Или с кем-либо еще.
С того самого момента, как они встретились, он знал, что Кэсси особенная. С каждым днем эта уверенность крепла.
Например, то, как она держалась днем раньше. Он знал, как сложно может быть простому человеку в толпе богатых снобов. Но Кэсси выдержала испытание.
Более того, она поставила этих женщин на место. И не только их. Она сделала это и с ним тоже.
В глубине души Хантер верил, что Кэсси могла достигнуть большего. Такая интеллигентная и одаренная женщина не могла быть счастлива, работая за минимальную зарплату на гибнущей фабрике.
С другой стороны, что плохого в том, чтобы работать на производстве? Кэсси общалась с людьми, которых любила и которым доверяла. В конце дня она приходила домой, зная, что создала своими руками что-то прекрасное.
Сколько человек могут сказать то же о своей работе?
Не он, это точно.
«Эксон энтерпрайзиз» зарабатывала миллионы, мало заботясь о гуманности. Деньги были основой всему, определением успеха. Этика в такой работе неприемлема.
Хантер вынужден был признать, что путь, который он выбрал, не приносил ему счастья. Кроме своего отца и нескольких человек, которых знал с детства, он не доверял никому. Он давно понял, что за деньги нельзя купить счастье. У него был дом, в котором он почти не жил, яхта, которой никогда не пользовался.
Хантер сел на край кровати и обхватил голову руками. Что он делает? Почему ему внезапно стало стыдно за свой образ жизни? Кэсси.
Он снова посмотрел на нее. Эта девушка обладала редкой внутренней красотой. А кроме того, у нее было лицо ангела, длинные черные ресницы, нежная кожа и изящное тело. Что она сделала с ним?
Хантер знал, как сложно будет поднять фабрику. «Демион Миллс» производила от двух до двадцати ярдов ткани в день. Компьютеризированные станки производили от двадцати до сотни ярдов ткани в день.
К тому же станки на фабрике были старые. Один новый станок делал работу шести старых. Большинство фабрик, таких, как «Демион Миллс», уже давно закрылись, переведя производство на Дальний Восток.
Но что, если эта фабрика будет единственным производителем «телохранителя»?
Хантер не согласился продать им патент, но стоила ли фабрика хоть что-то без него?
Скорее всего, нет. Оливер Демион понимал это. Когда он обнаружил, что материал, который его семья производит для обтяжки кресел, может быть использован как абсорбент для спортивной одежды, он сделал самый умный ход, который мог придумать: продал патент вместе с фабрикой. Оливер знал, что патент — это большая удача, а фабрика, даже если и могла производить новый материал, не имела денег на продвижение материала на рынок.
Но фабрике был нужен этот патент. Без него Кэсси и ее друзьям вряд ли удастся остаться в этом бизнесе. Но производство «телохранителя» потребовало бы существенных денежных вливаний. А денег у «Демион Миллс» нет.
— О чем ты думаешь? — прервала его размышления Кэсси, глядя на него сонными глазами. Ее прекрасные рыжие волосы разметались по белой подушке.
— О тебе, — улыбнулся Хантер.
Она протянула руку и прикоснулась к его щеке.
— Сколько времени?
— Почти девять.
Кэсси села на кровати.
— Я должна вернуться в Шанвилль.
Он кивнул.
— Я еду с тобой. Хочу поговорить с рабочими и прояснить некоторые возможности фабрики.
— Хорошо. А зачем?
— Чтобы… — Хантер заколебался. Он не хотел говорить, что собирается отдать фабрике патент. Пока. — Я хочу как следует осмотреть ваше оборудование.
Кэсси убрала руку.
— У тебя же нет каких-то задних мыслей? — спросила она.
— Наша сделка остается в силе. — Он наклонился к ней. — Я просто не хочу, чтобы вы потерпели неудачу.
— Можешь не волноваться. Наши дома остаются в качестве залога, помнишь?
— Так, по-твоему, меня должна успокаивать мысль, что я выгоню вас всех из домов и буду владеть целым городом?
Кэсси нахмурилась. Хантер поцеловал ее плечо.
— Одевайся, — сказал он тихо. — У нас много работы.
* * *
Кэсси огляделась вокруг себя. Позади был трехчасовой перелет в Шанвилль, но казалось, что прошло много лет. Роскошь Багам осталась далеко позади. Станки викторианской эпохи стояли в одном большом зале. Она закрыла глаза и прислушалась к знакомым звукам.
Вокруг нее были только друзья — женщины, которые знали ее всю жизнь. Кэсси сообщила им хорошие новости. Но вместо ожидаемых радостных возгласов воцарилась напряженная тишина. Все понимали, что они, может, и выиграли сражение, но еще не выиграли войну.
— Кэсси. — Она почувствовала чью-то ладонь на своей руке. Это была Луанна. — Ты все сделала правильно.
— Кэсси, девочка, — подхватила Руби. — Ты спасла фабрику. Твоя бабушка гордилась бы тобой.
Луанна кивнула.
— И она была бы рада, что ты рассталась с Оливером.
— Мы получили фабрику обратно — это главное, — сказала Кэсси.
— Но мы не получили патент, — вздохнула Луанна.
— Нет, — признала Кэсси. — И никогда не получим. Хантер мог отдать нам фабрику, но патент для него слишком ценен. Он никогда не согласится продать его за ту цену, что мы можем предложить.
Луанна вздохнула и пожала плечами.
— Думаю, Оливер сделал то, что должен был сделать. Нельзя винить человека, который хочет больше денег.
— Почему нет? — возразила Присцилла. — Этот негодяй чуть не лишил нас всех работы.
Кэсси понимала их чувства. Но ничего подобного она больше к Оливеру не испытывала. Все ее мысли были заняты только Хантером.
Она чувствовала, что он завладел не только ее телом, но и душой.
Иногда Кэсси хотелось, чтобы она не видела ранимого человека под маской жесткого бизнесмена. Чтобы она никогда не слышала о бедном мальчике, для которого деньги оказались единственным способом выживания. Чтобы она никогда не знала о смерти его бабушки и о том, как его бросила любимая женщина.
А теперь он захотел помочь ей. И Кэсси собиралась дать ему шанс.
Мог ли мужчина, который держал ее в своих руках и смотрел в ее глаза, пока они занимались любовью, забрать у нее дом?
Хотя именно это он и собирался сделать.
«Мне будет неприятно забрать у вас всех дома».
Проблема была в том, что она уже смешала бизнес и удовольствие. Но допустит ли Хантер ту же ошибку?
В конце концов, он казался таким отстраненным во время их перелета в Шанвилль. Он едва говорил с ней, работая на ноутбуке. Она чувствовала себя неловко. Ей было нечего делать, и она развлекала себя, снимая на камеру все подряд.
— Не понимаю, почему он все еще здесь, — продолжила Присцилла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
