В окне электрички замелькали фиолетово-синие огоньки. Же- лезнодорожные рельсы словно поросли васильками. Мы подъезжа- ли к Москве. Пассажиры зашевелились. Я мельком взглянул на свою соседку. Она торопливо дочитывала абзац и уже готови- лась сунуть в книжку вместо закладки конверт. Конверт лишь мелькнул передо мной, но фамилию отправителя я увидел четко: А. Положенцев. Я чуть не вскрикнул от неожиданности. Только вчера я звонил к нему в институт. Мне сказали, что он в ка- кой-то важной и длительной командировке. И вот вдруг…
Электричка тихо остановилась. Бесшумно открылись пневма- тические двери. Пассажиры, теснясь и спеша, стали выходить на перрон. Горели электрические фонари. Влажный воздух коле- бался вокруг них, как шар, тускло очерченный радугой.
Женщина шла впереди меня. Блестели складки прозрачного плаща, перехваченного в талии пояском. Длинные и стройные ноги уверенно стучали по асфальту модными каблучками-гвозди- ками. Я шел за ней, не решаясь догнать и не отставая. На лскте у нее висела большая сумка. Там лежала книга Паустовс- кого и письмо Положенцева Я вспомнил роман Джека Лондона, которым бредил в далеком детстве. Он назывался «Межзвездный скиталец». Сегодня я сам был межзвездным скитальцем в беск- райней Вселенной, не ограниченной ни временем, ни пространс- твом. Эта Вселенная уместилась в голове тяжелобольного чело- века. Этому человеку нужно помочь. Для этого необходимо ра- зузнать о нем все. Впереди меня идет женщина, у нее в сумке лежит письмо с адресом Положенцева. Положенцев знает что-то, не известное нам. С ним во что бы то ни стало нужно связать- ся.
Я догнал женщину у самого входа в метро.
Артур Викентьевич Положенцев, профессор биохимии.
Вновь я встречаю осень среди пурпурных полей и зеленых озер Сордонгнохского плато. Со мною друзья — Валерий и Ром- ка. Птицы улетают на юг. Резко похолодало. Я сижу у костра. В закопченном котелке клокочет уха. На озере трещат моторы. Сордонгнох никогда еще не видел столько людей сразу. Он те- перь стал знаменит, наш Сордонгнох. Это объект номер один в плане отделения биологических наук Академии.
Здесь среди умирающей природы я как-то успокоился, многое понял, кое на что взглянул иначе. Желтеют и высыхают расте- ния, умирают бабочки — все готовится встретить зиму, чтобы весной вновь возродиться и во веки веков вершить свой цикл расцвета, смерти и обновления. Жизнь бессмертна. И люди тоже бессмертны бессмертием коллектива. Эстафета поколений, пере- ходящая от отца к сыну, законсервированные генетические шиф- ры.
Я натворил много глупостей. Но не жалею об этом. Они сде- лали меня богаче и чуточку мудрее.
Как только исчезла ампула с препаратом — я назвал его препарат виталонга, вечная жизнь, — я совершенно растерялся. И, ничего не соображая, ринулся сюда, на Сордонгнох. Вообра- жаю, какую чепуху я намолол директору института. Старик, на- верное, решил, что я не в себе. Только здесь, под колючими льдистыми звездами, я сообразил, что виталонга уже живет в крови подопытных животных и незачем мне для этого вновь ис- кать скрывающегося в глубинах далекого озера дракона. Мы ищем его для иных целей. Этот дракон действительно неоцени- мый дар нам, людям. Я впрыснул виталонгу кроликам с привиты- ми опухолями. Папилломы рассосались через семнадцать дней; саркома Брампера исчезла через сорок суток, даже рак семен- ных желез вынужден был отступить. Недаром писали провидцы, что проблема рака связана в один узел с проблемой жизни… Нужно много, очень много работать, чтобы отделить антиканце- рогенные и гиперрегенерационные свойства виталонги от пато- логического бессмертия. Когда организм замыкается в себе — это патология. Кто знает, может быть, нам удастся найти иные пути предохранения нуклеиновых кислот от накопления митоге- нетических ошибок. Возможно, тогда мы уже с иных позиций станем подходить к бессмертию. Оценки меняются со временем. Нельзя закрыть путь будущим поколениям шлагбаумом наших представлений. Может быть, человечество научится управлять временем. Здесь можно лишь фантазировать. Ясно одно, что на- ши внуки уйдут дальше, намного дальше. Поэтому не будем так категорично ставить вопрос: нужно или не нужно бессмертие?
Со вчерашней авиапочтой мы получили три письма, и они вызвали целую бурю в нашем доселе спокойном лагере. Мы здо- рово поспорили и даже чуть-чуть поругались между собой. Осо- бенно горячился и наскакивал на меня Валерий. Ромка занимал свою, особую, по-моему, для него самого до конца не ясную, позицию, но тоже время от времени выкрикивал общефилософские положения.
Первое письмо было от матери Курилина. Она писала, что месяца два назад Борис Ревин попал в больницу в очень тяже- лом состоянии. Врачи не могли определить характер его забо- левания. Все было очень странно и необычно. Что-то вроде сильного летаргического сна. И в то же время это была не ле- таргия. От больного уже почти отказались, как вдруг за дело взялся аспирант Мироян. Такой симпатичный маленький армянин, писала Курилина. Он попросил написать Валерию, чтобы тот со- общил все известные ему подробности о Борисе.
Два других письма были адресованы мне. Я сразу проникся симпатией к их авторам. Один из них, Мироян, о котором уже упоминала мать Курилина, подробно описывал характер заболе- вания Бориса и просил меня помочь в трудном деле. Все, каса- ющееся Бориса, его очень интересует.
В третьем письме ассистент университета Флоровский расс- казывал, как выглядел и что делал Борис перед заболеванием. Флоровскому с большим трудом удалось раздобыть мой адрес, и каково же было его удивление, когда этот адрес полностью совпал с адресом Валерия Курилина, который дала Марья Ива- новна, мать молодого геолога. Он и Мироян считают, что мы больше, чем кто-либо, осведомлены о действительной причине заболевания Бориса.
И они не ошибаются. Я сразу понял, что Борис, верный сво- ей цели, взял ампулу и впрыснул себе виталонгу. Я припомнил наш последний разговор, и мне многое стало ясно. Странные вопросы и поступки Бориса выглядят теперь иначе.
— Это первая жертва вашего препарата, — мрачно сказал Ва- лерий.
Мы сидели возле палатки. Отсюда хорошо видна спокойная гладь Сордонгнохского озера.
— Я только одного не понимаю, — продолжал Валерий, — по- чему все, что ни сделает наука, приносит столько же зла, сколько и добра. Порой кажется, что лучше бы некоторых вели- ких открытий и вовсе не было. Вот, например, ваше бессмерт- ное вещество.
Вы же понимаете, какую проблему вы ставите перед людьми. Быть бессмертным! Да за это уцепятся эгоисты, дураки и про- чая и прочая! Какие могут быть странные неожиданности, какие злоупотребления! Этот случай с Борисом меня сильно настора- живает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
