Володя понимал, что из-за обычного товара так не нервничают. Да и пора «челноков», таскавших из-за рубежа товары в необъятных клетчатых сумках, прошла.
Володя потёр нос: пусть другие разбираются, в чём замешана эта женщина.
Когда пассажиры закончились, он прошёл в подсобку. Там его уже ждал Гнибеда:
— Что с женщиной не так?
Володя точно передал её мысли.
— Чёрт, наверное, курьёр.
— Почта же есть? — удивился Володя.
Капитан улыбнулся:
— Наркокурьер. Скорее всего, партию «дури» привезла. Наши отследят. Или под «колпак» возьмут, или наркополиции сдадут. А то вы меня удивили. Мужчину ждём, а тут женщина.
— Так что, мне сигнал подавать не надо было?
— Нет, вы всё правильно сделали. Ещё неизвестно, что это за товар. Лучше перестраховаться, всё нормально.
Володя присел — стоять весь вечер на ногах было утомительно. Отдохнув, он прошёл в вокзальный буфет и съел бутерброд, запив его чаем. Подивился деньгам, отданным за этот простенький перекус: цены, однако, были высокими. А есть хотелось. После работы он не обедал, удовольствовался бутербродом капитана.
— Пора! Последний поезд, а потом можно и по домам, — сказал Гнибеда.
Время подходило к двадцати двум часам, следующие поезда приходили утром.
И снова поток пассажиров, снова ничего интересного.
— Всё, на сегодня баста! — распорядился капитан. — Доктор, вас куда подбросить?
— Если нетрудно, к дому. Ко мне в район метро не ходит, а трамваи сейчас очень редко идут, долго ждать.
— Отвезём.
Полчаса они ехали по полупустым улицам.
Дома Володя первым делом отправился в душ, потом поужинал. Посмотрел на часы — поздно уже, ночь, половина первого. Сторонники здорового образа жизни уже осудили бы его за ночную еду. А и пусть их, есть охота. И сразу в кровать, основную работу никто не отменял.
Утром еле проснулся. Обычно он ложился спать в одиннадцать часов вечера, чтобы выспаться и прийти на работу с ясной головой.
Первые пару часов в клинике его преследовала вялость, но потом он постепенно вошёл в привычную колею, благо день был не операционный. В больничном буфете купил пару бутербродов с сыром и колбасой и перед концом работы съел их, немало удивив этим знакомого ординатора.
— По делу надо, обедать не успеваю, — пояснил Володя.
У входа его уже ждал знакомый микроавтобус. Володя сел, поздоровался, капитан в знак приветствия протянул ему руку:
— Дамочка-то твоя вчерашняя и в самом деле наркоторговка. Большую партию героина везла. Передала её оптовику и снова в столицу отбыла.
— Вы её отпустили? — удивился Володя.
— Ну зачем? Передали в столичное управление фото, приметы, номер вагона — там за ней проследят. Надо же узнать канал поставки. Глядишь — и накроем всех разом. Медали не заработаем, но поощрение будет.
Володя понял, что за женщиной от вокзала следили. Но это не его дело. Он натянул жилет в подсобке и взял ручной металлоискатель.
У рамки уже стоял знакомый полицейский, Станислав. А может, из него такой же полицейский, как из Володи — сотрудник ЧОПа?
Через четверть часа пошли первые пассажиры. И половина из них уже прошла, когда Володя вдруг насторожился: от одного из мужчин, стоявшего вторым перед рамкой, исходила сильная волна ненависти. И когда он прошёл рамку, Володя ясно прочитал его мысли: «Досматривайте-досматривайте, всё без толку. Поплатитесь ещё, кровавыми слезами умоетесь! Группа уже в сборе, я последний!»
Сейчас Володя водил ручным металлоискателем дольше, чем когда досматривал других пассажиров, — он надеялся ещё что-то уловить. Но тщетно. Только ненависть и высокомерное презрение, поскольку в мыслях ясно мелькнуло словечко «недочеловеки».
Володя выпрямился и усиленно потёр нос.
— Чихнуть хочется, — признался он.
— Или выпить, — подхватил мужчина и улыбнулся. Но улыбка его больше была похожа на оскал.
Мужчина, явно довольный, что прошёл досмотр, направился к выходу, а Володя немного расслабился. Похоже, фигурант вычислен.
Но не тут-то было. Через десяток человек прошёл ещё один субъект, и Володя понял, что чем сильнее у человека эмоции — страх, ненависть, тревога, тем отчётливее можно воспринять его мысли и на большей дистанции.
Мужчина вида был благообразного, однако мысли людоедские: «Москали поганые! Крым под шумок в свои загребущие руки прибрали! Нет, дело Бандеры и Шухевича не умерло! В Питере настоящих украинцев много, только москали их гнобят. Вот из них и завербую себе команду, а то и сотню».
Володя удивился, но вида не подал, а снова усиленно потёр себе нос, причём, делая это, старался поворачиваться в разные стороны, чтобы его жест увидели все, кто должен был это сделать. Теперь он уже не расслаблялся.
В очереди было ещё с полсотни пассажиров. Предпоследним шёл мужчина, худощавый, дёрганый какой-то. Он не стоял на месте, какая-нибудь часть его тела всё равно находилась в движении. Он то ухо теребил, то ногой постукивал, то локтем дёргал, то головой по сторонам вертел. Этим он и привлёк к себе внимание. Когда его начали досматривать, Володя явственно прочитал его мысли: «Буду ждать этого крысёныша утром у квартиры. Как выйдет, нож всажу в брюхо, пусть медленно подыхает. Братву обокрал, такое не прощают. А ведь деньги наверняка в квартире, в банк нести побоится».
Володя и сейчас подал условный сигнал.
Капитан Гнибеда стоял в отдалении с безразличным видом, как будто дожидался своего поезда. Он увидел третий за сегодня условный сигнал и на мгновение в удивлении приподнял брови.
Когда пассажиры закончились, Володя направился в подсобку.
— Что-то вы, Владимир Анатольевич, сегодня усердствуете, — встретил его Гнибеда и демонстративно вытащил из кармана цифровой диктофон:
— Слушаю.
И Володя подробно, слово в слово пересказал всё, что его насторожило в этих пассажирах.
— Богато! — подвёл итог Гнибеда. — Первый, похоже, наш фигурант, второго не ждали, не исключено — националист из выкормышей Яроша, а третий — чистой воды уголовник. За всеми «топтуны» ушли. Они люди опытные, не упустят.
— На сегодня всё?
— У нас ещё два поезда — по нечётным дням на один поезд больше.
— Вы же говорили, что «топтуны» ушли…
— Это уже моя забота. Двое ещё есть, на худой конец сам пойду.
Володя не чувствовал себя в привычной обстановке. Он считал, что поможет выявить приезжего фигуранта и на том его помощь закончится. Скорее бы! Нарушился привычный уклад жизни, о личной жизни вообще лучше не вспоминать. Но, скорее всего, сегодня последний день.
Но, видно, удача сегодня отвернулась от него, больше ничего интересного не было, и микроавтобус отвёз Володю домой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
