, кому бы Дуротан доверял больше. Но Оргрим, конечно же, замер около своего вождя Чернорукого, который глядел на сборище шаманов с плохо скрытым недовольством.
"Этот давненько уже не охотился", - прошептала Драка, кивком указав на Чернорукого. - "Он просто жаждет драки".
Дуротан вздохнул. "Ее он может и получить. Погляди на их лица".
"Я никогда не видела Дрек'тара таким, даже когда погибла Матушка Кашур", - молвила Драка.
Дуротан не ответил, просто кивнул и продолжил наблюдать.
Нер'зул устремился в центр собравшейся толпы. Все отодвинулись, чтобы дать ему свободное пространство. Он принялся ходить по кругу, нашептывая, а затем остановился и воздел руки. Из них вырвалось пламя, устремившись ввысь и вызвав уважительные кивки даже у тех, кто наблюдал подобное зрелище не один раз. Столб огня замер на долгие секунды, а затем опал, обратившись в традиционный костер, пусть и волшебный.
"Когда приходит тьма - многими путями, а не одним, - сядем же у костра", - приказал Нер'зул. - "Пусть каждый клан сядет отдельно со своим шаманом, а я призову вас к себе, когда настанет час".
"Может, тебе еще и убитую животину поднести?" - раздался яростный, злой голос. - "И с величайшим почтением положить ее ночью у ног твоих?"
Дуротан знал этот голос; он часто слышал, как тот повышался на празднованиях Кош'харг в его юности, и слышал крики обладателя его на охоте, от которых стыла кровь. Ошибки быть не может. Он обернулся, чтобы взглянуть на Грома Адский Крик, юного вождя клана Песни Войны, и понадеялся, что этот порыв не задержит то, что Нер'зул готовился сообщить им.
Адский Крик стоял перед представителями своего клана, более стройный по сравнению с остальными, но, тем не менее, высокий и внушительный. Цвета Песни Войны - красный и черный, и пусть Адский Крик не носил доспехов, простые кожаные одеяния вышеозначенных цветов служили недвусмысленным посланием. Он сложил руки на груди и скрестил взгляд с Нер'зулом.
Тот не поддался на уловку, лишь глубоко вздохнул. "Многие из вас чувствуют, будто честь ваша попрана, я знаю это. Позвольте мне говорить и вы поймете, что поступили правильно, придя сюда. Дети ваших детей будут поймут это".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
